специфический запах, который, наверно, был бы неприятным, если бы не был
таким слабым, едва ощутимым.
- Ну вот, - сказал Кальхаун и слабо махнул рукой. - Вот мы и сели.
Здесь тебе жить теперь. Тебе будет одиноко, я знаю, и ты, может быть,
умрешь или станешь жертвой какого-нибудь здешнего хищника, и, может быть,
я сослужил тебе плохую службу. Но мной руководят самые добрые намерения.
Выходи, друг, и я закрою двери.
Мургатройд с недоумением сказал: "Чи!" Кальхаун вел себя чрезвычайно
странно. Обычно он не ползал на коленках по полу и не уговаривал его выйти
наружу. Он с опаской смотрел на Кальхауна, не понимая, что происходит, на
душе у него было неспокойно.
"Чи! - сказал он расстроенным голосом. - Чи-чи!"
Кальхаун не ответил. Он почувствовал, что силы совершенно оставили
его, что он не может стоять даже на четвереньках. И рухнул на пол.
Последние остатки сознания тоже покидали его теперь, когда он завершил то,
что хотел сделать. Если бы он отдохнул, то мог бы, наверно, набраться
достаточно сил, чтобы закрыть двери шлюзовой камеры. Хотя теперь вряд ли
это имело значение. Жаль, что ему не удалось сообщить в Главное управление
о положении на Ланке. Там и раньше уже была эпидемия. Врачи это знают. Они
очень напуганы, они просто в ужасе, но, может быть... может быть...
Уже мысленно прощаясь с жизнью, Кальхаун сказал себе, что сделал все
от него зависящее. Но этого оказалось мало.
3
Когда Кальхаун пришел в себя, первое, что он услышал, был голос
Мургатройда, который взволнованно говорил: "Чи-чи! Чи-чи!" Судя по его
тону, он чувствовал себя очень несчастным маленьким зверьком и совсем не
старался делать вид, что он человек. Кальхаун лежал теперь не на полу, а
на своей койке. Он дышал воздухом, наполненным незнакомыми запахами,
слышал звуки шагов и шум ветра. Из динамика доносились привычные,
сопровождаемые характерным потрескиванием звуки коротковолновых передач с
какой-то ближайшей планетной системы. Были и другие звуки, которые он не
мог узнать.
Тогда он открыл глаза и еще почти неосознанно, инстинктивно попытался
сесть. Но из этого ничего не вышло: он был совершенно обессилен.
Единственное, что он мог сделать, - это издать какой-то хрипящий звук, и
тогда кто-то подошел к двери его комнаты. Кальхаун пока еще очень плохо
видел, но, собрав силы, сказал, еле двигая непослушным языком:
- Это черт знает что! Я подхватил какую-то инфекцию. Это очень
опасно! Меня нужно изолировать, нужно установить карантин. Пришлите врача.
Пусть он подойдет к двери шлюзовой камеры, но не входит - я ему расскажу.
Он услышал женский голос, который спокойно сказал:
- Все в порядке. Мы знаем об этом заболевании. Это Дели. Кому еще
знать, как не нам, верно?
Мургатройд рыгнул на койку, на которой так непонятно безжизненно
лежал Кальхаун. Он сказал с тревогой в голосе: "Чи! Чи-чи!"
Кальхаун почувствовал, что говорить ему становится легче. Он сказал:
- Конечно. Конечно. Но это черт знает что!
Он никому не смог бы рассказать, как горько у него на душе. Здесь, на
этой далекой и, как он предполагал, заброшенной планете оказались люди. А
он, представитель Медслужбы, космический врач, привез сюда болезнь,
которая наверняка вызовет эпидемию! Видимо, в горячечном состоянии задавая
курс кораблю, он ошибся. У него были данные по четырем планетам, когда он
помогал людям с другого корабля сориентироваться в пространстве, и он по
ошибке, автоматически, направил "Эскулап-20" к Дели...
Женский голос сказал, что эта планета - Дели. Но этого же не может
быть! Ведь отсюда не вернулся ни один корабль! Она должна быть
необитаемой. Здесь есть развалины, что свидетельствует о том, что планета
была уже давно заброшена. И в ней было что-то зловещее. Ни один корабль
ведь не вернулся.
