но объявлять эвакуацию.
Ну, вот завтра будет, а сейчас-то ведь - нету, а вдруг завт-
ра не будет? Вдруг завтра реактору что-то сделают и всё будет
прекращено? Тогда как мы будем себя чувствовать, мы закон наруша-
ем?
В общем, был такой длительный спор и ЩЕРБИНА, надо отдать
ему должное, - принял решение об эвакуации.
Медики не поставили своей подпись под протоколом. Они поста-
вили её на следующий день в 11 часов утра
Но ЩЕРБИНА решение принял и местные власти начали сразу же
подготовку. Вызвали там тысячу автобусов из Киева, и подготовку
маршрутов, определение мест дислокации эвакуированного населения.
- 12 -
К сожалению, там не было такой громкоговорящей связи местной
радиосети, которая могла бы это объявить. Поэтому, прибывший ге-
нерал БЕРДОВ из Киева дал команду: всем милиционерам каждую квар-
тиру обойти и заявить, что до завтрашнего дня ни одному человеку
не выходить на улицу, сидеть в домах. Потому, что в домах-то ни-
каких...
(слова Адамовича А. "Так, что, не было местного.../неразбор-
чиво/)
Ну, я не знаю. Знаю только то, что оповещение населения про-
изводилось ночью и рано утром путем обхода всех квартир и уста-
новки дежурными...
(слова Адамовича А. "27 или... /неразборчиво/)
...27 утром и 26 ночью. Тем не менее, 27 утром были и женщины гу-
ляющие с детьми, ещё значит кого-то не успели оповестить или они
откуда-то приехали и люди идущие в магазин и вообще полуобычной
жизнью жил город тем ни менее.
Но в 11 часов утра, уже совершенно официально, после подписи
медиков, было объявлено об эвакуации города. Причём, то же, зна-
чит, наша неопытность какая-то такая организационная, я бы ска-
зал. Я понимал, я Вам должен откровенно сказать, я понимал, что
город эвакуируется навсегда. Но вот психологически, у меня не бы-
ло, как-то, значит, сил, возможностей людям это объявить. Потому
что я так рассуждал, например, что если сейчас людям это объ-
явишь, то эвакуация затянется, а активность в это время уже росла
по экспоненте. Люди начнут очень долго собираться. Понимаете?
Возникнут какие-то прочие вещи. А такого времени нет. Поэтому я
посоветовал, и со мною согласился ЩЕРБИНА, объявить, что срок
эвакуации пока мы точно назвать не можем.
(слова Адамовича А. неразборчивы)
Нет, нет, такой срок... он не прав. Может кто-то так понял,
но объявлялось так: "Возможно на несколько дней, возможно и на
больший срок...", ну вот так, в неопределенной форме объявлялось,
но действительно объявлялось так, что люди могли понять что они
на несколько дней исчезают из своего города. Понимаете? Поэтому
они все довольно на-легке собирались и уезжали.
Потом была ошибка сделана еще одна. Часть жителей обратилась
с просьбой эвакуироваться на собственных автомобилях, а в городе
было порядка трёх тысяч автомобилей, такого масштаба, собствен-
ных, частных.
(слова Адамовича: "Запретили...")
Нет, разрешили, тот Борис Евдокимович, ошибку совершил на-
верное, но трудно сказать. Скажем, разрешили, часть автомобилей
выехали. Часть часть жителей выехала на собственных автомобилях
но автомобили были загрязнённые, конечно. Понимаете? Но, с другой
стороны и люди были загрязнены и вещи их были загрязнены. Какая
там большая разница - трудно сказать. Сама эвакуация произошла
чрезвычайно организованно - за два часа все были эвакуированы из
51 тысячи жителей порядка 45 тысяч, так по памяти цифру называю,
были эвакуированы.
- 13 -
Остались те которые нужны были для сохранения города и
обслуживания станции и сама Правительственная комиссия осталась в
Припяти.
При этом, так уж, это может в печать и не пойдет, а может и
пойдет. Понимаете, что мне бросилось в глаза? Была демонтирована
партийная организация.
(слова Адамовича А. "То есть?")
Вот, даже вот во время войны, всё таки, когда заранее плани-
ровалось отступление из города, уже определялось: как кто - оста-
ется в подполье, - кто там в армию, кто-чего. А здесь, настолько
всё было быстро и внезапно, что... (стёрто) ...не на кого было
опереться, значит, высшей партийной власти. Но это несколько
дней, а через несколько дней, конечно это всё восстановилось.
