Морис Леблан.
"Семь приключений Арсена Люпэна -- взломщика-джентельмена"
Черная жемчужина
Шерлок Холмс приходит поздно
Солнечные зайчики
Арсен Люпэн в тюрьме
Адская ловушка
Красный шарф
Побег Арсена Люпена
Морис Леблан.
Черная жемчужина
Maurise Leblanc. Arsene Lupin gentleman-cambrioleur
Перевод с французского Анатолий Коган
"Семь приключений Арсена Люпэна -- взломщика-джентельмена"
Пронзительный звонок разбудил консьержку дома No9 на авеню
Ош. Она потянула за шнурок, ворча:
-- Я-то думала, что все уже дома. Сейчас не меньше трех
часов ночи!
Ее муж тут пробормотал:
-- Это, может быть, к доктору.
И действительно, чей-то голос спросил:
-- К доктору Харелю... На какой этаж?
-- На третий, налево. Но доктор не принимает по ночам.
-- Придется ему побеспокоиться.
Вошедший проник в вестибюль, поднялся на первый этаж, на
второй, и, даже не задержавшись перед дверью доктора Хареля,
продолжал подъем до пятого. Там он попробовал два ключа. Один
из них привел в действие замок, другой -- второй, страховочный
засов.
"Прекрасно,-- пробормотал он,-- дело значительно
упрощается. Но вначале надо обеспечить себе отступление.
Поглядим... Достаточно ли у меня остается времени, чтобы и
позвонить к доктору, и завершить с ним разговор? Погодим... Еще
немного терпения..."
Минут через десять он спустился и постучал в стекло ложи,
поругивая врача. Ему открыли входную Дверь, которую он за собой
захлопнул. Но она не закрылась; человек успел быстро приложить
к язычку замка железную пластинку, чтобы тот не вошел в гнездо.
И он бесшумно вернулся обратно, без ведома консьержки. На
случай тревоги бегство было обеспечено.
Не торопясь, он снова поднялся на пятый этаж. В передней,
при свете электрического фонарика, положил на стул пальто и
шляпу, сел на другой стул и натянул на ботинки толстые фетровые
носки.
-- Уф, дело сделано... Причем -- без особого труда...
Иногда задумываешься -почему не каждый избирает такое простое
ремесло взломщика? Немного ловкости, сообразительности -- и
ничего приятнее на свете не может быть. Ремесло, не требующее
труда... Профессия для отца семейства... Слишком даже
удобная... Это становится скучным...
Он развернул подробный план квартиры.
-- Вначале надо сориентироваться. Вот это -- прямоугольник
прихожей, в которой я нахожусь. Со стороны улицы -- гостиная,
будуар и столовая. Ходить в ту сторону -- время терять; у
графини, судя по всему, никудышний вкус, ни одной ценной
безделушки там не может быть... Следовательно, прямиком к
цели... Ах! Вот она, трасса коридора, ведущего к комнатам. На
расстоянии трех метров должна встретиться дверь встроенного
платяного шкафа, который сообщается с комнатой хозяйки.
Он сложил свой план, погасил фонарь и двинулся по
коридору, считая на ходу:
-- Один метр... два метра... три метра... А вот и дверь...
Все устраивается отлично... Простая задвижка, небольшая
задвижка отделяет теперь меня от комнаты; более того, я знаю
точно, что эта задвижка находится на высоте в метр сорок три от
пола... Так что, путем легкого надреза, который сейчас и будет
сделан, мы от нее избавимся...
Он извлек из кармана необходимые инструменты, но вдруг
остановился.
--А если, по чистой случайности, задвижка не заперта?..
Надо все-таки попробовать... Дело стоит того... Он повернул
ручку запора. Дверь открылась.
-- Мой милый Люпэн, счастье тебе решительно улыбается.
Чего тебе еще надо? Ты знаешь топографию местности, на которой
предстоит действовать. Тебе известно место, где графиня прячет
черную жемчужину... Следовательно, чтобы черная жемчужина
перешла в твое владение, надобно самое простое --- быть тише,
чем сама тишина, невидимее, чем самый мрак...
