посредине лезвием. - На юге, по ту сторону залива, не увидишь ни одного
человека, а за морем, на севере - только несчастные в рабстве у
желтоголовых. У вас о них слышали? В стране на севере живет порода людей с
желтыми волосами. Правда. И говорят, будто дома у них высокие, как
деревья, а ходят они с блестящими мечами и летают на крылатых конях! Ну,
уж в это я поверю только, когда увижу своими глазами. На берегу моря за
шкуру крылатого коня платят очень хорошо, но на коней этих даже охотиться
опасно, так разве может кто-нибудь на них лететь? Нельзя верить всему, что
болтают люди. Я только одно скажу: добывая шкуры пеллиунов, я живу совсем
неплохо. Умею приманивать даже тех, кто от меня в целом дне полета. Вот,
послушай!
Он поднес свирель к губам. Сперва еле слышный, зазвучал прерывистый
стон, он набирал силу и менялся, пульсировал и умолкал и наконец стал
протяжной мелодией, время от времени переходящей в крик зверя. По спине у
Роканнона поползли мурашки: этот крик он уже не раз слышал в лесах
Халлана. Яхан, который, несмотря на молодость, знал и умел все, что должен
знать и уметь охотник, заулыбался и азартно воскликнул, будто он на охоте
и видит зверя:
- Играй! Играй! Вон, он уже взлетает!
Остаток дня Яхан и Пиаи провели, наперебой рассказывая друг другу
охотничьи истории; ветер стих, но снег по-прежнему шел.
К рассвету следующего дня небо очистилось. Казалось, будто
продолжается холодное время года: на покрытые снегом холмы в красно-белом
сиянии дневного светила больно было смотреть. Незадолго до полудня
появились два охотника, про которых говорил Пиаи; они принесли несколько
пеллиуньих шкур с мягким серым мехом. Рослые, с густыми черными бровями,
как все эти южные ольгьо, оба охотника оказались еще менее
цивилизованными, чем даже Пиаи, шарахались от Роканнона и Яхана как дикие
звери и только поглядывали на них искоса.
- Они называют моих сородичей рабами, - сказал Яхан Роканнону, улучив
минуту, когда они остались в хижине одни. - Но лучше служить людям и
самому быть человеком, чем, как они, будучи зверем, охотиться на зверей.
Роканнон поднял предостерегающе руку: вошел, не произнося ни слова,
один из товарищей Пиаи.
- Пойдем, - прошептал Роканнон на диалекте ольгьо.
Он жалел, что они не ушли до прихода двух охотников, и Яхану тоже
было не по себе.
Вошел Пиаи, и Яхан сказал ему:
- Мы пойдем по суше: хорошая погода должна продержаться, пока мы
будем огибать залив. Не приюти нас ты, нам бы никогда не пережить эти две
холодные ночи. И мне бы никогда не услышать, чтобы кто-то подражал так
пению пеллиуна. Пусть всегда в охоте тебе сопутствует удача!
Однако Пиаи стоял неподвижно и безмолвствовал. Потом плюнул в огонь,
повращал глазами и заговорил отрывисто:
- Решили обогнуть залив? Вы же хотели переправиться на лодке. Лодка
есть, мы вас на ней перевезем.
- Сбережет вам шесть дней пути, - вступил в разговор Кармик, тот из
двоих товарищей Пиаи, который был поменьше ростом.
- Да, шесть дней, - подхватил Пиаи. - Лучше мы вас переправим на
лодке - можем прямо сейчас пойти.
- Ладно, - сказал Яхан, взглянув на Роканнона: отказываться было
опасно.
- Тогда пошли, - проворчал Пиаи.
Им не предложили даже провизии на дорогу, и отправиться в путь
пришлось сразу; Пиаи пошел впереди, а двое его товарищей - сзади. Дул
резкий ветер, небо было безоблачное, снег не таял только на северной
стороне, а вообще кругом блестело, текло и хлюпало. Они долго шли по
берегу на запад и наконец достигли небольшой бухточки, где среди камней и
камыша покачивалась на воде лодка с веслами; солнце уже садилось. Небо на
западе и вода в заливе от заката были красными; выше заката поблескивала
прибывающая Хелики, самая маленькая из четырех лун, а на темнеющем востоке
сияла похожая на опал Большая Звезда, второй компонент Фомальгаута. Между
полными сверканья водой и небом уходили вдаль холмистые берега, неясные и
темные.
