зачитывали список рекомендаций гражданскому населению по случаю стихийного
бедствия. Взволнованные пассажиры беспокоились об оставленных семьях, и
Ричард с облегчением думал, что ему не о ком беспокоиться. Потом автобус
остановился у больницы Вест Мидлсекс и водитель проинформировал
пассажиров, что у него приказ перевозить пациентов... Следуют безуспешные
протесты... Совет пассажирам, чтобы они отправлялись на северо-запад...
лишь бы подальше от воды... пассажиры никак не могли поверить в то, что
происходит... Некоторое время блуждают по территории нового
университета... все больше автомобилей и испуганных людей, убегающих с
востока... Вертолет, разбрасывающий листовки с текстом: "К жителям
Западного Мидлсекса. Всем направиться к холмам Чилтерн. Высокий прилив
предвидится через два часа после полуночи..." И, наконец, присоединение к
продолжающей расти змее машин и пешеходов, движущейся на северо-запад, и,
в конце концов, слияние с одурманенной, марширующей толпой...
Ричард отметил, что идет уже два часа. Он страшно устал - шел с
опущенной головой, уставившись на грязные сапоги. На расположенном ниже
отрезке дороги, которую он недавно преодолел, были видны явные следы
наводнения: мутные лужи и полегшая трава. Он не знал, точно, где
находится, - кроме разве что того, что он далеко за Оксбриджем, что прошел
уже по мосту через канал Большой узел и что вдалеке уже видны холмы
Чилтерн.
Несмотря на сумерки, было удивительно светло. Ричард чуть не налетел
на группу людей, которые остановились и смотрели в небо. Он тоже поднял
голову и на восточной части неба увидел виновника их несчастий - шар,
величиной в полную Луну. Этот шар был желтым, и только через его середину
бежала широкая фиолетовая полоса, из концов которых выстреливали полоски,
изложенные под острым углом и создающие впечатление буквы "D".
"D" - как отчаяние. "D" - как разрушение. "D" - как дезорганизация,
подумал он и невесело усмехнулся.
Этот шар вполне мог быть планетой, но яркие цвета делали его похожим
на предупреждающий знак, который он как-то видел на заводе взрывчатых
веществ.
И от этого в мыслях возникло ощущение чего-то отталкивающего,
ужасного.
Ричард подумал о Земле, которая в течение стольких миллионов лет
одиноко вращалась в космосе, безопасная, словно дом, в который никогда не
входит чужой, и о том, насколько ненадежным было это уединение. Ему пришла
в голову мысль, что люди, которые длительное время живут одиноко,
привязываются к своим привычкам, становясь все эксцентричнее.
Но почему, размышлял он со злостью, - когда наконец происходит
убийственное вторжение с другого конца Вселенной, то пришелец напоминает
дешевую, крикливую рекламу, размещенную на круглой табличке? Неожиданно он
остановился. "D" - как Дэй! Ричард вспомнил, что в Эненмуте при полнолунии
приливные волны достигают пятнадцати метров... Некоторое время он думал о
своем друге и о том, как он там теперь живет...
Когда Дэвис пришел в себя, он лежал лицом вниз, замерзший, на мокрых
досках. Он оперся локтями о доски, раскачивал их и только тогда невольно
осознал, что это скамейка скифа. Дэй поднял голову и положил ее на руки.
За бортом он увидел темную равнину, вздувшегося от воды Бристольского
Канала и несколько далеких огоньков, которые происходили из Монмута,
Гламоргана, или же Сомерсета. А, может быть, даже с лодок, качавшихся так
же, как и он, на волнах канала.
Дэй почувствовал у себя на груди холодную продолговатую бутылку.
Отвинтив крышку он сделал большой глоток виски. Это его не согрело, но
приободрило. Бутылка выпала из рук, и ее содержимое полилось на дно лодки.
Он не мог четко мыслить. До него доходило только то, что значительная
часть Уэльса вместе с экспериментальной приливной электростанцией над
Северном находится сейчас под ним. Уэльс вызвал его мысль о Дилане Томасе
и о стихотворении, отрывки из которого он начал бормотать: "Только
глубокие, затопленные колокола часовен и колокольчики свеч..." ...как там
дальше?
