Хавжива с заметным содроганием, но взгляда не отвел, как это и пристало
почетному гостю. После каждой очередной кровавой борозды старейшины пре-
рывались для заточки своего страшного орудия о желоб в большом камне,
установленном посреди площади в незапамятные времена. От жуткой боли
мальчики корчились, один, не в силах терпеть, дико вскрикнул и тут же
зажал себе рот свободной ладошкой. Другой сразу же прикусил себе большой
палец, да так сильно, что по окончании процедуры кровь из пальца хлеста-
ла ничуть не слабее, чем из обезображенных плеч. Наконец, когда все до
последнего прошли через ритуальную живодерню, вождь племени, промыв
мальчикам раны, замазал их каким-то целебным снадобьем. Ошеломленно по-
шатываясь, мальчики вновь выстроились в ряд - старейшины, улыбаясь, неж-
но похлопывали их по неповрежденным местам. "Герои, наши соплеменники,
мужественные парни!" - услышал Хавжива и перевел дух с чувством глубоко-
го облегчения.
Неожиданно на площади появились еще шестеро детишек, на сей раз де-
вочки. На мужскую половину они прошли через мостик - каждая в сопровож-
дении отдельной дуэньи, с головой закутанной в покрывало. На девочках
же, напротив, - никакой одежды, только браслеты на лодыжках и запястьях,
по-птичьи костлявых. При виде новых жертв толпа зрителей испустила еди-
ный ликующий вопль. Хавжива поразился - неужто девочкам тоже предстоит
пройти через обряд посвящения? Это было бы добрым знаком, решил он.
Две из девочек по возрасту были под стать мальчикам, остальные куда
моложе - одной, пожалуй, не больше шести. Они выстроились рядком перед
свежеиспеченными мужчинами тощенькими ягодицами к ухмыляющимся зрителям.
За спиной каждой стояла задрапированная дуэнья, как за спиной каждого из
мальчиков - обнаженный старейшина. Не в силах отвести глаз и отвлечься
мыслями от происходящего, Хавжива наблюдал, как девочки ложатся на спину
прямо в пыль и грязь площади. Одну из них, чуток замешкавшуюся, силком
уложила ее дуэнья. Старики, миновав новообращенных, под рев и улюлюканье
восторженной публики мигом улеглись на девочек. Каждая дуэнья присела на
корточки возле своей подопечной; одна, низко склонив голову, прижала к
земле руку девочки. Обнаженные мужские ягодицы нелепо подпрыгивали; Хав-
жива не мог разобрать, было ли то настоящее сношение или только его ими-
тация. "Вот как надо, смотрите, сынки, смотрите!" - восторженно ревели
зрители. Под шутки, смех и улюлюканье старейшины, исполнив свой долг,
один за другим вставали, причем каждый с интригующей скромностью пытался
прикрыть свой детородный орган от любопытствующей публики.
Когда поднялся последний, вперед выступили мальчики, каждый улегся на
предназначенную ему девочку и точно так же, как старшие до него, задры-
гал попкой. Это уж точно была чистой воды имитация, эрекции ни у одного
из мальчиков Хавжива не заметил. Зрители, невольно обступившие место
действия, с воплями: "Может, помочь?", "Вот, возьми попробуй моим!" -
наперебой демонстрировали свои напряженные фаллосы. Наконец все мальчики
встали. Девочки продолжали лежать пластом с широко раздвинутыми ногами,
точно маленькие дохлые ящерицы. По толпе мужчин прошло жутковатое движе-
ние, зрители с готовностью продолжить веселье прянули вперед - но стару-
хи уже волокли девочек к мосту. Их поспешную ретираду толпа сопроводила
всеобщим вздохом, едва ли не стоном разочарования.
- Они под воздействием целебных снадобий, чтоб вы чего не подумали! -
заметил смуглокожий спутник Хавживы, искательно заглядывая в лицо. - Эти
соплячки. Так что им не очень-то и больно.
- Да, я вижу, - откликнулся Хавжива со своего почетного места.
