Билли аккуратно опустил на место янтарное яйцо. Оно еще постояло
секунду вертикально, потом завалилось на бок и стало мелко качаться. Тетя
Салли сидела неподвижно, устремив глаза куда-то мимо него. Теперь нельзя
было отвлечься или сбиться. Он слишком ненадежно ее держал и слишком
бешено она отбивалась от него там, внутри себя. Это было так, будто бы он
сумел отвлечь ее на минуту - а сам просунул свою длинную невидимую тонкую
руку в какое-то отверстие чуть пониже затылка и сумел перехватить что-то
очень важное. Салли была теперь его куклой-перчаткой... но он не знал
роли. И - это была очень сложная и тяжелая кукла...
Он сидел, смотрел на нее и размышлял, что делать дальше.
Полосы не то, чтобы в один момент - но очень быстро стали истончаться
и таять. Тьма убиралась из комнаты. Глеб перевел дыхание. Воздухом снова
можно было дышать.
Шутки у вас, боцман...
Нет, в этом доме делать нам больше нечего. Назад, назад. А потом, как
положено царю - через парадный вход.
Ты царь - живи один...
На часах дрожало без четверти семь.
Олив бросилась ему навстречу. Долгий миг она была похожа на
взлетающую птицу, и с внезапным, как ожог, как пуля, томлением он смотрел
жадно, большими глотками, будто пил воду в пустыне, - на нее, на нее...
это было как возвращение - в ту самую реку, в которую никогда не войти
дважды. Но нет - она ударилась о его взгляд и остановилась, и опала внутрь
себя.
- Что? Что-то не так?..
- Да, - он отстранил ее, прошел в угол, сел. Стул охнул под ним. -
Они разбудили Билли. Я не смог даже войти...
- Боже... - он благодарен был ей за ее ужас. - Что же теперь будет?
- Подожди... Переведу дыхание...
- Что ты хочешь? Воды? Поесть?
- Посиди рядом...
Это сорвалось само - не успел удержать.
Олив молча придвинула стул, села. Глеб повернул руку ладонью вверх.
Долгие секунды спустя тонкие пальцы Олив легли в его ладонь.
- А у меня друг умер, - сказал Глеб, сглотнув. - С похорон - сюда...
- Который? Аль?
- Аль. Других не нажил... или растерял...
- Бедный мальчик, - тихо сказала Олив, и неясно было, кого она имеет
в виду.
Надо было сидеть тише мыши и делать вид, что ты тут вообще ни при
чем.
- ...Я все еще не верю, что он пойдет на обмен. Будет какой-то
подвох, вот увидите. Салли, я не прав?
- Да.
- Ты удивительно разговорчива сегодня... Стив, а ты?
- Я тоже разговорчив.
- Я серьезно спрашиваю.
- По-моему, все пока идет по намеченному.
- Вот это меня и тревожит! Так ведь не бывает - чтобы план сбывался
тик в тик. Всегда по ходу вносились какие-то исправления... а сейчас:
будто мы играем не с людьми, а с механическими куклами, которым мы сами же
написали тексты ролей...
- И что тебя беспокоит?
- Но если перед нами куклы - то люди-то где? Где люди?
- Интересный вопрос.
- А я в общем-то согласен с Гарри. Действительно - подозрительное
непротивление. Ударили по правой щеке - подставь левую. И уже не то что
неохота - а даже боязно связываться... Салли, правда - что с тобой? Мы
ведь не на квакерском собрании.
- Ничего. Все в порядке.
- А я бы хотел поговорить обо всем этом с Дэнни. Дэнни понимает этих
местных лучше нас всех, вместе взятых. И он был знаком с царем Глебом...
- Много толку от таких знакомств... Тогда ему было двадцать лет, а
теперь тридцать. Вспомни себя в двадцать - и сразу подойди к зеркалу. А
ведь тебе не приходилось править империей в полторы Канады размером, от
которой потом остался только Кони-айленд. Тут в любой тыкве могут
завестись маленькие зеленые крокодильчики.
- Не скажи. Такие люди - если они выживают - куда прочнее нас,
смертных.
- Вот это меня и беспокоит! Если они прочнее - то почему Глеб
сдается? Предположим, он не сдается, а только делает вид...
