темных холмах, Халлан остался позади; широко раскинутые, почти невидимые
во мраке крылья поднимались и опускались, и в лицо Роканнона бил встречный
ветер. Восток позади начал светлеть, и ярко сияла Большая Звезда,
предвестница восхода, до которого, однако, было еще далеко. И день, и
ночь, и утро, и вечер были величественно неторопливы на этой планете,
которой, чтобы повернуться вокруг своей оси, нужно было тридцать часов. И
медленной была также поступь сезонов: сейчас начиналось весеннее
равноденствие, и предстояли четыреста дней весны и лета.
- О нас будут петь песни в высоких замках, - сказал Кьо со своего
седла за спиной у Роканнона. - Будут петь о том, как Скиталец и его
спутники во тьме неслись по небу на юг перед началом весны...
Кьо хохотнул. Словно рулон серого шелка, расписанный холмами и
цветущими равнинами Ангьена, развертывался под ними; пейзажи становились
все ярче и наконец вспыхнули яркими красками и резкими тенями: на
горизонте царственно поднялось дневное светило.
В полдень они спустились отдохнуть часа два на берегу реки, текущей
на юго-запад, к морю, вдоль русла которой они следовали; позже, когда уже
начало смеркаться, они спустились снова, на этот раз к небольшому замку,
стоявшему на вершине холма, как все замки ангья; холм этот огибала та же
река. Владелец и жители замка встретили их радушно. Хозяева с трудом
удерживались от вопросов: верхом на четырех крылатых конях, вместе с
наследником Халлана и четырьмя ольгьо, путешествовали фииа (такого еще
никогда не бывало) и кто-то говоривший со странным акцентом, одетый, как
ангья, но без мечей, и бледнолицый, как ольгьо. Вообще-то любовные связи
между представителями этих двух каст, ангья и ольгьо, были куда
многочисленнее, чем большинство ангья готовы были признать; ты сплошь и
рядом встречал светлокожих воинов и золотоволосых слуг. Ну а с этим другом
наследника Халлана было уж совсем непонятно. Сам же Роканнон, не желая,
чтобы о его присутствии стало известно всем на планете, молчал, а их
гостеприимный хозяин не осмеливался задавать вопросы наследнику Халлана; и
если в конце концов хозяину и довелось узнать, кто был его странный гость,
то лишь из песен, в которых годы спустя тот был воспет.
Так же, в полете над изумительной красоты горами и долинами, провели
семь путников и следующий день. Переночевали они в деревне ольгьо у реки,
а на третий день оказались в местах, новых даже для Могиена. Река, широкой
дугой поворачивавшая здесь к югу, теперь растекалась по заводям и
старицам, холмы уступили место просторам равнин, а небо над горизонтом
поблескивало, как затуманенное зеркало. К концу дня они увидели белый
утес, на вершине которого стоял замок; дальше тянулись лагуны,
перемежаемые серыми песками, а еще дальше расстилался морской простор.
С седла Роканнон опустился усталый, ломило спину, а в голове от ветра
и движения все звенело; и когда он снова посмотрел на замок, то подумал,
что из всех виденных им твердынь ангья эта самая жалкая. К бокам
пострадавшей от времени приземистой крепости жались, как мокрые цыплята к
курице, две кучки хижин; из кривых узких улочек на путешественников пялили
глаза местные ольгьо, почему-то бледные и коренастые.
- Похоже, что они здесь перемешались с "людьми глины", - сказал
Могиен. - Вот ворота; замок этот, если ветер не отнес нас куда-то в
сторону, называется Толен. Эй, властители Толена, у ваших ворот гости!
Ни единого звука не раздавалось из замка.
- Ветер раскачивает ворота Толена, - сказал Кьо.
И в самом деле, ворота из окованного бронзой дерева, повисшие на
петлях, качались в холодном морском ветре, продувавшем селение насквозь.
Острием меча Могиен толкнул створку внутрь. За ней была тьма, где
захлопали испуганно чьи-то крылья; пахнуло сыростью.