- Им еще повезло - участвовать в посвящении для них великая честь,
редкостная привилегия. Крайне важно, чтобы девчонки теряли невинность
как можно раньше. И имели сношения с как можно большим количеством муж-
чин. Чтобы не могли потом причитать, мол, это твой сын, а тот мальчик -
сын вождя, тебе не чета, и прочее в том же духе. Это все ведьмовство. На
самом деле сына выбирают. У настоящего сына не должно быть никакой пря-
мой связи с этими крепостными шлюхами. И им следует усвоить это с пеле-
нок. А этих к тому же еще напичкали и снадобьями. Теперь не то что в
прежние времена, при хозяевах. Тогда никаких снадобий тратить на них не
стали бы.
- Понимаю, - сказал Хавжива и, взглянув на своего "партнера", поду-
мал, что смуглый цвет кожи означает добрую толику хозяйской крови в его
жилах; может статься, он даже родной сын одного из боссов. Ублюдок бесп-
равной и безвестной рабыни. Сына он себе избирает. Всякое знание ограни-
чено, любое знание частично, вспомнилось снова. Будь то в Стсе, в Экуме-
нической школе или в поселениях Йеове.
- Стало быть, вы до сих пор считаете женщин крепостными? - уточнил
Хавжива. Все его чувства замерзли и притупились, и вопрос прозвучал как
бы с неким отстраненным любопытством.
- Нет, - спохватился смуглокожий приятель, - нет, что вы! Извините
меня, я просто оговорился - знаете, как привыкнешь с детства? Тысяча из-
винений!
- Не по адресу.
Снова Хавжива поймал себя на несдержанности. Собеседник притих и при-
горюнился.
- Друг мой, покорнейше прошу вас сопроводить меня в апартаменты, -
сказал Хавжива, и смуглокожий вновь просиял.
Лежа в потемках, Хавжива тихонько беседовал по-хайнски со своим
электронным дневником.
"Ты ничего не можешь изменить и поправить извне. Стоя в стороне, гля-
дя сверху вниз, ты разглядишь лишь общий узор. Что-то в нем не так,
где-то зияет прореха. Ты можешь попытаться понять, в чем она, но извне
тебе никогда не удастся наложить на нее заплату. Ты должен оказаться
внутри, ты должен стать ткачом. А может быть, даже нитью в узоре".
Последнюю фразу Хавжива произнес на диалекте Стсе.
* * *
Когда Йехедархеду Хавживе по прозвищу Неколебимый исполнилось пятьде-
сят пять, он вновь отправился в Йотеббер. Он не бывал там уже с давних
пор. Должность советника при министерстве общественного правосудия Йеове
крепко привязывала его к северу, и путешествовать в южное полушарие до-
водилось крайне редко. Долгие годы провел он в Старой столице, проживая
там вместе со своей подругой и отрываясь от относительно спокойной и
размеренной жизни лишь на время поездок в Новую столицу для консультаций
в сложных вопросах по просьбе молодого посла Экумены. Подруга Хавживы -
а прожили они вместе уже полных восемнадцать лет - спешно завершала ра-
боту над очередной книгой, и перспектива провести недели две в одино-
честве ее только обрадовала.
- Поезжай! - чуть ли не велела она ему. - Ты так давно об этом меч-
тал. Я присоединюсь к тебе, как только закончу работу. Обещаю, что никто
из этих чертовых политиков ничего не пронюхает о твоем отъезде. Смывайся
же! И скорее!
И Хавжива отбыл. Он так и не сумел привыкнуть к стремительным взлетам
и посадкам флайеров, хотя летать ему приходилось довольно часто, и сей-
час предпочел долгое путешествие поездом - комфортабельным трансконти-
нентальным экспрессом. Поезда теперь мчались гораздо быстрее, но курси-
ровали по-прежнему битком набитые пассажирами. Каждая остановка по-преж-
нему превращалась в штурм вагонов низшего класса, хотя забираться на
крышу, как в былые годы, никто уже не решался - при скорости-то под сто
пятьдесят. Хавжива купил себе отдельное купе в прямом вагоне на Йотеббер
и долгие часы проводил, молчаливо созерцая мелькающий за окошком ланд-
шафт. Следы былого запустения в основном сменились молодыми лесопосадка-
ми вперемежку со строящимися городами, затем снова замелькали бесконеч-
ные ряды лачуг, но вот тебе и вполне приличные коттеджи, вот особняки с
садами в уэрелианском стиле, дымящие фабрики, гигантские новые произ-
водства, снова внезапно необозримые поля, изрезанные серебристыми стре-
лами оросительных каналов обязательно с босоногими детишками по берегам.
Наступала очередная короткая северная ночь, и Хавжива погружался в без-
мятежный дорожный сон.