Теперь, тот персонал станции, который должен был обслуживать
первый и второй блоки, дежурить, он был переведён, километров за
50 в пионерский лагерь "Сказочный". Вот там, когда я появился
первый раз, то же картина была страшной, конечно, потому, что там
впервые были установлены нормальные дозиметрические посты. Люди
переодевались.
И такая незабываемая картина, когда подъезжаешь к "Сказочно-
му" и, наверное, там, несколько тысяч костюмов, таких граж-
данских, висящих на деревьях. Потому, что, естественно, инте-
ресно. Все подъезжают, дозиметристы их меряют, и у всех костюмы
грязные. И вот я помню, к сожалению, мой финский плащ, который
жена мне долго выбирала, английский костюм...
(слова Адамовича А. "на деревьях..." /неразборчиво/)
Просто вешали на деревья. И вот вы едите на машине, долго,
долго едите и вот видите такую картину перед...
(слова Адамовича А. "А, просто повесили..." /неразборчиво/)
Перед "Сказочным". Ну, вот как. Вы подъезжаете к воротам пи-
онерского лагеря "Сказочный". Дозиметрист Вас обмеряет. Говорит:
"раздевайтесь". Вы раздеваетесь. Делайте несколько шагов. Вешаете
свой костюм на деревья, куда ни будь. Вам же дают специальную
одежду вот эту самую, белую там, синюю и Вы проходите в "Сказоч-
ный", где Вам определена койка, место, житиё и прочие вещи. Сле-
дующий подъезжает. И вот так...
(слова Адамовича а. "И Вы потом на работу ездили мимо этих
костюмов...")
Ну, мы два-три мимо этих костюмов ездили...
(слова Адамовича А. "А потом?".)
Потом их, конечно уничтожили...
(слова Адамовича А. "уничтожили?")
Конечно, потом они все были уничтожены. Захоронены, уничто-
жены.
(слова Адамовича а. не разборчивы.)
Производит впечатление. Да. Причём, как чучела такие, всё
это было развешано.
Ну и ещё эпизод. Вот мы с СИДОРЕНКО, когда вырвались (может
неделю в Припяти провели) в Чернобыль и зашли в магазин в Черно-
- 14 -
быле (то же-ж, вроде - специалисты, вроде бы - специалисты) и ку-
пим себе хоть, вроде-там: новые трусы, майки, рубашки. Понимаете?
Что-то переодеться. Такое - нижнее белье, - о чём мы мечтали.
Зашли, купили себе очень симпатичные рубашечки, всё, а когда при-
ехали в "Сказочный", замеряли, - то это было грязнее чем одетое
на нас. Уже Чернобыль был достаточно...
(слова Адамовича А.: /неразборчиво/ "...это в Чернобыле...")
Да, в самом Чернобыле загрязнение.
(слова Адамовича А.: "...а люди в Чернобыле ещё семь дней
жили...")
Где-то после 2-го мая их начали выселять.
Но в итоге я должен сказать, таким образом. Эвакуация, поря-
док эвакуации, неважно из Припяти или из Чернобыля, был проведен
таким образом, что (это вам лучше ИЛЬИН скажет или медики другие)
в общем, среди населения, которое не работало на станции (вот
так, просто жило), ни одного человека, хоть сколько ни будь пост-
радавшего, за счет замедления, там хоть на сутки, эвакуации - не
было. Другое дело. Очень многие жители, которые потом, спустя 6-7
дней пили молоко...
(слова Адамовича А.: "Где?")
Ну где-то, скажем, от коров, которые...
(слова Адамовича А.: "В Чернобыле?... /неразборчиво/)
В Чернобыле, под Чернобылем, в Вашей Белоруссии, где угодно.
Вот понимаете? Да? То есть, ну, ведь сначала выпал йод. Потом ко-
ровки скушали травку эту с йодом. Понимаете? Потом дали нам мо-
лочко, когда их потом подоили. И вот у тех, кто выпил йод: и у
дети, в достаточно большом количестве, у них, на щитовидную желе-
зу были больший нагрузки. Но внешнего облучение или каких-то воз-
действий, так сказать, на тех людей, которых эвакуировали. Вот
этого - ничего не было.
Но, возвращаясь к Припяти, вот я говорю: 26 апреля, ночью, в
11 часов, было принято решение о том, что на следующий день будет
эвакуировать население, а передо мною и моими коллегами стала за-
дача - что же делать? Что же делать?
