недели назад из святого Фоиллана. Он был одет в алый бархат, а аккуратно
подстриженные борода и усы подчеркивали высокие скулы.
Сходство с его великим предком было поразительным. Даже сам Синил,
глядя на портрет Ифора, не смог сдержать трепета, когда его серые глаза
встречались с серыми глазами древнего предка.
Он не верил в то, что является наследником королевской династии, но
большой портрет, повешенный у камина, где Синил не мог не увидеть себя,
убеждал его в обратном. Все чаще он обращал взгляд на этот портрет, и даже
молитвы не могли дать ему душевного успокоения.
Но хотя Синил уже выглядел, как принц, вел он себя не по-королевски.
Камбер с помощью Риса и даже Эвайн ежедневно работал с ним, стараясь
пробудить королевскую волю, возбуждая дремавшие в принце силы. Однако Синил
был вежлив, но тверд.
Сегодня, в праздник Рождества, день обещал быть трудным вдвойне; каждый
из пяти человек, находившихся сейчас в комнате, знал, что ждет их вечером.
Камбер решил, что настало время изменить направление разговора.
-- Скажите, Ваше Величество, ваше молчание означает, что вы
оправдываете действия нынешнего короля?--спросил Камбер, когда все
возражения Синила против женитьбы иссякли.
Синил взглянул на Камбера и разразился потоком негодования и протестов,
но, вспомнив, кто он, смиренно опустил голову.
-- Я божий человек,--сказал он тихо,--я не могу оправдывать смерти
невинных людей.
-- Но вы поощряете их смерти,--сказал Йорам. Когда Синил открыл рот для
протеста, он добавил:
-- ...своим бездействием.
Синил снова повернулся к камину, заложив руки за спину.
-- Меня не трогает то, что происходит в вашем мире. А вы не понимаете
моей миссии на земле.
-- Нет, это вы не понимаете,--поправил его Камбер.--Неужели вам не
приходит в голову, что вы уже включились в жизнь внешнего мира, что многие
люди страдают, потому что поверили в вас, в ваше земное предназначение.
-- Мое предназначение?--спросил Синил.--Нет, это вы меня выбрали. Я не
просил, чтобы меня сделали королем. Я никогда не хотел ничего, кроме счастья
остаться в одиночестве и жить в мире с самим собой.
-- И вы можете жить в мире с собой теперь,--прошептала Эвайн,--когда вы
знаете, что можете изменить мир, очистить его от скорби и страдания? И вы
ничего не хотите сделать?
-- Что вы можете знать об этом?--крикнул Синил.--Разве я--не человек!?
Разве мне не дано право жить той жизнью, которую я выбрал сам?
Камбер нетерпеливо улыбнулся.
-- Если бы вы были моим сыном и говорили столь безответственно, я бы
выпорол вас, несмотря на ваш возраст.
-- Вы бы не осмелились!--твердо сказал Синил. В голосе его прозвучала
совершенно неожиданная повелительная нотка.
Камбер заметил это и постарался скрыть улыбку.
-- Да, я бы не осмелился, вы правы. И в основном потому, что вы уже
начинаете вести себя, как принц, хотя всячески стараетесь избежать этого.
Неужели брат Бенедикт смог бы ответить так, как ответили вы?
Синил, в голове которого теснились взбудораженные мысли, опустив
голову, прошел к своему креслу и сел. Он не смотрел на Камбера и с большим
усилием сдерживал руки, сложенные на груди.
-- Мне очень жаль, простите меня.
-- Простить вас за то, что вы поступаете так, как должны? Неужели вы не
видите, что вы--принц Халдейн?! Вот в чем ваше предназначение, а не в судьбе
брата Бенедикта, думайте о вашем монашестве как о временном убежище, где вы
скрывались, пока не пришло время выполнить вашу великую миссию.
-- Но...
-- Принцы--это не просто люди, Синил. У них есть обязательства перед
народом. Они должны защищать народ от насилия. Ваши предки успешно
занимались этим в свое время.