Он не мог сейчас тратить время на все эти раздумья. Ведь он привез
сюда страшную болезнь!
- Пусть врач подойдет к дверям шлюзовой камеры! - сказал он со всей
властностью в голосе, которую могло позволить его слабое тело. - Быстро! Я
должен рассказать ему...
Тот же женский голос отметил все так же ровно и спокойно:
- Нет у нас никаких докторов, да и не нужен он вам. Это же Дели.
Зачем здесь доктора? С вами все в порядке!
Сквозь застилавшую глаза пелену он увидел, что над ним склонилась
какая-то фигура. Это была девушка с темно-карими глазами. Она приподняла
его голову и дала ему попить из чашки.
- Мы услышали рев ваших двигателей, Роб и я, - рассказывала она
ровным тоном, не выражающим абсолютно никаких эмоций. - Мы поняли, что вы
собираетесь садиться, побежали и оказались здесь раньше всех. Вы лежали,
наполовину вывалившись из двери шлюзовой камеры, а рядом метался этот
маленький ручной зверек и пытался привести вас в чувство. Мы внесли вас
внутрь, а Роб теперь сторожит, смотрит, не услышал ли рев двигателей еще
кто-нибудь. Ваше счастье, если нет.
Кальхаун решил, что у него опять жар. Он напряг все свои силы, чтобы
собраться с мыслями. Мургатройд спросил с тревогой: "Чи-чи?"
- Думаю, что да, - устало сказал Кальхаун. Потом более громко
добавил: - Нужен карантин! От меня можно заразиться...
Девушка не ответила. Мургатройд залопотал что-то на своем языке. Было
похоже, что теперь, когда самое страшное, по его мнению, было позади, он
выговаривал Кальхауну за то, что тот так долго не обращал на него
внимания.
Кальхаун снова впал в забытье. А может быть, это был сон, очень
глубокий сон без сновидений. Позже он пришел в себя и никак не мог
сориентироваться, сколько прошло времени, день сейчас или ночь. Вокруг
было тихо, слышны были только записанные на пленке звуки, создающие
шумовой фон. Дверь шлюзовой камеры была, по-видимому, закрыта. Мургатройд
теплым комочком лежал у него в ногах. Кальхаун заметил, что сознание его
совершенно прояснилось, жар прошел. Это могло означать две вещи: или он
победил болезнь, или она его победила. Во втором случае ясность мысли,
которую он сейчас чувствовал, будет тем последним даром, который получает
человек перед своей смертью.
Вдруг он услышал какой-то странный звук. Кто-то - наверно, девушка -
плакал, стараясь делать это бесшумно. Кальхаун моргнул. И, наверно,
чуть-чуть шевельнулся, потому, что Мургатройд сразу проснулся и спросил:
"Чи-чи? Чи-чи-чи?"
Послышалось какое-то движение, затем вошла та девушка, которая давала
ему пить. Похоже было, что плакала именно она. Кальхаун сказал:
- Мне гораздо лучше. Спасибо. Вы можете мне объяснить, где я и что
случилось?
Девушка попыталась улыбнуться, но нельзя сказать, что это у нее
получилось. Она ответила:
- Вы прибыли на Дели и останетесь здесь. Мы закрыли двери шлюзовой
камеры, и никто теперь не сможет войти. Пока они только стучат и кричат.
Роб сейчас осматривает корабль и пытается выяснить, как его сломать так,
чтобы нельзя были отремонтировать. Он говорит, что вы все равно не сможете
взлететь. Здесь болото, нет твердой поверхности. Подпорки корабля завязли
в глине, и вытащить их уже не удастся. Так что пока все в порядке.
Кальхаун уставился на нее, проигнорировав утверждение, что
медицинский корабль должен будет навсегда остаться на планете.
- Дели, запертые двери, - произнес он с изумлением. - Подождите! Дели
же - необитаемая планета! Здесь что-то с воздухом, или еще что-то не в
порядке! Ни один корабль отсюда не вернулся! Здесь нет людей...