Скиф равномерно покачивался на волнах. Думалось Дэвису с трудом, но
все же он осознал, что небольшие волны - наверняка остатки больших валов,
гуляющих на просторах Атлантики.
Волна развернула скиф и Дэвис в восточной части неба увидел
фиолетовый шар Странника, на котором лежал свернувшийся в клубок золотой
дракон. Перед драконом поднимался треугольный золотой щит, и из-за чужого
шара постепенно появилось толстое белое веретено, словно блестящий кокон
огромной ночной бабочки. Дэю припомнилось сообщение по радио из
ненормальной Америки и у него появились определенные ассоциации: ночная
бабочка, ночная бабочка - Луна... Луна. Он неожиданно понял, что это,
скорее всего, ни что иное, как Луна, с которой он и Ричард Хиллэри
попрощались пятнадцать часов назад.
Дэй, потрясенный этой мыслью сидел без движения и смотрел на небо,
пока, наконец, он смог отвернуться от этого. Когда его охватила
конвульсивная дрожь, а скиф плыл все быстрее и быстрее, раскачиваемый
волнами, он поднял почти пустую бутылку и осторожно сделал глоток. Затем
выпрямился, сел, взял две доски, вставил их в уключины и начал медленно
грести.
Трезвый, а, может быть, все еще пьяный, только с новым запасом
энергии после отдыха он имел шансы на спасение, несмотря на то, что
находился ближе к Каналу Северн, чем к побережью Сомерсет, а прилив быстро
усиливался. Но он греб досками без особого желания, только бы скиф плыл на
запад, в открытое море и только для того, чтобы можно было наблюдать за
этим странным чудом на небе. Глядя на шар, Дэй бормотал и напевал:
- Лона, дорогая и любимая Лона! Ты нашла нового любовника... Грозный
владыка прибыл, чтобы уничтожить мир водами... Изнасилованная и
опозоренная любимая, Лона, ты красивее, чем когда бы то ни было. Из твоего
отчаяния рождается твоя новая форма... Хочешь ли ты быть белым кольцом?..
Я все еще твой поэт. Поэт Луны... одинокий... одинокий валлийский
мореплаватель, как Вольф Лонер, я доплыву сегодня ночью до самой Америки,
чтобы смотреть из тебя... У Ллойда колокол звонит затопленным кораблям и
городам, пока и его не заглушат волны, тогда его звуки будут расходиться
из глубины его вод по всему миру.
Волны росли, пенились золотистой красотой. Если бы Дэй обернулся, то
он увидел бы, что в полукилометре за носом лодки море резко бурлит, а сеть
бриллиантовых волн высоко разбрызгивается над буйствующей водой.
Когда Странник заходил над Вьетнамом, и Солнце всходило над островом
Хайнань - Бангог Банг, совсем маленький рядом с большим механиком из
Австралии наблюдал, как в пятидесяти метрах за носом "Мачан Лумпур"
медленно, метр за метром, из поблескивающей воды выплывает изъеденная
ржавчиной и поросшая водорослями труба.
Сильное течение напирало на дырявую трубу: вода, пенясь,
выплескивалась через проеденные ржавчиной отверстия. Волны снесли бы даже
"Мачан Лумпур", если бы винт парохода беспрерывно не вращался. Тем
временем в Токийском заливе вода отступала к Южно-Китайскому морю.
С юга донесся низкий и громкий рев, словно грохот далекого
реактивного самолета. Двое мужчин не обратили на это внимания. Откуда они
могли знать, что два часа с половиной назад началось извержение Кракатау,
вулкана в Зондском проливе. На поверхность воды выплыл покрытый илом и
раковинами остов затонувшего корабля. Течение начало слабеть, когда в поле
зрения показался весь корабль, Бангог узнал "Королеву Суматры".
Маленький малаец упал на колени и отдал низкий поклон Страннику,
висящему в западной части неба и тем самым совсем не преднамеренно, в
сторону Мекки, и тихо сказал:
- Терима ксон, багус кунинг дан!