На третий день пополудни он прибыл на конечную станцию - центральный
вокзал Йотеббера. Никакой тебе толпы. Никаких встречающих. Никаких те-
лохранителей. Хавжива брел по знакомым раскаленным улицам, миновал ры-
нок, прогулялся по Центральному парку. Видимо, все же немного бравируя -
бандиты в городе еще пошаливали. И он бдительно озирался по сторонам.
Дойдя до храма безносой старушки Туал, Хавжива возложил к ее ногам белый
цветок, сорванный по пути в парке. Праматерь по-прежнему чему-то зага-
дочно улыбалась. Подмигнув ей в ответ, Хавжива отправился в новый
большой район, где проживала Йерон.
Бывшей сиделке стукнуло уже семьдесят четыре, и она недавно оставила
работу в клинике, которой руководила, практикуя и читая лекции студен-
там, последние пятнадцать лет. Йерон не так уж сильно изменилась с тех
пор, как Хавжива увидел ее впервые у своего изголовья, лишь как бы нем-
ного усохла. Совершенно облысевшую ее голову покрывал мерцающий платок,
аккуратно повязанный на затылке. Они обнялись и расцеловались, и Йерон
ласково поглаживала Хавживу по плечу, расплываясь в неудержимой улыбке.
Они никогда не спали вместе, но между ними всегда существовало обоюдное
тяготение, желание прикоснуться друг к другу.
- Взгляните! - воскликнула Йерон, касаясь головы дорогого гостя. -
Нет, вы только взгляните на эти седины! Как ты прекрасен! Проходи же
скорей и выпей со мною стаканчик вина. Где же, наконец, твой араха? Ког-
да же ты все-таки поумнеешь и прекратишь свои мальчишеские выходки! Сно-
ва шел через весь город пешком, да еще с багажом? Нет, ты по-прежнему
чокнутый!
Хавжива извлек из сумки и вручил ей подарок - трактат о лечении ка-
ких-то редкостных в системе Узрел-Йеове болезней, составленный медиками
Экумены. Йерон просто рассыпалась в благодарностях. И некоторое время
даже разрывалась от желаний одновременно принять Хавживу как следует и
проглядеть главу о берлоте. Они допивали уже по второму бокалу бледного
оранжского, когда Йерон, отложив книгу в сторонку, повторила:
- Как ты прекрасен, Хавжива!. - Ее темные глаза засветились любовью.
- Ты похож на настоящего святого. Да ты и есть святой.
- Но я ведь покуда еще живой, Йерон.
- Ну, тогда на героя. И не спорь со мной!
- Не стану, - ответил он, счастливо улыбаясь. - Я знаю, что такое
быть настоящим героем, отрицать не стану.
- Что случилось бы со всеми нами, если бы не ты?
- Примерно то же, что и сейчас? - Хавжива вздохнул. - Иногда мне ка-
жется, что мы теряем даже то немногое, что обрели прежде. Этот Туальбеда
из провинции Детаке, к примеру, - его никак нельзя недооценивать, Йерон.
Его ораторский гений возбуждает и заражает ксенофобией очень многих,
толпа просто обожает этого маньяка?
Йерон досадливо взмахнула рукой.
- Этому никогда не будет конца, - заявила она. - Но я всегда знала,
что ты пойдешь одним путем с нами. Еще прежде, чем познакомилась с то-
бой. Как только впервые услыхала твое имя. Я знала!
- Надо сказать, что выбор у меня был относительно невелик.
- Ба-бах! Ты сам выбирал, мужчина!
- Да, - сказал Хавжива, пригубив вино. - Я выбирал. - И после паузы
добавил: - Не многим выпал подобный жребий. Я выбирал, как жить, с кем,
чем заниматься. Иногда мне кажется, что моя способность выбирать возник-
ла от неприятия выбора, который кто-то делает за тебя.
- И поэтому ты восстал, чтобы проложить свой собственный путь, - кив-
нула Йерон.
- Я отнюдь не повстанец, - улыбнулся Хавжива.
- Ба-бах! - повторилась хозяйка. - Как это не повстанец? Ты всегда в
самом центре нашего движения, едва ли не во главе!
- Ну да, - сказал Хавжива. - Но вовсе не как повстанец. Дух восстания
- это по вашей части. Мое дело - одобрение. Дух сдержанности и приятия.