Ваш прапрадед, отец самого Ифора Халдейна, портрет которого висит
здесь, даже при жизни был известен как святой Бэрэнд. И это вовсе не потому,
что он провел всю жизнь в молитвах, хотя он, конечно, был богобоязненным
человеком. Народ возблагодарил его за то, что он разгромил свирепых
завоевателей, муров, и сокрушил их мощь навсегда. Их легионы больше никогда
не осмеливались пересечь Южное море и напасть на нашу страну. Вот за что он
получил титул святого.
Синил долго молчал, а когда наконец заговорил, в голосе его зазвучала
горечь.
-- Святой Бэрэнд... Очень мило. Но вы не требуете от меня чего-нибудь
эффектного, например, разгромить жестокого врага. Нет, вы хотите, чтобы я
прославился тем, что нарушил монашеские обеты и свергнул короля-дерини, но
мало шансов за это получить титул святого...
-- Значит, вы хотите стать святым?--спокойно спросил Рис.--Не многие
настолько самоуверенны и тщеславны, что надеются достигнуть такой степени
совершенства.
Синил вздрогнул, как от удара. Мириады эмоций отразились на его лице,
он беспокойно заерзал в кресле, судорожно Цепляясь за подлокотники и
подыскивая правильные слова.
-- Это совсем не так. Как мне убедить вас, что я хочу посвятить свою
жизнь Богу? Отец Йорам мог бы меня понять, но...
В это время открылась дверь, и на пороге появился Алистер Каллен. Он
незаметно остановился, чтобы не мешать говорить Синилу.
-- ...как будто вы находитесь в сфере мягкого золотого света, и этот
свет защищает вас от всего, что может повредить вам. И вы знаете, что Он
здесь, что Он рядом,--говорил Синил, словно погружаясь в транс
воспоминаний,--ваш мозг свободно плавает в золотом свете, и вы...
Синил говорил, и глаза его вдруг стали излучать сияние. Все
пространство вокруг него засветилось бледным призрачным светом, едва
различимым на фоне света горячего камина и пылающих свечей.
Камбер первым заметил это сияние и указал на него Рису, в изумлении
раскрывшему рот. Синил продолжал говорить, но его слова уже не представляли
никакого интереса для Камбера.
Лорд-дерини сконцентрировал свои чувства и начал медленно приближаться
к Синилу, готовый войти в контакт, как только обнаружится брешь в защитных
полях, а в том, что сейчас появилась возможность войти в контакт, Камбер был
уверен.
В это мгновение Каллен кашлянул и привлек к себе внимание Синила,
который прервал свой монолог на полуслове и повернулся к викарию.
Камберу не удалось нащупать контакт, которого он так долго и тщетно
добивался и к которому был так близок.
Синил вскочил и поклонился генералу, а Камбер испустил глубокий вздох,
эхом отозвавшийся в мозгу Риса.
Йорам и Эвайн, казалось, не заметили ничего и оставались в стороне,
хотя и в работе с Синилом в это время была кульминация.
-- Отец Каллен,--пробормотал Синил. Каллен ответил поклоном.
-- Ваше Величество...--Он перевел взгляд на Риса.--Леди Меган здесь,
Рис. Мне кажется, вы, Камбер, должны объяснить ей, зачем она здесь, ведь мы
пригласили ее от вашего имени.
Камбер со вздохом поднялся и кивнул, глядя на удивленного Синила
отеческим взглядом, хотя разница в возрасте составляла какие-нибудь
десять-двенадцать лет.
-- Ваша невеста прибыла, Ваше Величество. Я пришлю ее к вам немного
позже.
-- Моя невеста?!--прохрипел Синил.
Лицо его посерело, будто ему не хватало воздуха.
-- Леди Меган де Камерон, моя подопечная,--сказал Камбер, оценивая
реакцию Синила.--Она из расы людей, как и вы, красивая, здоровая девушка.
Она будет для вас хорошей королевой и женой.
-- Я, милорд, не могу...
-- Ваше Величество, вы должны!--ответил Камбер, не отводя от Синила
твердого взгляда.--Эвайн, Рис, пойдемте со мной. Меган будет не так одинока,
если рядом с ней будет женщина. Ведь она впервые вдали от дома.
Он поклонился Синилу.
-- До свидания, Ваше Величество.
Повернувшись, он пошел за Калленом.
