слышалось удивление.
Рис кивнул, а Синил повернулся к нему.
-- Вода?--прошептал он.
-- Так было надо. Сонный порошок, чтобы успокоить вас, облегчить
страдания, пока мы не сможем отдохнуть по-настоящему.
-- И чтобы предотвратить мое предательство,--добавил Синил.
Он натянуто улыбнулся, и вдруг голова его упала на грудь, глаза
закрылись. Он с трудом приподнял голову.
-- Что со мной?
-- Это лекарство.--Рис в упор смотрел на него.--Вы будете хотеть спать.
Ваши чувства притупятся. Вы все время будете в полусне. Так будет лучше,
поверьте мне.
-- Лучше для кого?--прошептал Синил.--Неужели вы боялись, что я предам
вас? Я же дал слово.--Он показал на фляжку.--Это было не нужно.
При этих словах Йорам встал и пошел к ручью. Там он опустился на
колени. Рис подошел к нему. Он знал, что так подействовало на Йорама.
-- Это действительно было нужно?--спросил Йорам, наклонившись к воде,
чтобы напиться.
-- Я думаю, да. Йорам, я пытался прочесть его мысли всю Дорогу и не
смог. Он как глухая стена. У него какие-то врожденные защиты, возникающие,
когда на него что-то давит. Я не могу проникнуть сквозь них, во всяком
случае, незаметно для него. Я думаю, поэтому мы не смогли воздействовать на
него там, в аббатстве. И я не уверен, что это удалось бы нам в Дхассе,
особенно сейчас, когда мы так устали.
-- Верно,--согласился Йорам.--Он вытер руки о плащ и повернулся к
Рису.--У него действительно есть такие защиты? Как ты думаешь, потом ты
сможешь преодолеть их?
Рис пожал плечами и неуверенно улыбнулся.
-- Всегда есть пути для преодоления сопротивления любого человека,
особенно если ты Целитель... Кроме того, в убежище я попрошу Камбера
работать со мной.
Йорам долго стоял выпрямившись, потом взглянул на отдыхающего Синила.
-- Ты сказал ему всю правду о действии наркотика?
-- Да. У нас будет достаточно времени, чтобы привезти его к Порталу. Он
будет все время в полусне. Лучше пусть будет так, чем он устроит
сцену,--сказал Рис и сунул пустую фляжку в сумку.
-- Если кто-либо заинтересуется им, объясним, что он болен, и мы везем
его к Целителю епископа. Это звучит вполне правдоподобно.
-- Хорошо.
Йорам вздохнул и, покачав головой, хитро улыбнулся.
-- Я, вероятно, устал больше, чем предполагал. А ты с энтузиазмом
включился в заговор. И это ты, кто раньше всегда старался держаться подальше
от всяких интриг!
-- О, не произноси этого слова!
-- Какого? "Интрига"?
Йорам улыбнулся, похлопал Риса по плечу и указал на клевавшего носом
принца. Пора было сажать его в седло и ехать дальше.
Судьба королевства была в их руках, и все должно было решиться в
следующие несколько часов.
К счастью для всех троих, колеса бюрократической машины Гвинедда
вертелись очень медленно, и аббат святого Фоиллана только сейчас начал
думать, как объяснить причину исчезновения брата Бенедикта.
Как и предполагали Рис и Йорам, отсутствие Бенедикта было замечено
только утром, и заметил его настоятель, который не увидел Бенедикта на хорах
во время мессы. Но настоятель был человек очень занятой, у него было много
обязанностей, и только когда брат Бенедикт не явился на следующее
богослужение, он забеспокоился.
Решив, что брат Бенедикт заболел, настоятель направился в больницу, но
смотритель больницы брат Рейнард не видел Бенедикта уже несколько дней.
Тщательный осмотр всего аббатства, занявший несколько часов, не дал
результатов.
Несколько монахов были посланы на лошадях осмотреть все окрестности
аббатства на расстояние, которое мог бы преодолеть за это время пеший
человек. Но буря сделала свое дело. Если брат Бенедикт упал от слабости и
умер, то этого уже никто не узнает до самой весны. Аббатство постигло
большое горе. Монахи отслужили большую мессу по брату Бенедикту следующим
утром, и затем вновь потекли обычные дни жизни своим порядком.
И это дело заглохло бы навсегда, если бы не брат Левит. В этот день он
решил проверить наличие зимней одежды монахов. Осматривая содержимое шкафов
близ кельи пропавшего брата Бенедикта, брат Левит был очень удивлен,
обнаружив пропажу двух сутан. Проведя расследование среди монахов,
пользовавшихся шкафами, он выяснил, что два дня назад все было на месте.
Однако никто не мог объяснить пропажу сутан.
Озадаченный Левит доложил обо всем субприору, тот, в свою очередь,
приору, а приор--аббату. Это случилось уже вечером. Аббат сначала отругал
приора за то, что тот лезет со всякими пустяками, но мозг его все время был
занят мыслями о пропавшем брате, и у него зародились смутные подозрения.
-- Брат Патрик, сколько сутан пропало?
-- Две, отец аббат.
Аббат поднял перо и повертел его между пальцами.
-- Скажите, вы помните двух человек, которые приезжали на свидание к
брату Бенедикту две недели назад? .-- Целителя и монаха? Приор озадаченно
замолчал.
-- Конечно, помню, отец. Монах этот был на службе у епископа, но...
-- Я это помню!--рявкнул аббат.--Он был гавриллитом или просто
притворился им.
Приор озадаченно смотрел на аббата, а тот повернулся и вытащил
календарь с заметками из шкафа. Не найдя в нем того, что искал, он швырнул
его обратно и забарабанил пальцами по столу.