- Властители Толена не встретили гостей, - сказал Могиен. - Что ж,
Яхан, спроси этих уродов, где мы можем переночевать.
Молодой ольгьо повернулся к кучке местных жителей, стоявших поодаль и
заговорил. Какой-то старик, набравшись духу, отделился от толпы, боком, то
и дело кланяясь, заковылял вперед и обратился почтительно к Яхану. Говорил
старик на диалекте ольгьо, который Роканнон не очень хорошо знал; однако
он понял: старик твердит, что им некуда поселить "педана" - это слово
Роканнону известно не было. К Яхану присоединился другой слуга Могиена,
высокий Рахо; он, в отличие от Яхана, говорил угрожающе, но старик только
приседал, кособочась, кланялся и бормотал; и наконец вперед решительными
шагами вышел Могиен. Кодекс поведения ангья запрещал ему разговаривать со
слугами другого властителя, и он просто обнажил один меч, поднял его, и
меч засверкал в холодном, отраженном водопадами моря свете. Старик только
развел руками, повернулся и с воплем скрылся, шаркая, в одной из улочек,
где с каждым мгновением становилось все темнее. Путники последовали за
ним; сложенные крылья их коней задевали краями низкие камышовые крыши по
обе стороны проулка.
- Яхан, что означает это слово?
Молодой ольгьо, вообще добросердечный и открытый, сейчас, похоже,
испытывал неловкость.
- Педан, Повелитель, это... э-э... тот, кто ходит среди людей.
Роканнон кивнул, хотя, конечно, рад был бы узнать точнее, о чем идет
речь. Прежде, когда он был еще не союзником, а исследователем этого вида
разумной жизни, он тщетно пытался обнаружить у них какую-нибудь религию;
складывалось впечатление, что никаких религиозных верований у них нет
вообще. При этом они были очень суеверны. Верили в колдовство, одушевляли
явления природы, однако богов у них не было. И вот наконец встретилось
слово, указывающее как будто на веру в сверхъестественное! Ему даже не
пришло в голову, что, употребляя это слово, местные жители имели в виду
его, Роканнона.
Три развалюхи потребовались, чтобы разместить семерых путников, а
крылатых коней пришлось привязать снаружи, потому что ни одна хижина в
селении их не вместила бы. Распушив мех, чтобы защититься от холодного
морского ветра, животные сбились потеснее. Полосатый конь Роканнона начал,
царапая стену хижины, то ли выть, то ли мяукать и успокоился лишь, когда
вышел Кьо и почесал ему за ушами.
- Для него, бедняги, худшее впереди, - сказал Могиен, сидя рядом с
Роканноном у очага, устроенного в углублении посреди пола. - Крылатые
боятся воды.
- Ты сказал в Халлане, что через море они не полетят, а у местных
жителей нет лодок, на которых можно было бы переправить наших коней. Как
же нам быть?
- Рисунок нашей страны у тебя с собой? - спросил Могиен.
Географических карт у ангья не было, и те, что оказались в
"Путеводителе", с первого же раза, когда он их увидел, поразили
воображение Могиена. Роканнон извлек книгу из старой кожаной сумки,
сопровождавшей его во всех путешествиях; сейчас в ней хранилось то
немногое, что осталось у него после гибели корабля: "Путеводитель",
блокноты, одежды, лазерный пистолет, походная аптечка, рация, дорожные
шахматы с Земли и потрепанный томик хэйнской поэзии. Сперва он держал в
сумке и ожерелье с сапфиром, но накануне вечером, ощутив вдруг тревогу при
мысли о необычайной ценности ожерелья, сшил из мягкой кожи зверька,
называемого барило, чехольчик, надел его на подвеску с сапфиром, крепко
зашил и надел ожерелье себе на шею, под рубашку: теперь подвеска выглядела
как амулет, а потерялась бы лишь с его головой.
Длинным и твердым указательным пальцем Могиен обвел контуры обоих
западных континентов там, где они ближе всего один к другому: самый юг
Ангьена с его двумя глубокими заливами и широким полуостровом между ними,
вытянутым еще дальше на юг, а по ту сторону пролива - северную оконечность
Юго-Западного Континента (Могиен называл его "Фьерн").