(слова Адамовича А. "Простите, а вот была первая комиссия,
наверное тут же звонила. Не при Вас звонил ЩЕРБИНА в Москву? Не
докладывал там ГОРБАЧЁВУ и прочим, ну, вот, ну, - обстановку?".)
Значит, на постоянной связи вот в этот день и в последующие
дни связь была с Николаем Ивановичем РЫЖКОВЫМ и Владимиром Ивано-
вичем ДОЛГИХ. Вот с ними была связь. Непрерывная, постоянная и
так далее. На сколько я представляю себе, но это в пределах моей
компетенции, Михаил Сергеевич ГОРБАЧЁВ, ну я с ним разговаривал
три раза. И первый раз с ним...
(слова Адамовича А.: "Ну, вот интересно, какой разговор у
Вас с ним был?)
Я наверное Вам не скажу, потому что...
(слова Адамовича А.: "Не буду записывать...")
Или скажу. Так вот, не для записи, но для человеческого по-
нимания. Вот значит. Вот я, первый звонок его услышал (когда со
- 15 -
ЩЕРБИНОЙ работал я не разу не слышал разговора его с ГОРБАЧЁВЫМ.
Был он или не был, - не знаю просто, не буду врать), а когда ЩЕР-
БИНУ приехал СИЛАЕВ сменил, а меня оставили, вся комиссия, первый
состав, уехали.
(слова Адамовича А.: /неразборчивы/)
Меня оставили. Меня оставил. Сначала, первый раз, меня оста-
вил и СИДОРЕНКО, - ЩЕРБИНА попросил остаться. Потом меня вызвали
на заседание Политбюро 5 мая. Там я докладывал ситуацию. Потом
СИЛАЕВ позвонил ГОРБАЧЁВУ сам - потребовал меня обратно - и меня,
прямо по дороге, схватили и снова, после Политбюро, - туда опять
отправили, но это уже такие личные вещи.
Так вот. Перед Политбюро, перед 5-м мая, когда уже ЩЕРБИНА
уехал, а СИЛАЕВ появился, это было 3-го или 4-го мая, вот я слы-
шал первый звонок ГОРБАЧЁВА, значит, СИЛАЕВУ и его разговор с
ним.
Это первое.
Были ли разговоры ГОРБАЧЁВА с ЩЕРБИНОЙ ? Мне кажется, - не
было. Мне кажется - ни одного разговора в первые дни - не было,
мне так кажется. Ну, может я ошибаюсь.
И, по-моему, первый звонок ГОРБАЧЁВА был именно СИЛАЕВУ
где-то после майских праздников, там 3-го - 4-го мая. И уже, -
второй, третий, четвертый звонки - уже разговаривал я с Михаилом
Сергеевичем, разговаривал один раз ВЕЛИХОВ с ним, в моём
присутствии, по обстановке. Это вот было. А так, на постоянной
связи постоянно РЫЖКОВ и ДОЛГИХ. Вот они, так сказать, такую
связь осуществляли.
(слова Адамовича А.: /слабо, плохо разборчиво/ "Ну а о чём
ГОРБАЧЁВ спрашивал Вас... рассказывал..." /неразборчиво/")
Не, я выключаю сво...(запись прервана)
...Директор ЧАЭС был в шоке, от начала до конца.
(слова Адамовича А.: /неразборчивы/)
Я увидел его в первый день как приехал туда. БРЮХАНОВ - его
фамилия, директора станции. И последний раз я его видел на засе-
дании Политбюро 14 июля, когда рассматривались причина аварии
Чернобыльской. Прямо там его и спрашивали. И он был всё время в
шоке. Он никаких разумных действий и слов произнести не мог. Поэ-
тому, это вот, - он был в шоке. Что он из себя как личность
представляет и почему он там был в шоке, но он был там неде-
еспособный человек.
В то же время, скажем, растерянный был ШАШАРИН - первый за-
меститель Министра энергетики, которому тогда станция подчиня-
лась, он был растерян и потому, что для него ситуация была, как
Вам сказать, ну вот, не запланированная, - не известно как в ней
себя вести, и он всё время к нам обращался за помощью, - как себя
вести. Но действовал - исключительно энергично и самоотверженно.
И всё таки я Вам закончу - все эти мои манипуляции, что бы,
так сказать (о них там много ходит разговоров), логика, что бы