- Да он и вида такого не делает. Это мы просто хотим верить, что он
сдается. А на самом-то деле..
- Гарри, не нагнетай. И так тошно.
- Вот! Слово сказано! Именно: тошно. А - почему, собственно?
- С непривычки, знаешь ли. Мне мама не разрешала заниматься
киднэппингом.
- Если бы только это. Помнишь мультик, как Плуто поймал медведя?
- Когда он тащил его из норы?
- Вот-вот. Салли, а ты помнишь этот мультик?
- Нет.
- Клянусь Вакхом, эта девушка сегодня совершенно не похожа на себя!
Салли, голубка, тебе не кажется, что мы вытягиваем из норы не крота, а
медведя?
- Это не медведь, - глухо сказала Салли. Билли вздрогнул от ее
голоса. - Это дракон.
Повисло неприятное кособокое молчание.
- Глеб уже был здесь, - голос прозвучал еще глуше. - Потрогал нашу
защиту. И убрался. Теперь он пойдет прямо. Он нас не боится, и это его
слабое место. Он вообще никого не боится.
Билли чуть сильнее сжал пальцы своей невидимой руки, и Салли
замолчала.
- Мне бы такое слабое место, - сказал кто-то.
Мама, подумал Билли, приходи скорей, я не удержу ее долго...
Не было в ее жизни дня более долгого и тягостного. За дверью
туалетной комнаты - тонкой, из ящичных, наверное, дощечек сколоченной -
капала вода. Надо было что-то бросить под капель, но не хватало
сосредоточенности понять - что именно. Тряпку? Какую тряпку, где взять...
все расплывалось за две-три секунды.
Глеб здесь, почему-то твердо знала она.
И точно так же твердо знала, что ей никто не поможет и действовать
придется только самой...
Одно не противоречило другому. В одно и то же время мог быть день и
могла быть ночь. Победа и гибель. Любовь и отвращение.
Будто бы маятник, метавшийся в ней, застыл одновременно в обоих
крайних положениях...
- Надо идти, - кряхтя, Волкерт поднялся из глубокого кресла. -
Пожелайте мне удачи, дружище.
- Удачи. Хм, удачи... - Сэм Дигби тоже встал и протянул Волкерту
руку. - Знаете, Брай, чего мне сейчас хочется больше всего? Даже больше,
чем выпить? Бросить все, выпустить мальчишку - и рвануть наперегонки с
собственной тенью. Куда угодно, только подальше.
- Вчера это еще можно было сделать, - засмеялся Волкерт. - Теперь уже
- прыгнули. В самолет нам не вернуться, поэтому лучше дернуть за кольцо...
Хью Кэмпбелл, хозяин дома, неловко топтался у двери.
- Мне тоже хотелось бы пожелать вам удачи, майор, - сказал он,
подавая руку. - Надеюсь на скорое и блестящее завершение вашей миссии.
- Вашей дерьмовой миссии, - дополнил Волкерт. Руки он как бы не
заметил, взял под козырек и вышел.
В три минуты одиннадцатого полицейский наблюдатель условными значками
отметил в тетради: "Вышли двое, свернули по улице направо. Один, кажется,
в военной форме." Итого... он пролистал в уме свои записи - за последние
два часа дом покинули семь человек. Он взялся за ключ переносного
телеграфа и начал отбивать донесение.
Он еще не закончил работу, а глаза уже уловили новую перемену
обстановки.
В двух окнах первого этажа замерцало, просвечивая сквозь шторы,
открытое пламя...
6
- На выбор, - сказал Глеб. - Можете числить себя пленником, можете -
гостем и союзником. К вам лично я зла не питаю... а женщины - отходчивы...
Волкерт ничего не сказал. Он просто стоял, опираясь на леер, и
смотрел, как проплывает мимо зеленый склон острова Виктори. Простым глазом
видны были серые маковые зернышки пасущихся овец.
В небе когтились высокие легкие облака. Скоро ветер станет бодрее...
- В конце концов, вы даже не проиграли. И лучший в мире пловец
утонет, оказавшись внезапно в центре моря. Трое, четверо суток можно
продержаться на воде... Но кто упрекнет его, что он - не доплыл до берега?
