этого времени. И не забудь по окончании сделать мне подробный доклад. А
теперь прощай. И не иди за мной.
Шильба скрылся в глубине хижины, которая тотчас, сгибая ноги в
коленях, с громким чавканьем вытащила по очереди свои щитообразные ступни
из грязи и двинулась прочь - сперва несколько тяжеловесно, но потом все
быстрее и быстрее, легко скользя по осоке, словно огромный жук-водомерка.
Мышелов смотрел ей вслед с гневом и изумлением. Теперь он понял все:
и что со способностью ориентироваться у него все в порядке, и почему ему
так долго не удавалось попасть к хижине, и почему теперь нигде не видно
высокого ястребиного дерева. Ночью колдун заставил-таки Мышелова
погоняться за ним и, должно быть, позабавился всласть.
Когда до измученного и провонявшего грязью Мышелова дошло, что Шильба
мог бы сейчас запросто доставить его в своей хижине к Болотной заставе,
ему очень захотелось запустить этой дурацкой бутылочкой вслед пятиногому
транспортному средству.
Однако вместо этого он тщательно примотал пробку куском бинта, чтобы
та ненароком не вывалилась, сунул бутылочку в кошель и крепко стянул его
тесемкой. Он пообещал себе, что если снадобье не поможет, то напустит на
Шильбу весь Ланкмар, и тогда уж колдуну не поздоровится. Затем, собравшись
с силами, Мышелов одну за другой вытащил из болота ноги, которые
погрузились уже почти по колено, отковырнул Кошачьим Когтем пару мерцающих
морских слизней, прилепившихся к его левому сапогу, им же раскроил
гигантского червя, обвившегося вокруг его правой лодыжки, допил остатки
прокисшего вина, выбросил флягу и зашагал в сторону крошечных башенок
Ланкмара, которые едва виднелись в тумане на западе, прямо под бледной
ущербной луной.
Крысы в Ланкмаре распоясались уже вовсю, нанося раны и увечья всему
живому. Псы с воем прибегали к хозяевам, и те вытаскивали у них из морд
острые, как иголки, стрелы. Кошки забирались куда-нибудь подальше и
зализывали крысиные укусы. Визжащих хорьков с переломанными лапами
доставали из крысиных капканов. Обделавшаяся от ужаса черная мартышка
Элакерии чуть было не утонула в глубокой и скользкой серебряной ванне
своей хозяйки - крысы каким-то образом заманили зверька в благоухающую
воду.
Почувствовав на лице крысиные зубы, спавшие в постелях люди с воплем
вскакивали и часто видели черную тень, которая пробегала по одеялу и
спрыгивала с кровати. Красивые или просто напуганные женщины спали теперь
в масках из серебряной филиграни либо толстой кожи. В большинстве домов,
от самых богатых до убогих, люди спали при свете свечей посменно, оставляя
бодрствовать дежурных. В городе стало не хватать свечей, а цены на лампы и
фонари сделались просто немыслимыми. Прохожие описались за свои лодыжки, и
даже по широким улицам ходили редко, не говоря уж о переулках. Крысы не
появлялись лишь на улице Богов, тянувшейся от Болотной заставы до
зернохранилищ на берегу Хлала, поэтому ее храмы ломились от толп и
буквально все - люди богатые и бедняки, верующие и те, кто до сих пор
считал себя атеистами, - молились об избавлении от крысиной чумы десяти
тысячам и одному ланкмарским богам и даже жутким и равнодушным истинным
богам Ланкмара, чей всегда запертый храм с колокольней стоял в самом конце
улицы, напротив вытянутого кверху дома зерноторговца Хисвина.
В ходе жестокой и отчаянной борьбы затоплялись крысиные норы, порой
даже отравленной водой, кузнечными мехами в них вдувался дым от горящего
фосфора и серы. По приказу Верховного Совета и после нерешительного
согласия Глипкерио, который все твердил о каком-то секретном оружии, из
главных житниц страны на юге и западе были призваны в город
профессиональные крысоловы. Олегний же Мингологубец, действуя
исключительно по собственному почину, вызвал из Товилийса, Картишлы и даже
с Края Земли отряд черных солдат, которые двинулись к Ланкмару ускоренным
маршем и получили по пути необычное оружие и предметы обмундирования,
вызвавшие крайнее удивление и насмешки в адрес интендантов в частности и
ланкмарской военной бюрократии в целом: это были вилы на длинных
рукоятках, метательные шары, утыканные множеством острых иголок, сети со
свинцовыми грузилами, серпы, большие кожаные рукавицы и маски из того же
материала.
