А еще она думала, что только бы он ее не прогнал, когда дойдут
до города. Кто она для него? Уличная девка, объевшаяся дурманящими
фруктами и попавшая в элиранат. Она не такая! Но как объяснить это
человеку, который, хочешь верь, хочешь - нет, за несколько часов
стал для нее любимым и самым желанным? Ей столько хотелось рассказать
ему - всю душу вывернуть, ничего не утаить. Но она боялась. И они
молчали.
Когда они вошли в город уже начинался рассвет - ночь, отданная
торговцам и разбойникам заканчивалась. Им на встречу выехала
припоздавшая телега с товаром. Охранники мрачными взглядами
посмотрели на Мейчона со спутницей.
Мейчон постарался собрать все силы, которых оставалось не так уж
много - кто знает, может и простые торговцы, завидев легкую добычу,
шалят? Хотя что возьмешь с рваных и уставших ночных гуляк, какими
виделись они, наверное, торговцам.
Телега проехала мимо. Мейчон убрал пальцы с рукояти меча и вновь
левой рукой тяжело оперся на плечо девушки. От Сейс не скрылся этот
жест.
- Где "Сладкая свобода"? - устало спросил Мейчон.
И вдруг ее прорвало, она осмелела, сама того не ожидая:
- Какая тебе "Свобода"? Ты еле жив, едва не погиб! Надо лечь и
вызвать мага-эскулапа! Пойдем ко мне, - последнюю фразу она
произнесла чуть ли не умоляюще.
- У тебя есть дом?
- Да, есть. От бабки достался. Он не очень... ну, хороший. Но
большой. Мы там сдаем комнаты... Я тебя поселю в самой лучшей... И
денег не возьму... Ты же мне жизнь спас, - добавила она на всякий
случай. Чтобы он думал, что она это из благодарности предлагает. На
самом деле она просто хотела ухаживать за ним, приносить ему еду,
смотреть на него, когда он спит...
Мейчон какое-то время размышлял.
- Ты сможешь сходить в дом элла Итсевд-ди-Рехуала и взять мои
вещи? Не надо магов, у меня есть бальзамы.
- Конечно, Мейчон, я сделаю, как надо...
- Кто-то очень хочет, чтобы я был мертв, - сказал Мейчон. -
Значит, побудем временно мертвецом, чтобы появиться в самый
неожиданный момент. Идем к тебе, Сейс. Наверное, тебя послал ко мне
сам Димоэт.
Сейс хотела взлететь в небеса от этих слов. И хоть у нее не было
крыльев, она была счастлива.
- Идем, Мейчон. Нам вон на ту улочку сворачивать, а потом,
через семь кварталов, повернуть, потом дворами, на проезд Фиинтфи и
по нему уже до самого дома. Далеко, но мы дойдем.
Глава 7
Среди шестидесяти четырех знатнейших эллов Аддакая,
представлявших все континенты, на Арену Димоэта вышел Мейчон в
золоченых доспехах, дающих ему право участвовать в заключительном дне
Состязаний Димоэта. Зрители бурно приветствовали его, как победителя
первого дня Состязаний, как выходца из простого народа, собственным
трудом, мужеством и умением добившегося того, чтобы идти в одном ряду
с самыми знатными эллами.
Несмотря на бальзам, рана, полученная шесть дней назад еще
давала о себе знать. Маг-эскулап, осматривая обнаженного Мейчона,
нахмурился при виде его раны и покачал головой. Но ничего не сказал.
Стоя в ряду знатнейших эллов в роскошных доспехах, Мейчон
понимал, почему победители первых дней прежних состязаний Димоэта
почти никогда не проходили дальше третьего круга. Состязания
проводятся конные, а кони - привилегия эллов.
Конечно, Мейчон, знаком с конем и копьем, но все же... Если
выбьет противника из седла, тот станет его легкой добычей, несмотря
на тяжелые доспехи, но если собьют его, Мейчона, то если не сдастся
сразу, просто затопчут конем в тяжелых доспехах или сверху изрубят
мечом в капусту. Стащить всадника с коня вряд ли удастся, но
попробовать всегда можно...
Вчера, когда он пришел регистрироваться на состязания эллов, ему
предоставили возможность выбрать себе боевого коня из конюшен при
Храме Димоэта и боевые доспехи. Что он тщательно и сделал, несколько
сомневаясь, что сможет на Арене достигнуть полного взаимопонимания с
конем, от которого будет многое зависеть во время боя. Но он был
готов сражаться до последнего.