- А вот и лодка, - сказал Пиаи, остановившись и поворачиваясь к
Роканнону и Яхану, на лице его лежали красные отблески заката.
Его товарищи подошли и стали молча по сторонам обоих
путешественников.
- Возвращаться назад вам придется в темноте, - сказал Яхан.
- Взошла Большая Звезда, ночь будет светлая, - отозвался Кармик. -
Ну, а теперь, юноша, нужно заплатить, тогда мы перевезем вас на лодке.
- Заплатить? - удивился Яхан.
- Пиаи знает, у нас с собой ничего нет. Этот плащ, что на мне,
подарил он, - сказал Роканнон, больше не думая о том, что акцент может их
выдать.
- Мы бедные охотники. Мы не можем ничего дарить, - сказал Кармик.
Он говорил тихим голосом, а взгляд у него был осмысленнее и злее, чем
у Пиаи и третьего.
- У нас ничего нет, - повторил Роканнон. - Платить за перевоз нам
нечем. Оставьте нас здесь.
- На шее у тебя мешочек, - сказал Кармик. - Что в нем?
- Моя душа, - ответил не моргнув глазом Роканнон.
Все замерли, но не надолго. Кармик положил руку на рукоять своего
охотничьего ножа и шагнул к Роканнону; то же самое сделали Пиаи и третий.
- Это ты был у Згамы, - сказал Кармик. - В деревне Тимаш только об
этом все рассказывали. О том, как голый человек стоял в горящем костре,
потом обжег Згаму белой палкой и ушел, а на шее у него, на золотой
цепочке, висел огромный драгоценный камень. Еще рассказывали о колдовстве
и заклятьях. Я думаю, они все дураки. С тобой, может, и вправду ничего не
сделаешь. Но вот с этим...
Молниеносным движением он схватил Яхана за длинные волосы, отогнул
назад его голову и поднес нож к горлу.
- А ну, юноша, скажи этому чужаку, с которым ты путешествуешь, чтобы
он заплатил за ночлег и пищу, не то...
Все стояли затаив дыхание. Красные отсветы на воде уже потускнели.
Большая Звезда на востоке засияла ярче; по берегу несся холодный ветер.
- Мы не сделаем юноше ничего плохого, - пробурчал, скривив свирепое
лицо, Пиаи. - Сделаем как я говорил, перевезем вас через залив - только
заплатите. Ты скрыл, что у тебя золото. Говорил, что все золото потерял.
Спал в моем доме. Отдай нам это, и мы вас перевезем.
- Отдам на том берегу, - сказал Роканнон.
- Нет, отдай сейчас, - потребовал Кармик.
Яхан, беспомощный в его руках, не шевелился; Роканнон видел, как на
горле у Яхана пульсирует артерия, к которой приставлен нож.
- Только там, - мрачно стоял на своем Роканнон и угрожающе приподнял
белую палку, на которую опирался - приподнял так, чтобы обгорелый конец
показывал немного вперед. - Перевезете нас, и я вам это отдам. Обещаю. Но
только сделай что-нибудь с юношей - и ты умрешь тут же, на месте. Обещаю!
- Кармик, он педан, - прошептал Пиаи. - Делай как он говорит. Я две
ночи был с ними под одной крышей, отпусти мальчишку. Педан сделает, как
обещал.
Кармик злобно уставился на Роканнона.
- Выброси белую палку. Тогда вас перевезем.
- Сперва отпусти Яхана, - сказал Роканнон.
Неохотно, но Кармик выпустил юношу, и тогда Роканнон, рассмеявшись
Кармику в лицо, швырнул палку вверх и в сторону залива, и она,
перевернувшись в воздухе и описав большую дугу, упала в воду.
Трое охотников с обнаженными ножами повели их к лодке; чтобы сесть в
нее, пришлось войти в воду и стать на скользкие камни, о которые
разбивались барашки зыби. Кармик с ножом в руке уселся позади Роканнона и
Яхана, Пиаи же и третий охотник сели на весла.
- Ты и вправду хочешь отдать ему драгоценность? - шепотом спросил
Яхан у Роканнона на "общем языке", которого эти ольгьо не знали.
Роканнон кивнул утвердительно.