Арсен Люпэн потратил еще полчаса на то, чтобы открыть
вторую, застекленную дверь в еще одну комнату. Но сделал это
так осторожно, что даже если бы графиня не спала, никакие
подозрительные шорохи не могли бы ее потревожить.
По указаниям того же плана, оставалось обойти по контуру
стоявший там шезлонг. Дальше было кресло, затем -- столик возле
кровати. На столике находилась шкатулка с бумагой для писем, в
ней -- коробочка и запросто положенная в эту коробку черная
жемчужина.
Он растянулся на ковре и ползком двинулся по контуру
шезлонга, вперед. Но, дойдя до конца, остановился, чтобы унять
биение сердца. Не чувствуя никакого страха, он не мог, однако,
справиться с той безотчетной тревогой, которую испытываешь в
чересчур полной тишине. Это его неизменно удивляло, ибо ему
случалось без волнения переживать и более опасные минуты. Ничто
ему теперь не грозило; почему же сердце билось, словно колокол
набата в час беды? Неужто его волновала спящая женщина, чужая
жизнь, столь близкая теперь к его собственной?
Прислушавшись, он уловил, как ему показалось, размеренное
дыхание. Это успокоило его, словно дружеское присутствие.
Он нащупал кресло; затем, чуть заметными движениями,
подполз к столику, прощупывая мрак протянутой рукой. Пальцы
правой встретили ножку столика.
Наконец-то! Оставалось лишь подняться на ноги, взять
жемчужину и уйти. К счастью -- ибо сердце принялось снова
скакать в груди, как охваченный ужасом зверек, да с таким
шумом, что графиня не могла в конце концов не пробудиться.
Отчаянным усилием воли Люпэн заставил его угомониться; но,
в ту самую минуту, когда он пытался подняться, левая рука
наткнулась на ковре на предмет, в котором он опознал
опрокинутый подсвечник; и тут же появился второй, будильник,
один из тех небольших дорожных будильников, которые заключают в
кожаные футляры.
Что это? Что тут произошло? Он был не в силах понять.
Подсвечник... Будильник... Почему эти вещи не были на обычном
месте? Что же происходило в этой пугающей тьме?
И вдруг у него вырвался крик. Он коснулся... Ох, этот
странный, неподвижный предмет! Неназываемый! Нет, нет, страх
замутил его разум. Двадцать секунд прошло, тридцать; он застыл
в неподвижности, в ужасе, на висках у него выступил пот. А
пальцы все еще хранили ощущение того прикосновения.
Сделав над собой отчаянное усилие, он опять протянул руку.
Пальцы снова прикоснулись к тому предмету, странному,
непроизносимому. Он его ощупал. Заставил руку, чтобы она все
ощупала и отдала ему отчет. Это были волосы, лицо... Холодное,
почти ледяное...
Как ни была бы ужасна действительность, человек, подобный
Арсену Люпэну справляется с ней, как только ее осознает. Он
мгновенно привел в действие выключатель своего фонаря. Перед
ним, залитая кровью, лежала женщина. Страшные раны
обезображивали ее шею и плечи. Люпэн наклонился и внимательно
осмотрел ее. Она была мертва.
"Мертва, мертва",-- повторил он в оцепенении. Он глядел на
остановившиеся зрачки, искаженный гримасой рот,
мертвенно-бледную кожу, на кровь, потоки крови, разлившиеся по
ковру и медленно застывавшие в густой черноте.
Выпрямившись, он повернул выключатель, и комната
наполнилась светом. Стали видны следы яростной борьбы. Постель
была в полнейшем беспорядке, одеяло и простыни сорваны с места.
На полу -- подсвечник, дальше -- будильник, стрелки показывали
одиннадцать часов двадцать минут; затем, еще дальше,
опрокинутый стул, и повсюду -- кровь, лужи крови.
-- А черная жемчужина? -- прошептал он. Шкатулка для
бумаги стояла на месте. В ней лежал и футляр. Но он был пуст.