За промежуточные победы в последний день состязаний победитель
не получал ничего. За общую победу - совершенно невозможную,
непредставимую сумму в четыре тысячи золотых рехуалов. Отказаться от
такой возможности Мейчон не мог, не в его правилах. К тому же,
победитель Состязаний имеет право говорить сегодня с самим Димоэтом.
Для этого можно было воскреснуть. Потому что любая, самая плохая
новость, лучше полной неизвестности.
А Мейчон ничего не знал о судьбе Трэггану.
x x x
На утро после того злополучного дня и последовавшей за ним ночи,
провалявшись несколько часов в полудреме, Мейчон попросил Сейс
сходить в дом Трэггану за его сумкой.
Чтобы не вызывать подозрений у обитателей дворца, среди которых
наверняка был шпион, он написал, вспомнив Дойграйна, завещание на имя
Сейс, согласно которому она наследует все его вещи и сочинил для нее
вполне правдоподобную басню о их знакомстве и о ее присутствии при
его гибели, что, частично, было истиной. После некоторого
размышления, он попросил ее также отправиться на Торговую площадь,
разыскать Дойграйна Ер-Оро и привести его к нему.
Она отсутствовала долго и вернулась в сопровождении тушеноса,
который нес довольно тяжелые доспехи, завернутый в тряпку старый
костюм Мейчона с золотыми рехуалами в карманах и сумку.
Первым делом Мейчон обработал рану и, почувствовав облегчение,
смог говорить.
Дойграйн не думая согласился на предложение Мейчона по
возвращению долга; он достаточно выиграл, сделав ставки на Ристалище
Чести и, значительно больше - на Арене Димоэта. Он стал богат, но,
растерявшись от этого богатства, не истратил ни единого рехуана и
по-прежнему работал тушеносом. Его разбудили после ночной работы,
когда его разыскивала Сейс по просьбе Мейчона, но он не в претензии.
Честно говоря, он уже и не мечтал о возвращении пятнадцати золотых,
не то, что с процентами. Но мысль пожертвовать тогда, в "Возвращенной
сказке" частью найденного сокровища, чтобы уберечь хоть что-то,
принесла ему поистине сказочное богатство. Если быть до конца
откровенным, он просто не знал что с ним делать. Дойграйн с радостью
согласился помогать Мейчону в чем угодно...
В мгновение его благодарственных излияний в доме Сейс появилось
новое действующее лицо - старик в одежде слуги элла
Итсевд-ди-Реухала.
Мейчон откинулся на подушку и задумался.
Вряд ли это был шпион - узнай доносчик, что Мейчон жив, он не
стал бы этого раскрывать, а помчался бы с новостью к хозяину, чтобы
тот спланировал новое покушение.
Мейчон решил рискнуть.
Это оказался Гирну, обеспокоенный судьбой хозяина. Он проследил
за Сейс и тушеносом, понял, что Мейчон жив, и решил поговорить со
старым другом Трэггану.
Мейчон долго выспрашивал старого слугу, силясь понять насколько
искренни его намерения - свой человек во дворце Трэггану был ему
просто необходим. К тому же, Мейчон - воин, он практически не знает
Города Городов. А Гирну в курсе куда обращаться почти во всех случаях
жизни и имел знакомства среди писарей Храма Правосудия и в главном
элиранате.
Мейчон решил рискнуть. Договорившись, что Дойграйн будет
приходить во дворец за новостями, Гирну отправился домой.
Однако к вечеру следующего дня Гирну вынужден был насовсем
перебраться в дом Сейс.
С утра Гирну отправился в главный элиранат, чтобы встретиться со
своим хозяином и обговорить по просьбе Мейчона совместный план
действий. Но личного секретаря элла Итсевд-ди-Реухала к хозяину не
пустили. Ему очень вежливо было сказано, что обвинение еще не
предъявлено и в Храм Правосудия Трэггану еще не представлен.
Когда Гирну заявил, что наймет самого лучшего в Реухале
защитника, ему ответили, что и его не пустят, пока Трэггану не
представлен в Храм Правосудия, а представят его, когда элиранату
будет угодно. Гирну знал, что могут и не представить. Он неоднократно
слышал рассказы об узниках реухалской тюрьмы, сидевших без
предъявления обвинения и суда по несколько сроков Димоэта и давно
забывших собственное имя и за что их вообще арестовали.
