просто потому, что был ближе всех прочих) туманил голову, обволакивал
сладким туманом. Свитки с чужими письменами разворачивались на изнанке
век, но этого никто не знал... Парвис слушал молча и внимательно. - Я
только что... освободился... вместе с моим... миром. Но пройдет еще не
один год... понимаете?.. когда образуется достаточная щель... это как
огромные льдины...
- Это я понимаю, - сказал Парвис.
- Дело обстоит так... Управление... регулирование... жизни там, у
вас... производится здесь... Вы это знаете... Женя все замечательно...
изложил... доказал... Но есть же и обратная связь, критическая...
Раздражая что-то здесь, вы гоните кровь там... успокаивая здесь,
замедляете жизнь там... но до определенных... рубежей... Если толкать еще
сильнее, там все пойдет вразнос - и вернется тройной отдачей... Если
тормозить сильнее, там затихнет, замерзнет, начнет распадаться - и распад
этот перекинется...
- Продолжайте, - сказал Парвис напряженно.
- Все на краю, на краю... еще движение... понимаете? Я сделал так,
что люди... им перестало нашептывать небо... но это проявится не сразу.
Надо помочь... Вы раскачивали Мерриленд - Америка только разгонялась от
этого... Палладия оборонялась от вас, и Союз тормозился, тормозился...
Понимаете?
- Вы хотите сказать, что мы виноваты?..
- Ну да. Пусть ненароком... Но это уже неважно. Сейчас идет обратная
индукция, и надо ждать... мощного отката... Быть готовым...
- К чему? Конкретно: к чему?
- Страшная депрессия - у вас... У нас - наверное, гражданская
война...
- Ничего не понимаю... Почему?
- Вы не видите знаки... это совсем другое.
- Что - другое?
- А, извините... это я о своем... Изменить путь не удастся, поздно,
слишком далеко... но можно попытаться направить... извините, я никак не
могу сформулировать...
- Направить - что? Куда?
- Сгармонировать... чтобы вовремя вывести из кризиса... не
промахнуться...
- Вы знаете - как?
- Знаю ли я?.. Господи, да только это я и знаю... - Глеб судорожно
вздохнул. - Я ведь теперь... последний атлант...
Господин Байбулатов и князь Голицын вошли и остановились. Громов
поднялся со скамьи, держа руку над кобурой. Двое из спецназовцев,
отобранных им, тоже встали.
Байбулатов показал ладони: пусто. Голицын засмеялся, тихо, но
отчетливо.
- Прошу прощения, господа, - сказал Глеб, - но вы сами выбрали время
для визита.
Он лежал на животе, почти ничем не прикрытый. Доктор только что
кончил вскрывать пузыри на его спине и ягодицах. Надо подсохнуть...
- У вас неплохая стража, Глеб Борисович, - сказал князь.
- У наследника тоже, - сказал Глеб.
- Я знаю, о чем вы думаете, - сказал Кирилл Асгатович. - Я не повторю
своей ошибки. Князь Кугушев отдал мне приказ: тайно ликвидировать
наследника. Я не стану. Я с вами.
- Я тоже, - сказал Голицын.
- Кугушев претендует на трон?
- Он уже на троне, - сказал Голицын. - Чем нанес мне смертельную
обиду, - он опять засмеялся.
- Что вы находите смешного, князь? - недовольно покосился на него
Кирилл Асгатович.
- Не знаю. Померещилось, что мне опять четырнадцать лет - и что у нас
набирается хорошая футбольная команда...
ИНТЕРМЕЦЦО
В марте девяносто первого, через месяц после гибели на перевале Голец
отряда генерала Стражницина, Глеб получил телеграмму с Поста Веселого:
уровень воды в Прорве начал повышаться, течение замедлилось до пяти
вершков в секунду.
- Пришли настоящие проблемы, - сказал Глеб Алику.
- Ты меня извини, - тихо ответил тот, - но я уйду, наверное, в
отставку. Все. Вахту не в силах стоять... Это ты трехжильный, а я - уже
готов.