- Сейчас здесь, рядом с кораблем, никак не меньше двух тысяч, -
возразила девушка так же безжизненно, как и раньше. - И каждый из них
скорее разорвет ваш корабль на части голыми руками, чем даст вам улететь
без них. Но об этом позаботилось болото. - Затем она резко добавила: - Я
принесу вам чего-нибудь поесть.
Она вышла, и Кальхаун стал сопоставлять то, что он сейчас услышал, со
всеми остальными невероятными событиями, в центре которых он оказался,
отправившись с обычной инспекционной поездкой на Ланке. Началось все с
мертвого человека, который неизвестно откуда появился и нагнал ужас на
медиков планеты. Затем - болезнь, которой Кальхаун заразился во время
самого беглого и поверхностного осмотра того человека; потом уродливый
корабль, целиком состоящий из одних заплаток, с которым он чуть не
столкнулся в бескрайних просторах космоса. Он тоже неизвестно откуда
взялся. Но самое странное во всем этом нагромождении невероятных событий
было то, что та болезнь, страх перед которой просто парализовал людей на
Ланке, не произвела абсолютно никакого впечатления на эту девушку. И вот
теперь две тысячи людей на необитаемой планете Дели не собираются
выпускать отсюда его корабль, если он не возьмет их с собой. А некто по
имени, кажется, Роб, намеревается сломать "Эскулап-20", чтобы он вообще не
мог улететь.
Это просто не укладывалось в сознаний. Например, его болезнь. Ее
больше не было! Произошло неожиданное и мгновенное выздоровление. Если эта
болезнь неопасна, почему она вызывает такой ужас на Ланке? И почему эти
две тысячи людей хотят покинуть Дели, а некто по имени Роб не хочет, чтобы
кто-нибудь ее покидал, включая Кальхауна?
Никакому логическому объяснению это не поддавалось, хотя он и пытался
все осмыслить, пока ждал возвращения девушки. Он услышал шаги: кто-то
ходил по кораблю, затем шаги стали приближаться - человек поднялся в отсек
управления из грузового отделения внизу корабля. Голоса послышались совсем
близко. Если это Роб, то с ним надо было поговорить, и Кальхаун позвал
его. В двери появился высокий широкоплечий молодой человек примерно его
возраста.
- Вас зовут Роб, - вежливо сказал Кальхаун. Голос его звучал тверже,
чем он ожидал. - Вы не будете так любезны сказать, почему вы хотите
изуродовать мой корабль? Мне сказали, что он безнадежно завяз в болоте.
Кажется, это и так большая неприятность. Зачем же еще и ломать его?
- Если собрать достаточно людей, - ответил молодой человек, - его еще
можно вытащить. Тогда он сможет улететь. А этого допустить нельзя!
- Но это же медицинский корабль! - запротестовал Кальхаун. - Это
совершенно уникальная вещь, и у него особые функции!
- А это Дели, - сказал Роб сурово. - Здесь есть заболевание, которое
не опасно для тех, кто здесь живет. И если сюда попадет человек с этим
заболеванием, он выздоравливает. Но если мы отсюда улетим, то обязательно
заболеем, а если кто-нибудь отсюда попадет на другую планету, он умрет от
этой болезни вместе с теми, кто от него там заразится. Поэтому никто не
должен покидать планету.
Кальхаун задумался на минуту.
- Но по меньшей мере одному человеку это удалось. Я, кстати,
заразился именно от него.
Он не смог бы объяснить, какая существует связь между мертвым
человеком на Ланке, странным космическим кораблем и планетой Дели, но
теперь ему было ясно, что такая связь непременно есть. Человек, которого
звали Роб, подтвердил это, заскрипев зубами от ярости.
- Это преступление! - сказал он, и голос его задрожал от негодования.
- И мы, возможно, поплатимся за это! Это еще одна причина, почему этот
корабль должен быть выведен из строя. Мы здесь на карантине. И так и
должно быть. Карантин нарушать нельзя!
Кальхаун вновь задумался. Здесь, на Дели, были люди, не меньше двух
тысяч, которые захватили бы его корабль, если бы смогли, взяли бы на борт
столько человек, сколько поместилось бы, и отправились бы отсюда на другие
планеты, где, как они предполагали, это заболевание не появится. С другой
стороны, эти люди знали, что умрут от этой болезни, если окажутся