Когда его благодарность этому фиолетовому чуду закончилась, он
поспешно встал и, указывая на остов судна шутливым жестом хозяина, весело
закричал:
- О! Коббер-Хум, балит сабат, мы привяжем катер к кораблю с
сокровищами и взойдем на его борт, как короли! Наконец, друг мой, "Мачан
Лумпур" стал "Тигром Болот"!
В сумерках Сэлли, стоя на террасе вздохнула. Свет заходящего солнца с
блеском горящей нефти, которая вылилась из разбитых наводнением
резервуаров и поднималась на соленой воде, заливающей Джерси Сити.
- Что ты увидела, Сэлли? - крикнул Джейк из комнаты, в которой он
сидел, попивая коньяк, закусывая разными сортами сыра. - Снова пожар в
здании?
- Нет, пожалуй, уже не горит. Вода достигла уже половины дома и ее
уровень непрерывно поднимается.
- И что же тебе не дает покоя?
- Не знаю, Джейк, - печально произнесла Сэлли. - Я смотрю, как
исчезают под водой церкви. Я никогда не знала, что их так много в этом
городе: Церковь Святого Патрика и церковь Трех королей, Иисуса Христа и
Святого Варфоломея, Наисвятейшей Девы Марии и Муки Господней, в которой,
кстати, была начата эта антиалкогольная кампания; к тому же церковь Всех
Святых и церковь Святого Марка в Бовере, маленькая церковь на углу, а
также Синагога и Святыня Актеров.
- Но все это не возможно видеть отсюда! - закричал он. - Посмотри,
Сэлли, на планете, которая сейчас поднимается над Эмпайр Стейт Билдинг,
сидит Кинг-Конг. Как тебе нравится эта идея? Может быть, мне удастся
вставить это в прессу!
- Это тебе наверняка удастся, - оживилась Сэлли. - А ты уже закончил
песенку о Ноевом Ковчеге?
- Еще нет. Ох, Сэлли, ведь я должен отдохнуть после пожара.
- Ты отдыхал, когда выпил полбутылки коньяка, а сейчас живо
принимайся за работу.
26
- Высаживаемся! Перерыв, чтобы размять ноги и прогуляться в лесок! -
крикнул Брехт охрипшим голосом с нарочитой веселостью. - Войтович, как вы
и предвидели - дорога завалена.
Немного постанывая, все вышли из автобуса. Горный воздух был холодным
и влажным. Заходящее солнце бросало косые зеленоватые лучи; группа
единодушно сочла, что причиной такой окраски является вулканический пепел,
выброшенный в стратосферу, и только Фулби высказал мысль, что это
планетарная аура.
Совершенно ясно, что они пережили слишком много в течении этого дня,
и начали сказываться последствия бессонной ночи.
На боках желтого автобуса и белого фургончика виднелись черные
полосы, оставленные огнем, от которого они едва успели убежать. У Кларенса
Додда была забинтована правая рука, которая обгорела, когда он придерживал
брезент, помогая затащить Рея Хэнкса и Иду в фургон.
Выходя из автобуса, Хантер чуть не упал, споткнувшись о лежащие в
проходе лопаты. Два час они копали этими лопатами песок и гравий, расчищая
засыпанный участок дороги в горах Моники, чтобы там можно было проехать.
Хантер выругался и задвинул лопаты под сиденье.
Черные полосы на машинах местами были размыты ливнем, который накрыл
группу через десять минут после того, как они победоносно закончили гонку
с огнем. Большие темные портьеры туч заслоняли небо на востоке, а западная
часть неба уже начала проясняться.
Они преодолели тридцать километров по горам, и теперь находились на
предпоследнем горном перевале перед спуском в долину, где располагался
Ванденберг-Три и проходило шоссе 101, тянущееся из Лос Анджелеса к
Сан-Франциско.
Брехт, забросив на плечи мокрый плащ, шествовал во главе группы, а
Рама Джоан и Марго сразу за ним.
В этом месте горная дорога проходила по террасе, наполовину
естественной, наполовину вырезанной в скале. Грозный серый скалистый