Дыхание его даже вот так, сидя, оставалось свистящим.
- И что ты будешь делать?
- Ничего. Заберу Лизу, сяду на ковчег...
Ковчегами называли громадные железные пароходы, вмещавшие по тысяче
человек и тысяче голов скота. Они поднимались по Грани и Эридану - иногда
даже до необжитых мест. Ни монархисты, ни республиканцы не нападали на
ковчеги - и даже беглый преступник мог получить на них убежище...
- А что говорит сама Лиза?
- Она поймет.
Глеб покачал головой. В этом он не был уверен. Елизавета Ивановна
Бабочкина только внешне напоминала Варю - характером же была схожа не
более, чем фамилией. Но влюбленный Алик заметить этого не мог.
- Лиза - слишком столичный житель, - только и сказал Глеб. Он мог бы
сказать и кое-что другое, куда менее приятное, но не стал. Не так много у
него осталось друзей, чтобы терять их из-за пустяков... - Хочешь отдохнуть
от всего этого? По-настоящему отдохнуть?
Не исчезая навсегда?
- Ну?..
- К истокам Тарануса. Хотя бы примерно узнать: что нас ждет? Не брать
его в лоб, понятно, что не пробиться, в зайти с севера, с притоков
Эридана.
- Нужен будет вертолет...
- Вертолет не дам. Самолет - дам. Будете расчищать полосы...
В сентябре превращенный в амфибию Ан-2 опустился на бескрайнее
зеркало того, что позже нарекли Океаном. Месяц спустя Глеб уже знал
достоверно: затопления всех обжитых земель Транквилиума не избежать ни при
каких обстоятельствах...
Елизавета Ивановна не дождалась возвращения Алика и вышла замуж за
капитана дворцовой стражи.
Казна, истощенная бесконечной войной всех со всеми, была пуста.
Крестьяне и казаки не желали продавать хлеб за новые бумажные деньги.
Чтобы обеспечить армию и города, Глеб двинул по Предгранью иррегулярную
кавалерию: забирать хлеб силой. Глеб Борисович, шептал Байбулатов, что же
вы делаете... Парвис прислал паническую телеграмму: это путь к гибели,
хрестоматийщина. Глеб разве что не смеялся в голос. Он написал и
опубликовал Свод прав и обязанностей гражданина. Республиканцы в своей
прессе (ему регулярно доставлялись газеты и журналы из Полкан-Городка и
Железного) обрушились на Свод, но как-то растеряно: то, за что они сами
ратовали, готово было воплотиться под рукой узурпатора, - а вот на это
были не согласны даже самые умные из них. Глеб понимал, что среди
республиканцев большинство - это простые и очень хорошие люди,
бескорыстные и любящие других. Жаль, что в этом проклятом мире всегда
достигается только та цель, от которой убегаешь во все лопатки...
В октябре, как он и рассчитывал, полыхнуло - как поднесли спичку (в
каком-то смысле и поднесли) - все Предгранье. Загранье тут же двинулось на
помощь единолюбцам.
Месяц спустя Новоград объявили столицей Палладийской республики. На
континенте от гор Хольта и почти до моря Смерти власть оказалась в руках
Собрания. Лишь город Новожилов, сохранивший верность монарху, самим своим
географическим положением притягивал к себе стрелы на штабных картах.
Только старые моряки тревожились из-за поднявшегося на три вершка
уровня моря...
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. СРЕДИННОЕ МОРЕ
Теперь, если ты скажешь, что то, что Бог видит
как будущее, не может не произойти, хотя и не
вытекает из необходимости, - я с этим соглашусь.