Когда они вышли, ошарашенный Синил повернулся к креслам, стоящим
кружком у огня. Он увидел Йорама, который сидел неподвижно, наблюдая за
Синилом.
-- Вы еще здесь?--спросил Синил.
Он понял, что сказал глупость: ведь и так было ясно, что Йорам здесь.
Чтобы скрыть свое смущение, он сел в кресло, пододвинул ноги к огню,
задумчиво пробежал пальцами по крылу архангела Михаила, вышитого золотыми
нитками на груди.
-- Отец Йорам, неужели нет ничего, что могло бы смягчить ваше
сердце?--наконец тихо сказал он.
-- Это ваше сердце должно смягчиться, Ваше Величество,--ответил
Йорам.--Ведь мечты и желания одного человека очень мало весят на весах
жизни. А вы должны прекратить резню, убийства, восстановить мир и
спокойствие в стране, которой правили и которую любили ваши предки. Мне
кажется, что вам очень легко выбирать. Ведь не можете же вы, кто говорит,
что принадлежит Богу, отвернуть сердце от своего народа, когда его угнетает
и притесняет кровавая династия Фестилов?
-- Это не мой народ,--прошептал Синил.
-- Нет. Ваш,--ответил Йорам.--Помните: "Я Божий пастырь и знаю своих
овец, и овцы знают меня..."?
-- Нет!
-- "Я Божий пастырь и отдам жизнь за своих овец". Синил бросил
отчаянный, полубезумный взгляд на дверь, за которой скрылись Камбер, Рис и
Эвайн.
-- Умоляю вас, отец Йорам, избавьте меня от этого. Я не могу. Вы
знаете, какие обеты я принял. Вы один можете...
-- Монах или принц, овца или человек--вы один можете остановить Имра,
Ваше Величество.
-- Умоляю вас, не делайте этого!
-- Подумайте, Ваше Величество.--Он поднялся и направился к
двери.--Когда, как не сейчас, вы можете совместить свой долг перед Богом и
ваши обязанности перед его народом, перед вашим народом?! Разве есть здесь
разница?..
-- Я принял обет,--простонал Синил.
Йорам остановился на пороге и бросил горячий взгляд на Синила.
-- Накормите своих овец,--прошептал он. Он вышел из комнаты и закрыл за
собой дверь. Следующий час Синил провел на коленях, отчаянно моля небеса
послать ему ответ, что делать дальше. Но как он ни молился, ответа не было.
Наконец, поняв, что все его молитвы не приносят успокоения, он поднялся на
ноги и подошел к маленькому столу у камина. Дрожащими руками Синил налил в
бокал вина и жадно выпил его.
Скоро за ним пришлют, и он еще не знает, как поступить. Он только
надеялся, что его невеста не окажется безобразной или глупой, если уж ей
суждено быть его женой. Это слово потрясло его.
Он не хотел видеть ее, но ему придется встретиться с ней лицом к лицу в
церкви.
Его заставят пройти через это. Он вспомнил слова, свои слова, и слова
Камбера при расставании:
"Милорд, я не могу!"--"Ваше Величество, вы должны!" И он с болью понял,
что должен. Он должен. Было ясно, что они твердо решили идти своим путем,
что они не согласны на меньшее, чем корона на его голове, его женитьба и
свержение Имра с трона.
Он вздрогнул. Его мысли вернулись к тому могуществу дерини, которым
обладали его похитители. Они могут заставить его повиноваться, если он будет
продолжать сопротивляться. Даже обычно терпеливый Камбер сегодня высказал
нечто вроде угрозы.
Мысль о том, что он не властен над грядущими событиями, ненадолго
успокоила его, так как это избавляло его от необходимости принимать решение
самому, по крайней мере пока. Но затем он почувствовал, как в нем
пробудилась другая, темная часть его существа, которую он считал
похороненной много лет назад. Это очень смутило его.
Боится ли он гнева небес, который обрушится на него, если он нарушит
свой монашеский обет? Или он боится того, что этот обет оказалось очень
просто нарушить, что начал смотреть вперед, в новую жизнь, которую так живо
и так соблазнительно показывают ему в последние недели? То, что он уже начал
