несколько непонятно ответил принц Марклит. - Мне просто приятно, что
еще живут отважные и великодушные люди, ради дружбы готовые на все.
Ступай, а то опоздаешь к шествию.
x x x
Мейчона вместе с сопровождавшим его вельможей не заставили долго
ждать - с подписью наследника реухалского престола и его
представителем не спорят.
Их провели вниз, в подвал и открыли дверь в широкий каменный
коридор без окон.
Вдоль обеих стен коридора, бок о бок, стояли в ряд вооруженные
стражники с факелами в руках.
В противоположную дверь ввели Трэггану и подтолкнули навстречу
Мейчону.
Мейчон кивнул сопровождавшему его вельможе, чтобы ждал на пороге
и пошел навстречу другу.
Вид у Трэггану был не шибко привлекателен - с многодневной
щетиной, со свежим едва затянувшимся рубцом на щеке, с темными
кругами вокруг глаз, в грязной рубашке, недавно белой, словно вершины
Оклумша, а теперь похожую на вытоптанную горную тропку, когда тают
снега. Без меча и даже без традиционного кинжала на поясе, он
выглядел почти как неодетый.
"Хорошо еще, что кандалы на него не нацепили," - подумал
Мейчон.
Трэггану, в ярком свете факелов, подслеповато щурил глаза.
- Мейчон, - разглядел он приближающегося друга. - Мейчон, ты
жив!
На лице арестованного элла появились такие облегчение и радость,
словно перед ним открылись двери тюрьмы.
Мейчон подошел к нему и они крепко обнялись.
- Мейчон, ты жив! - только и мог повторять Трэггану. - Ты
жив!
- Конечно, я жив, - согласился Мейчон. - Я хотел выступать
сегодня на Состязаниях, но меня отстранили маги-эскулапы из-за
тяжелой раны.
Трэггану отпрянул от друга.
- Из-за тяжелой раны? - переспросил он, глядя ему в глаза.
- Да, - небрежным тоном отмахнулся Мейчон и продолжил: -
Сегодня я иду к самому Димоэту в Храм Семи Богов и буду просить о
скорейшем справедливом суде для тебя. Твоя жена и элл Канеррану не
хотят этого делать, придется мне самому.
- Млейн... - чуть ли не простонал Трэггану. - Она отказалась
от меня.
- Трэггану! - воскликнул Мейчон. - Трэггану! Не сдавайся! Я
знаю, что ты ни в чем не виноват, я...
- Млейн...
- Трэггану! - Мейчон тряхнул друга за плечи. - Воин не
сдается никогда!
Трэггану поднял на Мейчона глаза. В свете факелов его лицо
казалось сейчас измученным и постаревшим примерно на два срока
Димоэта. Вдруг волевые складки появились у губ.
- Я и не собираюсь сдаваться, - твердо сказал элл
Итсевд-ди-Реухала. - Даже если судьи приговорят меня к смерти, я на
Поле Казни буду сражаться до последнего. У меня есть сын, ради
которого, я должен жить. - И вдруг без предупреждения, он перешел на
велинойский: - Тот, шестой грани - предатель, он нанял разбойников,
чтобы убили тебя.
Трэггану не произнес слово "элиран", поскольку на всех языках
оно звучит одинаково, но Мейчон понял друга.
- Подземный ход из моей башни упирается в тупик, - продолжал
заключенный. - Там все перерыто ходами земляных червей. От тупика по
правой стороне уходит ход, он провалился в одном месте в другой ход,
а там целый подземный город разбойников...
- Эй-эй, - закричал, опомнившись, глава стражников, -
говорите по-реухалски.
- Его высочество принц Марклит разрешил мне увидеться с другом,
- возразил Мейчон.
- В записке сказано, что только увидеться. Там нет ни слова,
чтобы вы говорили о чем-то! Я и так слишком много позволяю вам! Все,
свидание окончено. Выходите!
Мейчон посмотрел на вельможу, сопровождавшего его в тюрьму. Тот
развел руками, показывая, что ничего не может сделать.
Мейчон поднял вверх руку, не произнося ни слова. Все смотрели на
него. Он достал из ножен кинжал - стражники мгновенно выхватили
мечи. Мейчон, не обращая на них внимания, распахнул куртку, скинул ее
и снял рубашку, обнажив торс. Затем сорвал повязки, перетягивающие
тело и медленно кинжалом провел по груди - по правой половине, где
билось его сердце.