Боэций
1
Если обогнуть дом слева, пройдя мимо пожарной бочки, поднырнув под
развешенные для просушки сероватые простыни и благополучно миновав
открытое и со всех сторон просматриваемое поле - истоптанную и обильно
посыпанную углем и шлаком площадку перед котельной (запах здесь напоминает
запах поездов, а значит - путешествий), а потом раздвинуть кусты бузины и
скользнуть в довольно сорный полумрак, то через несколько шагов (мимо кучи
старого угля, смешанного с землей, обломками полусгнивших досок и тряпьем)
упрешься в дощатый, давно не беленый забор. Еле заметная тропинка идет
вдоль него, а потом кончается вдруг, и это как раз то место, которое
нужно. Здесь доска (она чернее прочих) не прибита внизу на толстый гвоздь,
а отходит свободно. И можно протиснуться в открывающуюся щель и попасть в
густой запущенный сад. Вдоль забора идут заросли малины и ежевики,
необыкновенно колючие, совершенно непроходимые. Но кто-то пробил сквозь
них узкую дорожку, и по этой дорожке (под ноги иногда подворачиваются
бледно-коричневые грибы на тонких ножках и с морщинистыми коническими
шляпками; у них сильный и совершенно не грибной запах) можно быстро дойти
до прямой аллеи, устланной толстым слоем прошлогодних листьев. Высокие
деревья плотно обступают ее, и кроны смыкаются наверху. Аллея приводит к
круглому фонтану. Посередине его, наверное, стояла когда-то медная фигура
(две изуродованные зубилом позеленевшие ступни остались на камне, и все);
бассейна полон листьями и сухими ветками. Беседка неподалеку так густо
оплетена плющом, живым и сухим вперемешку, что в нее трудно пробраться.
Есть и фруктовые деревья. Они обломаны, но все равно цветут...
К дому можно не сворачивать. Он похож на неопрятный ящик: со всех
сторон заколочен серыми досками. Лучше прямо, мимо бывших клумб,
поднырнуть под ворота...
На этой улице дома стоят только на одной стороне. На другой, за рядом
толстенных ветвистых, с бугристыми черными стволами, деревьев - начинается
крутой спуск к морю. Так кусты и трава выше головы, но спускаться напрямик
- вовсе не обязательно. Надо пройти чуть дальше, и будет лестница, черная,
каменная, с каменными скамьями на площадках. С верхней площадки видно, как
лестница доходит до другой дороги, далеко внизу, и продолжается дальше -
бело-розовая. И эта бело-розовая - уходит прямо в море...
Оно спокойное сегодня, море. Дома стоят в нем по пояс, по плечи. От
некоторых остались только крыши. Но крыши снесет первым же штормом...
Черный, с черными мачтами бриг застыл, пришвартовавшись прямо к
низкому, чуть выступающему из воды дому. А может быть, это высокий дом, но
построили его когда-то на самом берегу...
Мальчики в школе хвастаются друг перед другом найденными в
затопленных домах ножами, каменными шарами и медведями, янтарными
собачками, чернильницами в виде медной мортиры, или лампы, или черепа... У
Билли не было ничего из этого: мама строго сказала: чужого не брать! В
дома не лазать! И - мало ли, что все так делают. Ты - не все. Ты сын
адмирала, а потому должен блюсти себя...
А тетю Олив беспокоило другое: чтобы он не подходил близко к воде. Ей
было видение, и теперь она поглядывала на море с непонятной опаской. Но
вот так сидеть и смотреть с большой высоты, можно сказать, с горы - было,
наверное, можно...
Как облака, белели острова на горизонте. Там прятались настоящие
пираты. Там были клады, тайные бухты и даже подземные города. А немного
дальше есть остров - весь оплавленный, как огромная свеча. Говорят, что
человек не может там находиться: его начинают мучить кошмары, сны наяву. И
если привезти оттуда отковырянный камешек, спрятать в доме своего врага -
не протянет враг долго...
На нижней дороге под лестницей остановилась коляска, и вышли двое: в
офицерской форме. С высоты Билли не мог рассмотреть ни кокарды, ни погоны.
Но подумал почему-то: артиллерия... Офицеры стали подниматься по
ступенькам, а коляска отъехала немного, развернулась и вернулась обратно:
ждать, наверное. Почему же они тогда не поехали по дороге, это дольше, но
не надо идти вверх? Это офицеры, сказал он себе, они специально закаляют
себя для трудностей. Вот их в школе обливают ледяной водой и зимой