В ожидании погрузки "Каракатица" стояла на швартовах у пирса подле
зернохранилищ, недалеко от конца улицы Богов. Слинур целыми днями в
тревоге расхаживал по палубе; он заказал полированные медные диски около
ярда в диаметре, которые были надеты посередине на каждый швартов, чтобы
крысы не могли перебраться на судно. Черный котенок почти все время сидел
на верхушке мачты, беспокойно поглядывая в сторону города, и спускался
вниз, только чтобы перекусить. Других портовых кошек на "Каракатице" не
было, как, впрочем, не было их и на пристани.
В облицованных зеленой плиткой покоях Радужного дворца Глипкерио
Кистомерсеса, стоя в толпе вооруженных вилками пажей и офицеров конвоя с
кинжалами наголо и арбалетами на взводе, Хисвин пытался унять истерику
монарха-орясины, которому с полдюжины нагих служанок гладили лоб и пальцы
рук, целовали пальцы на ногах, предлагали вино и черные опиумные шарики
величиной с маковое зерно, стараясь его успокоить.
Вырвавшись из рук своих восхитительных прислужниц, которые несколько
поумерили свой пыл, Глипкерио раздраженно захныкал:
- Хисвин, Хисвин, поторопись. Народ начинает роптать. Совет и
главнокомандующий без моего согласия принимают какие-то меры. А некоторые
полоумные лизоблюды начинают поговаривать о том, чтобы сей трон в форме
морской раковины занял мой слабоумный кузен Радомикс Кистомерсес
Незаметный. Хисвин, крысы бродят по улицам днем и ночью, и, по-моему, их
уже вполне можно поразить твоим заклинанием. Ну когда же эта твоя планета
займет надлежащее место на усеянной звездами сцене и ты сможешь начать
свое словесное и пальцевое колдовство против крыс? В чем же задержка,
Хисвин? Я повелеваю этой планете двигаться быстрее! Иначе я пошлю
экспедицию за неизведанное Внешнее море, и она ее потопит!
Тощий и сутуловатый торговец зерном печально втянул щеки под
клапанами черного кожаного шлема, возвел круглые глазки к потолку и вообще
напустил на себя крайне благочестивый вид.
- Увы, о мой отважный сюзерен, - проговорил он, - путь этой звезды
пока еще не может быть предсказан с абсолютной точностью. Опасаться тебе
нечего, она скоро достигнет нужного места, однако когда именно это
произойдет, не могут определить даже самые сведущие астрологи. Кроткие
волны гонят ее вперед, а вредоносный небесный прибой относит назад. Она
находится в самой сердцевине космического шторма. Словно самоцвет
величиной с айсберг, плавающий в голубых водах небес, она подвержена их
течениям и круговоротам. Кроме того, не забывай мои слова о твоем коварном
гонце. Сером Мышелове, который стакнулся с могущественными магами и
чародеями, работающими против нас.
Нервно одернув черную тогу и шлепнув своими длинными пальцами по руке
служанку, которая попыталась поправить ему одеяние, Глипкерио сварливо
заблекотал:
- То Мышелов, то звезды. Уж больно беспомощный из тебя волшебник.
Сдается мне, что крысы властвуют не только над улицами и домами Ланкмара,
но и над звездами.
Рита - а это ее сюзерен шлепнул по руке - издала беззвучный, но
весьма философический вздох, тихонько, словно мышка, сунула покрасневшую
руку под тогу властелина и принялась слегка почесывать ему живот,
одновременно представляя себе, будто стоит, опоясанная кушаками Саманды с
болтающимися на них ключами, цепями и кнутами, а ревущая в три ручья нагая
дворцовая экономка валяется перед ней.