И передал кинжал Трэггану.
Никто из стражников не бросился отнимать оружие у заключенного.
Все знали и уважали священный обряд Клятвы Дружбы До Конца Жизни.
Трэггану также молча - оба не помнили слов клятвы, да это и не
столь важно - снял грязную рубаху и провел кинжалом по груди,
побежала струйка крови.
Они обнялись, прижимая раны друг к другу. Их кровь смешалась под
взглядами стражников, в свете тюремных факелов.
- Клянусь, что моя жизнь отныне принадлежит тебе, Трэггану, -
произнес Мейчон последние, самые важные слова ритуала.
- Клянусь, что моя жизнь отныне принадлежит тебе, Мейчон, -
повторил элл Итсевд-ди-Реухала.
Вельможа у дверей о чем-то глубоко вздохнул.
- Все, - уже менее резко повторил глава стражников, элиран
четвертой грани. - Свидание закончено.
- Кейону убит, - быстро по-велинойски прошептал Мейчон другу и
перешел на реухалский: - Я добью скорейшего суда, элл Трэггану, и мы
докажем твою невиновность. Увидимся в Храме Правосудия.
Трэггану кивнул. Слов, чтобы высказать все, что творилось в
душе, не было.
x x x
В главном приемном зале элираната, где трудились писари и куда
приводили задержанных, дорогу Мейчону и его спутнику преградил элиран
шестой грани Дилеоар в сопровождении семи элиранов младшего звания.
- Мейчон из Велинойса, - сказал Дилеоар, обнажая свой меч, -
именем закона вы арестованы.
- На каком основании, позвольте спросить? - вмешался
сопровождавший Мейчона вельможа из свиты наследника реухалского
престола.
- А ты кто такой, чтобы задавать мне вопросы? - раздраженно
рявкнул элиран шестой грани.
- Я тебе "не кто такой", засранец, а элл Блайжеггу, доверенное
лицо его высочества принца Марклита. Потрудитесь ответить, - он
взглянул на опознавательные значки Дилеоара, - элиран ПЯТОЙ грани,
на каком основании вы желаете арестовать элина Мейчона?
- Я... - Дилеоар несколько растерялся.
Сзади к Мейчону и его спутнику подошел старший по элиранату.
- Элину Мейчону элиран седьмой грани Ведиггу приказал явиться
утром на следующий день после Праздника Кашаера для дачи показаний,
- наконец нашел в себе силы объяснить страж порядка. - Элин Мейчон
не пожелал явиться, тем самым препятствуя расследованию по обвинению
его друга элла Трэггану в убийстве монаха Иераггу.
Вельможа повернулся к Мейчону:
- Это правда? Может, у вас были уважительные причины?
- Я уже говорил его высочеству принцу Марклиту, - спокойно
ответил Мейчон, - что когда в ту ночь вышел из этого здания, в
нескольких кварталах отсюда на меня напали семеро грабителей и тяжело
ранили. На следующий день посыльный принес в главный элиранат
прошение разобраться с этим делом, подписанное моим именем. Я только
сегодня впервые встал с постели, чтобы явиться на Состязания.
- Я полагаю, - повернулся вельможа к старшему по элиранату, -
вопрос решен. Элин Мейчон явится к вам завтра. Его высочество принц
Марклит ждет нас. Если вы не будете нас задерживать, мы успеем к
финальным поединкам Состязаний Димоэта.
- Конечно, элл Блайжеггу, мы не смеем задерживать ни вас, ни
элина Мейчона, - поспешно ответил старший по элиранату. - Вам нужна
охрана?
- Спасибо, меня дожидаются у выхода мои люди, - сухо ответил
вельможа.
Мейчону очень хотелось показать элирану Дилеоару жест,
распространенный среди воинов. А еще больше хотелось дать ему по
физиономии. И вывести продажную тварь на чистую воду.
Мейчон хорошо запомнил слова Трэггану и догадывался о каком
человеке шестой грани, шла речь.
x x x
Тщательно продуманный и веками отшлифованный ритуал жрецы Храма
Димоэта вынуждены были срочно менять - поскольку Мейчон не был
побежден, и являлся победителем первого дня Состязаний. Его поставили
не вровень, но чуть позади и левее элла Варгейна, победителя
сегодняшних боев.