- Мы вот здесь, - сказал Роканнон и положил рыбий позвонок,
оставшийся после ужина, на конец полуострова.
- А здесь, если верить этим трусливым дурням, которые питаются рыбой,
находится замок Пленот, - и Могиен, положив на полдюйма к востоку от
первого позвонка другой, задержал на нем взгляд. - Точь-в-точь как башня,
когда смотришь на нее сверху. Как только вернусь в Халлан, разошлю во все
стороны сто человек на крылатых конях: пусть посмотрят хорошенько сверху
на весь Ангьен, и по их рисункам мы высечем на плоском камне его полное
изображение. В Пленоте должны быть большие лодки Толена, но также и
собственные, пленотские. Между небогатыми властителями этих двух замков
была распря, вот почему по Толену гуляет ветер и в нем царит тьма. Так тот
старик сказал Яхану.
- Пленот одолжит нам лодки?
- Пленот ничего нам не одолжит. Властитель Пленота - "заблудший".
В сложном кодексе отношений ангья это означало владетеля, которого
все остальные владетели поставили вне закона, отщепенца, не признающего
правил гостеприимства и воздаяния за совершенные добро или зло.
- У него только два крылатых коня, - добавил Могиен, снимая на ночь с
себя портупею. - А замок его, говорят, из дерева.
Следующим утром они уже летели, подгоняемые ветром, к этому
деревянному замку, и один из стражей замка увидел их почти в тот же миг,
когда сами они увидели башню. Тут же оба крылатых коня Пелота взлетели и
начали описывать вокруг башни круги; подлетев еще ближе, путешественники
увидели, что из бойниц высовываются фигурки с луками в руках. "Заблудший"
если и ждал кого-нибудь, то уж, во всяком случае, не друзей. Пленот был
совсем невелик, оказался даже непригляднее Толена, домишек ольгьо у его
стен не было, а стоял он на груде черных валунов; но как ни убог он был на
вид, Роканнон вовсе не разделял уверенности Могиена в том, что шестеро
воинов смогут овладеть этим замком. Роканнон проверил, надежно ли
пристегнуты к седлу ремнями его бедра, и крепче сжал в руке длинное копье,
которое дал ему Могиен.
А тот, уже далеко впереди на своем черном коне, поднял копье и издал
боевой клич. Конь Роканнона опустил голову и изо всех сил забарабанил
полосатыми черно-серыми крыльями. Они стремительно двигались вверх-вниз,
вверх-вниз; длинное и широкое, но легкое тело было напряжено и вибрировало
от ударов могучего сердца. Ветер свистел у Роканнона в ушах, и казалось,
что башня Пленота и камышовая крыша замка мчатся навстречу - вместе с
двумя всадниками на крылатых конях, описывающих круги вокруг башни и то и
дело встающих в воздухе на дыбы. Роканнон прильнул грудью к спине коня;
копье он держал горизонтально, изготовленным к бою. Ощущение счастья,
первобытный восторг волной поднимались в нем; ему казалось, что несется он
верхом на ветре, и время от времени из уст его вырывался радостный смех.
Все ближе, ближе покачивающаяся ритмично (покачивался его конь) башня с ее
крылатыми стражами; и внезапно Могиен, издав пронзительный вопль, бросил
копье, и оно серебристой стрелой пронеслось по воздуху. Острие так сильно
ударило одного из двух всадников в защищенную латами грудь, что его
откинуло в седле назад; ремни, удерживавшие его бедра, разорвались, и он,
перелетев через круп, начал медленно, как казалось со стороны, падать на
беззвучно кипящие в прибрежных камнях буруны. Могиен же, пронесшись мимо
оставшегося без всадника коня, схватился со вторым стражем башни, но с ним
он вступил в ближний бой, пытаясь поразить противника мечом; тот, отбивая
удары, искал мгновенья, когда сможет вонзить в Могиена копье.
Неподалеку кружили четыре серо-белых коня с сидящими на них
"среднерослыми" Халлана; готовые помочь, если будет нужно, своему