- Я знаю, зачем вы меня взяли, - сказал Волкерт. - Чтобы я...
разрядил мальчика. Но без Салли я не смогу...
- Ничего. Как-нибудь справимся. Олив поможет. В конце концов, я ведь
могу просто не подходить к нему близко. А на расстоянии - держу защиту.
- На вашем месте я бы отправил его отдельным судном, - сказал
Волкерт.
- Ну уж нет, - засмеялся Глеб. - Скажите, Волкерт, - спросил он через
некоторое время, - а в бытность ариманитом вы относились к своей пастве
как к людям - или как к говорящим куклам?
- По-разному, - сказал Волкерт, подумав. - Ведь кого мы подбирали?
Шваль, отбросы. Сильные люди к нам не шли. А когда случаем попадали...
Вашу Олив я глубоко зауважал, знаете ли.
- Понятно, - сказал Глеб.
Сайруса разбудило прикосновение. Он приподнялся, повернулся. Кто-то
стоял над ним, жестом веля молчать. Человек был весь в черном, лишь лицо
чуть выделялось. В руке человек держал фонарь с темно-синим стеклом,
сквозь которое еле проглядывал овальный язычок керосинового огня.
Сайрус сел. Человек подал ему черную одежду, показал: надень. Это
были легкие трикотажные штаны, свитер и шапочка-маска. На ноги вместо
огромных тюремных сапог Сайрус натянул шерстяные носки с пришитой
войлочной подошвой.
Только в коридоре он проснулся окончательно.
Итак, это побег. Сердце забилось. Кто подстроил? А, неважно...
Место караульного пусто, ключи на столе...
Тот, кто пришел за ним, хорошо знал дорогу. Они куда-то шли
непонятными боковыми проходами, спускались по узким отвесным трапам. Потом
беззвучно отворилась ржавая крышка квадратного лючка, и в лицо пахнуло
морем. Волны прокатывались рядом. Сразу стало невозможно дышать. Проводник
помог Сайрусу пролезть в лючок, скользнул следом сам. Он был маленький и
ловкий.
Они оказались на галерее, опоясывающей корму. Здесь спутник опустил
темное стекло фонаря и выкрутил фитиль. Стало необыкновенно светло. Потом
он вновь поднял стекло и показал - вон туда. Под галереей поднималась и
опускалась похожая на домашний шлепанец лодка. К ней свешивался конец.
- Вы первый, - прошептал спутник.
Сайрус скользнул вниз и понял, что обжег ладони. Какие пустяки...
Спутник оказался рядом через полминуты. Они начали тихо грести
короткими веслами без уключин. Потом, когда потянуло из-за кормы ветром,
спутник поднял с днища и раскрыл сложенную пополам мачту, распустил
парус...
- Кто вы? - спросил Сайрус немного погодя.
- Личный агент царя Глеба, - был ответ. - Однажды мы с вами
встречались, но это было очень давно...
- Напомните.
- Вы меня нанимали, чтобы я нашел вашу супругу...
- Боже правый! Сколько же лет...
- Несчетное количество. Как она поживает?
- Не знаю, я же был в тюрьме... А вы не?..
- К сожалению, нет. Меня просто послали за вами, и все.
- А куда мы направляемся?
- В Павловск. Теперь это столица того, что осталось от царства.
- Извините, если покажусь любопытным... но как вы попали на службу
царю?
Купер - вот и вспомнилось имя! - засмеялся шепотом.
- Когда выйду на пенсию, напишу об этом роман...
В рассветных сумерках их подобрал паровой корвет.
- Государь, - капитан Вирениус говорил тихо, будто опасаясь, как бы
кто не подслушал. - Такой штиль крайне редок в этих широтах и обычно
служит предвестником шторма. Быть может, даже урагана.
- Я знаю, Павел Сергеевич, - кивнул Глеб. - Но что же делать? Будем
уповать на Всевышнего...
- Простите, государь, но я должен сказать... И я сам, и мои офицеры
считают, что во всем вина этого длинного ведьмака...
- Волкерта?
- Да не Волкерт он! Имя ему Вадган, по ночам бродит, глаза горят...
Велите утопить, государь, ведь пропадем, все пропадем, и дитя пропадет...