Элл Варгейн был облачен в парадные доспехи. По его суровому
лицу, ничего не выражающему, кроме отваги и готовности продолжать
бои, не было видно радости от обладания поистине сказочной суммы в
четыре тысячи золотых. В душе он, наверное, уже прикидывал, что и как
теперь будет - все иначе, но на лицо старательно напустил суровый
вид, чтобы случайно не сказать глупость.
В знак приветствия он молча кивнул победителю первого дня
Состязаний и вновь уставился в спины коронованных особ, стоявших
перед ним. Выпускник острова Брагги почтительно поклонился эллу
Варгейну, который безусловно был великим воином и отчаянной храбрости
человеком - Мейчон успел застать два его поединка - и встал за ним.
Мейчон догадывался, что процедура предстоит долгая и
утомительная. Но через это необходимо пройти, если он хочет помочь
другу.
Когда он входил - впервые в жизни - в огромный храм Димоэта и
Семи Богов, в душе его вдруг возникло волнение и какое-то
необъяснимое чувство торжественности. Трудно все объяснить словами,
но сама внутренняя обстановка Храма действовала на любого входящего,
заставляя его забывать о сиюминутном и преклониться пред вечным.
Торжественные песнопения, множество жрецов в ярких дорогих
одеждах, немыслимое количество свечей, освещающих Храм ярче, чем
днем, но оставляющих в полумраке статуи в нишах тем, кто помогал
Димоэту. Мраморные изваяния словно наблюдали за пышным церемониалом.
На огромный подиум вышли, каждый в своих цветах, семь богов в
масках - никто из смертных не должен видеть их лиц, пока они живы и
служат Димоэту.
Наконец жрецы, под звуки труб и барабанов, открыли золотые
створки Ворот Димоэта - единственный в мире аддакан, стоящий не на
площади и соединенный не с аддаканом где-нибудь на континентах, а с
другой Вселенной, где проводит свой досуг и откуда наблюдает за
Аддакаем верховный его повелитель.
За воротами переливалась немыслимыми цветами стена, живо
напомнившая Мейчону закрытый аддакан перед пробуждением. Только в это
стену не надо было вонзать меч - он сама лопнула мириадами
разноцветных брызг.
Четыре гиганта, как минимум в половину превышающие ростом любого
жителя Аддакая, сплошь закованные в доспехи, так что можно было лишь
догадываться, что за страшные человекоподобные монстры охраняют
верховного бога, несли роскошные носилки.
Димоэт сидел на троне, на нем была огромная маска, закрывающая
грудь и плечи.
Все, находящиеся в Храме, без всякой команды рухнули на колени,
каждый обращаясь в мыслях к божеству - он слышал всех.
Мейчон тоже встал на колени, он волновался не меньше остальных.
Носилки так и не опустили наземь - Димоэт обращался к своим
подданным с них, не вставая на грешную землю своего мира.
Мейчон плохо запомнил, что говорил Димоэт - голос верховного
бога был густой и громкий, казалось, он проникает прямо в сердце. И
слова были простые и доступные - о любви к ближним, о святости
дружбы, о мужестве и правде, о том, что в мир надо нести только
светлое, а все светлое, воплощено в Димоэте и семь богов - слуги
его...
Слова простые и понятные выражали неземную мудрость.
Эти слова ввергали собравшихся в Храме людей в трепет и
восхищение.
Мысли путались от осознания важности и неповторимости в жизни
этих мгновений.
Мейчон плохо помнил, как Димоэт кончил речь, как тысячи
собравшихся, и он в общем хоре, пели славящий гимн великому
покровителю и хозяину мира.
Наконец те, кто достоин был предстать пред Димоэтом и сказать
ему самое важное, длинной вереницей двинулись к подиуму, на которых
держали носилки с владыкой мира.
Главный жрец Храма громко выкрикивал имя подходившего, тот
вставал на колени перед носилками и говорил. Спрашивал что-то очень
важное и получал ответ. Или обращался с просьбой. Но чаще лишь хвалу
и благодарности слышал в свой адрес великий Димоэт. Ибо в
принадлежавшем ему мире дела шли прекрасно, годы были урожайные,
ремесла процветали, торговля через аддаканы связывала самые
отдаленные страны, войны уносили дурную кровь и можно было лишь