- Прыгай за борт и уплывай с ней, Повелитель. Когда мы будем уже
подплывать к берегу. Если драгоценность от них уйдет, они удерживать меня
не станут...
- Просто перережут тебе горло. Т-сс...
- Они произносят заклинания, Кармик, - сказал третий охотник. - Хотят
потопить лодку.
- Гребите быстрей, гнилые рыбешки. А вы оба молчите, не то я перережу
мальчишке горло.
Роканнон сидел и смотрел, как берег позади них и другой, впереди,
сливаются с наступающим мраком, а вода из красной становится темно-серой.
Ему ножи были не страшны, зато охотникам ничего не стоило убить Яхана, и
он, Роканнон, остановить их просто-напросто не успел бы. Можно было бы
прыгнуть в воду и уплыть, но Яхан плавать не умел. Так что выбора у них
все равно не было. Утешала только мысль, что драгоценность охотники
получат не задаром.
Хотя медленно, холмы на южном берегу, сперва с трудом различимые,
приближались к ним и приобретали более четкие очертания. С запада
потянулись серые тени, на темном небе заблестели звезды. Большая Звезда,
хотя была далеко, сияла ярче луны Хелики, которая теперь убывала. Стало
слышно шуршанье набегающих на берег волн.
- Перестаньте грести, - приказал Кармик своим товарищам и повернулся
к Роканнону. - Теперь отдай.
- Отдам ближе к берегу, - бесстрастно сказал Роканнон.
- Повелитель, - прошептал прерывисто Яхан, - отсюда я смогу добраться
до берега. Вон, впереди, камыши, и я...
Еще несколько ударов весел, и лодка остановилась опять.
- Прыгай за мной, - тихо сказал Роканнон.
Поднявшись, он расстегнул герметитовый костюм на шее, сорвал с нее
кожаный шнурок, швырнул мешочек со спрятанным в нем ожерельем на дно
лодки, застегнул костюм и прыгнул в воду.
Через две минуты они с Яханом уже стояли на берегу и смотрели, как
становится меньше, удаляясь, лодка - черное пятно на серой воде.
- Пусть они сгниют! Пусть в кишках у них заведутся черви, а их кости
рассыплются, - сказал Яхан и заплакал.
Плакал он не только потому, что был испуган. То, что один из
"повелителей" расстался с такой драгоценностью только ради того, чтобы
спасти жизнь "среднерослого", означало для Яхана крушение всего мирового
порядка, возлагало на него бремя огромной ответственности.
- Этого нельзя было делать, Повелитель! - воскликнул он. - Нельзя!
- Нельзя выкупить твою жизнь за какой-то камень? Брось, Яхан, возьми
себя в руки. Ты замерзнешь, если мы не разожжем костер. Ты не потерял
палочку, которой можно зажечь огонь? Смотри, вон сколько сушняка! Берись
за дело!
С большим трудом им удалось разжечь на берегу костер, который
разогнал мрак и холод. Роканнон снял с себя и дал Яхану плащ Пиаи, и
юноша, закутавшись в него, уснул. Роканнон сидел и поддерживал огонь;
спать ему не хотелось. На душе у него было тяжело оттого, что пришлось
расстаться с ожерельем, тяжело не потому, что ценность ожерелья была
огромна, а потому, что когда-то он отдал его Семли, чья красота, не
умиравшая в его памяти, привела его по прошествии стольких лет на эту
планету, тяжело еще и оттого, что потом он получил это ожерелье от
Хальдре, надеявшейся, он знал, таким путем откупиться от черной тени, от
смерти, которая, боялась она, может рано постигнуть ее сына. Может быть,
тоже к лучшему, что больше нет этой вещи, ее веса, ее угрожающей красоты.
И, может быть, если случится самое плохое, Могиен так никогда и не узнает,
что ожерелья больше нет, - не узнает, потому что не найдет его, Роканнона,
или потому что уже погиб... Он прогнал от себя эту мысль. Наверняка Могиен
ищет его и Яхана - вот о чем надо думать. И ищет там, где лежит путь на
юг. Ведь никаких других намерений, кроме как идти на юг, у них не было -
идти, чтобы отыскать там врага, или, если все предположения окажутся
неверными, не отыскать. Но с Могиеном или без Могиена, а на юг он в любом