Гирну спросил: а когда будет предъявлено обвинение? Ему
ответили, что этим вопросом вообще могут интересоваться исключительно
близкие родственники, то есть отец или жена, а также король, как
реухалский, так и итсевдский.
Гирну отправился домой и просил эллину Млейн принять. Когда он
вошел к ней, она стояла, высокомерно задрав подбородок чуть ли не к
потолку, и на вопрос о судьбе мужа заявила слуге, что это не его
дело, а ее муж, убийца, заслуживает смертной казни. Рядом сидел в
кресле ее отец, контролирующий и одобряющий каждое слово дочери.
Гирну по его лицу видел, что он уже примеривает на себя роль опекуна
внука - наследника Итсевд-ди-Реухала и Реухал-ди-Кремана - тем
самым значительно поправив свои финансовые дела.
Гирну спокойно сообщил, что в таком случае отправиться на прием
к королю Итсевда. Элл Канеррану сорвался на крик и заявил, что задета
честь его семьи, что он сам во всем разберется и он не допустит,
чтобы какой-то слуга совал нос в не в свое дело.
А за ужином Гирну почувствовал странный запах от похлебки,
похожий на тот запах, что исходил от вечернего пива, после принятия
которого всю ночь и последующий день Гирну не мог связно мыслить и
встать с постели. Он сказал остальным слугам, что ему необходимо
поработать над документами хозяина, чтобы привести их в полный
порядок и отправился в нижний кабинет, попросив принести ужин туда.
Ему принесли другую тарелку, от которой исходил такой же странный,
едва уловимый запах. Гирну отправился на задний двор к собакам и
скормил ужин одной из них. Через полчаса она издохла.
Тогда старый слуга собрал вещи и отправился к Мейчону, полагая,
что его жизнь еще пригодится хозяину. В то, что Трэггану убил монаха,
Гирну не верил с самого начала, а после рассказа Мейчона окончательно
убедился в этом.
Через знакомого писаря элираната, удалившегося по старости на
покой, Гирну пытался выяснить что-нибудь о Трэггану. Но место его
заключения содержалось в строжайшей тайне. Выяснить не удалось ничего
вообще.
Мейчон хотел самолично заявиться к элирану шестой грани
Дилеоару, якобы для дачи показаний, как и обещал, но решил
воздержаться от подобного рискованного шага - его тоже могли
арестовать по любому надуманному предлогу. По совету опытного Гирну
он на всякий случай написал прошение в элиранат, где вкратце описал
ночное нападение якобы с целью ограбления и просил расследовать его.
Гирну отнес прошение, и с помощью своего знакомца устроил так,
что оно было приобщено к остальным делам и тут же забыто - мало ли
таких происшествий происходит в ночные часы, все не расследуешь.
Врагам незачем знать, что Мейчон жив, но и нарываться на неприятности
по поводу неявки в элиранат в назначенное время тоже незачем.
Полная неизвестность изводила Мейчона - Трэггану вполне уже
могло не быть в живых. Его могли тихо придушить. Он мог сам не
выдержать того, что от него отказалась любимая женщина и покончить с
собой. И Мейчон никак не мог забыть странного запаха меча малкирца,
нанесшего Трэггану незначительную рану. Если это был яд Каурры, то
Трэггану умрет в тюрьме, и все, что остается Мейчону - отомстить. Но
надо выяснить кому. Значительный свет на это дело, по мнению Мейчона,
должен был пролить суд над Трэггану, но суда вообще могло не быть.
Млейн и ее отец не были заинтересованы в суде и казни Трэггану -
осужден, значит виновен и на благородное имя ложится пятно. Их больше
устраивала полная неопределенность: нет суда - нет вины, а сгинул
муж в тюрьме, так ничего не доказано.
Пользуясь старой дружбой, Гирну отвел Мейчона к магам октаэдра
порядка. Там, за плату разумеется, ему выставили склянки со всеми
известными в мире ядами. Он тщательно понюхал, как пахнет яд каурры
- меч малкирца, определенно, имел другой запах. Но у Мейчона
нехорошо покалывало в душе и он опробовал на запах все склянки.