Между тем Хисвин заговорил нараспев:
- Справиться с этими пагубными мыслями тебе поможет один очень
действенный палиндром. Послушай: "Атака звезд опала под зев заката".
Повторяй его вслух и про себя, когда в ожидании решающей схватки с
мохнатыми недругами ты впадешь в меланхолию, о мой бесстрашнейший
командир.
- Ты пичкаешь меня одними словами, а мне нужны действия, -
пожаловался Глипкерио.
- Я пришлю к тебе свою дочь Хисвет. Она выучила очень поучительным
эротическим штучкам новую дюжину белых крыс, сидящих в серебряной клетке.
- Крысы, крысы, крысы! Ты что, хочешь свести меня с ума? - злобно
пропищал Глипкерио.
- Я тотчас же велю ей уничтожить этих безобидных зверушек, хотя они и
крайне способны, - примирительно ответил Хисвин, склоняясь как можно ниже,
чтобы никто не увидел злобной гримасы на его лице. - А потом, буде того
пожелает твое величество, моя дочь успокоит твои истерзанные ожиданием
битвы нервы мистическими ритмами, которым она выучилась в Восточных
Землях. А ее служанка Фрикс весьма искусна в изысканном массаже, известном
только ей да еще нескольким мастерицам в Квармалле, Когнабе и Клеше.
Глипкерио поднял плечи, надул губы и издал нечленораздельный звук,
выражавший нечто среднее между безразличием и невольным удовлетворением.
В этот миг с полдюжины офицеров и пажей, сбившись в кучу, направили
свои взоры и оружие в сторону двери, в которой появилась низкая белая
тень.
Поглощенная мысленным созерцанием того, как Саманда с визгом и
стонами катается по кухне, а все вокруг таскают ее за длинные черные
волосы и колют вынутыми из них булавками, Рита, почесывая своему монарху
живот, нечаянно дернула за попавший ей под пальцы пучок волос.
Монарх взвился, словно пронзенный кинжалом, и взвизгнул тонко и
пронзительно.
Крошечный белый котенок, нервно топтавшийся в дверях и с испугом
озиравшийся розовыми глазенками, подскочил и унесся прочь, как будто
сметенный невидимой метлой.
Тяжело отдуваясь, Глипкерио покачал под носом у Риты указательным
пальцем. Девушка с трудом сдержалась, чтобы не укусить мягкий надушенный
кусочек плоти, казавшийся ей длинным и мерзким, словно белая гусеница
гигантской лунной бабочки.
- Отправляйся к Саманде! - приказал сюзерен. - И подробно опиши ей,
как ты меня оскорбила. Пусть она заранее известит меня о часе твоего
наказания.
Вопреки обыкновению, Хисвин позволил себе скроить легкую гримасу, в
которой сквозило презрение к ухваткам его повелителя. Серьезным и
профессиональным тоном он проговорил:
- Чтобы лучше подействовало, повторяй мой палиндром с конца к началу,
буква за буквой.
Мышелов мирно похрапывал на толстом матрасе в крохотной спальне над
мастерской Джоха Ловкие Пальцы, а тем временем сам портной, сидя внизу,
яростно скреб и чинил одежду и снаряжение Мышелова. На полу рядом с
матрасом стояли два кувшина с вином - один полный, другой наполовину
опорожненный, - а под подушкой лежала полученная от Шильбы бутылочка,
которую Мышелов для верности сжимал в левом кулаке.
Было уже далеко за полдень, когда, совершенно выбившись из сил, он
вылез из Великой Соленой Топи и миновал Болотную заставу. Джох предоставил
ему ванну, вино и постель, а также относительную безопасность - насколько
он мог обеспечить таковую своему старому приятелю по трущобам.
Мышелов сразу провалился в сон, и только теперь ему начали грезиться
картины славы, которую он завоюет, когда докажет Глипкерио, что может
справиться с крысами гораздо лучше, чем Хисвин. Во сне он как-то не
принимал во внимание, что Хисвин - не враг крысам, а скорее союзник, если,
конечно, лукавый зерноторговец уже не решил, что пришел час переметнуться