-- Тьфу ты!-- сказал он себе,-- ты рано похвастался
везением, мой друг Арсен Люпэн... Графиня убита... Черная
жемчужина исчезла... Положение не из блестящих! Надо сматывать
удочки, иначе у тебя могут быть большие неприятности. Он не
сдвинулся, однако, с места.
-- Сматывать удочки? Другой бы, конечно, сразу же их и
смотал. А как должен поступить Люпэн? Нет ли лучшего варианта?
Давай продумаем все по порядку. В конце концов, твоя совесть
спокойна. Поставь себя на место полицейского комиссара, который
должен провести следствие... Да, но для этого нужны более ясные
мозги... А мои в таком состоянии...
Он упал в кресло, обоими кулаками стиснув пылающий лоб.
Дело на авеню Ош -- одно из тех, которые более всего
заинтриговали нас в последнее время, и я бы его, разумеется, не
коснулся, не придай ему участие Арсена Люпэна совсем особое
освещение. Об этом участии мало кто тогда подозревал. Никто,
тем более, не знает об этом полной и весьма интересной правды.
Кто не знал столь часто встречавшуюся в Булонском лесу
Леонтину Залти, бывшую певицу, супругу и вдову графа д'Андийо,
ту самую Залти, роскошь которой ослепляла Париж лет двадцать
тому назад, ту графиню д'Андийо, чьи бриллиантовые и жемчужные
украшения принесли ей европейскую известность? Говорили, что на
своих роскошных плечах эта женщина носит сейфы многих
банкирских домов, вместе с золотыми приисками многих
австралийских компаний. Самые прославленные ювелиры работали на
Залти точно так же, как в былые времена -- на королей и
королев.
И кому не памятна катастрофа, поглотившая все эти
богатства! Банкирские дома, золотые копи -- раскрывшаяся бездна
краха поглотила все. От чудесной коллекции, раскиданной по
всему свету на торгах, осталась только знаменитая черная
жемчужина. Черная жемчужина! То есть целое состояние, если бы
она захотела ее продать.
Графиня этого не пожелала. Она предпочла ограничивать
себя, жить в простой квартире со своей компаньонкой, своей
кухаркой и одним слугой, не расставаясь с этой удивительной
драгоценностью. У этого была причина, которую она не боялась
признать: черная жемчужина была подарком императора! И она,
почти разоренная, принужденная вести самое скромное
существование, оставалась верной подруге своих лучших дней.
-- Пока жива, я с нею не расстанусь, -- говорила она.
С утра до вечера она носила жемчужину на шее. Ночью --
клала в место, известное ей одной.
Эти подробности, пересказываемые газетами, возбуждали
любопытство. И странное дело, понятное, однако, тем, кто знал
разгадку,-- именно арест предполагаемого убийцы углубил тайну и
усилил всеобщее волнение. Через день, действительно, газеты
разнесли следующую новость:
"Нам сообщают об аресте Виктора Данегра, слуги графини
д'Андийо. Полученные против него улики носят исчерпывающий
характер. На люстриновом рукаве его ливрейной куртки, которую
г-н Дюдуа, начальник Сюрте, обнаружил в его мансарде, под
матрацем, найдены пятна крови. Кроме того, на куртке
недоставало пуговицы, обшитой тканью. Так вот, эта пуговица в
самом начале следствия обнаружена под кроватью жертвы.
Представляется вероятным, что после ужина Данегр, вместо
того, чтобы удалиться в свою мансарду, пробрался в каморку для
платьев и оттуда, через застекленную дверь, увидел, куда
графиня прячет жемчужину.
Это предположение, надо сказать, до сих пор не подкреплено
никакими доказательствами. В любом случае, неясным остается еще
один момент. В семь часов утра Данегр посетил табачную лавку на
бульваре Курсель: вначале -консьержка, затем -- продавщица
лавки это засвидетельствовали. С другой стороны, кухарка
графини и ее компаньонка, обе -- спящие в конце коридора,
утверждают, что в восемь часов, когда они вставали, двери
прихожей и двери кухни были заперты двойным поворотом ключа.
Служа более двадцати лет у графини, эти две женщины остаются
вне любых подозрений. И возникает вопрос, каким образом Данегр