-- Попросите явиться сюда врача, брата Патрика, а также брата Пола,
Финеаса и Джубала.
-- Хорошо, отец аббат.
Удивленный приор выскочил из кабинета.
Следующие десять минут аббат сидел нахохлившись и ожесточенно грыз
ногти. Подозрения в нем росли, и все его умозаключения складывались в
стройную картину.
В тот день приходили два человека, говорили с братом Бенедиктом, в тот
же день во время беседы брат Бенедикт упал в обморок.
Они говорили что-то о важном поручении деда, который недавно умер. Сам
аббат стоял неподалеку и слушал.
Один из них был Целитель. Как его звали?.. Лорд Ре... Ро... Рис. И
когда врач аббатства не смог привести брата Бенедикта в чувство, аббат
попросил Риса взглянуть на него и даже позволил войти в его келью.
Да, и Рис, и монах, который был с ним, входили в келью Бенедикта!
Взяв на душу страшный грех, аббат выругался и скомкал письмо, только
что написанное генеральному викарию Ордена в Валорет.
Он с ожесточением швырнул его в огонь.
Бенедикт не уходил из аббатства в беспамятстве и не умирал на снегу от
холода. Он совсем не был болен ни сейчас, ни тогда, две недели назад. Он был
похищен прямо из стен аббатства, прямо из кельи, и похищен этими двумя!
Тут его размышления прервал робкий стук в дверь. Аббат постарался
принять вид, достойный уверенного в себе пастыря Божьего.
-- Да.
Приоткрыв дверь, в комнату заглянул брат Патрик. За ним виднелись
головы Джубала, Рейнарда, Пола и Финеаса. Аббат позволил им войти. Монахи
стояли неподвижно, склонив головы, сложив на груди руки, спрятанные в
необъятные рукава сутан.
Аббат окунул перо в чернильницу и положил перед собой чистый лист
бумаги.
-- Брат Рейнард, ты не можешь припомнить дату, когда брат Бенедикт упал
в обморок и когда он заболел,--день, когда он беседовал с двумя
посетителями?
Брат Рейнард с минуту изучал носки своих сандалий, а затем поднял
голову.
-- Это было в праздник святого Маргетана. Нет, скорее это было сразу
после дня рождения святого Эдмунда.
-- Так когда же, брат Рейнард?
-- В день рождения святого Эдмунда.--Он посмотрел в свою
книжечку.--Четырнадцатого ноября.
Аббат записал дату и перевел взгляд на брата Джубала.
-- Брат Джубал, кажется, ты дежурил у ворот в это время?
-- Да, отец аббат.
-- Ты не можешь припомнить имена посетителей? Там был Целитель и монах.
Немного подумав, брат Джубал поднял бровь.
-- Мне кажется, что монаха звали брат Кирилл, отец аббат. Он из Ордена
святого Гавриила.
--Да-да, брат Кирилл,--повторил аббат.--Называл ли он другое имя?
-- Нет, только свой Орден,--услужливо вмешался брат Финеас,--а также
то, что он находится на службе у епископа.
Аббат поискал кончик пера, покачал головой.
У него не возникло никаких ассоциаций в связи с этим именем, и это его
мучило. Но, во всяком случае, главный викарий должен знать его имя и принять
какие-то меры, если, конечно, этот монах действительно существует и служит
архиепископу.
Он записал это имя, тщательно выписывая каждую букву, и снова взглянул
на монахов.
-- Ну, а теперь имя Целителя--лорд Рис какой-то.
-- Мурин или Турин, или что-то вроде этого,--сказал брат Джубал.
-- А мне кажется, Турин, брат Джубал,--заметил брат Рейнард. Изогнув
шею, он пытался рассмотреть, что записывает аббат.--Правда, я не очень
уверен в этом, но он действительно Целитель. У меня в этот день болел зуб, а
он...
Аббат строго взглянул на него, и Рейнард виновато замолчал, потупив
голову.
Аббат снова начал писать, но перо не долго скрипело по бумаге. Вскоре
аббат поднял голову и движением руки отослал монахов прочь.
Когда за ними закрылась дверь, монах взял чистый лист бумаги и начал
новое письмо своему викарию. На этот раз его почерк был четким и уверенным.
"Ваше преосвященство, я с прискорбием сообщаю о похищении из аббатства
святого Фоиллана два дня назад брата Бенедикта. Подробности состоят в
следующем..."
* * *
"...Итак,--через пять дней после этого викарий Ордена читал письмо
архиепископу Валорета,--совершенно очевидно, что брат Бенедикт похищен
вышеназванными братом Кириллом и лордом Рисом Турином--Целителем. Я посылаю
копии всех показаний монахов, так как вы в своей мудрости можете заметить
то, что пропустил я.
Остаюсь вашим преданным слугой".
Викарий опустил письмо и взглянул на архиепископа.
Архиепископ, перед которым стоял его обычный стакан козьего молока,
протянул иссохшую руку к письму, затем долил молока и погрузился в чтение.
Викарий в это время отрезал себе кусок сыра.
Было раннее утро, а архиепископ имел привычку завтракать с кем-нибудь
из подчиненных и просматривать во время завтрака утреннюю почту.
Но, конечно, Роберта Орисса нельзя было считать простым подчиненным.
Генерал-викарий Ордена святого Джарлата и архиепископ Валорета, примас
церкви Гвинедда, родились примерно в одно время и впервые встретились,
будучи учениками знаменитой школы при монастыре святого Неота, когда им было
по десять лет.
И хотя Энском Тревасский был дерини, а Роберт Орисс-- нет, это не
помешало возникновению между ними тесных дружеских отношений, которые
длились уже долгие годы. Да и теперь, если Роберт Орисс был в своей
резиденции в Валорете и не выезжал в инспекционные поездки по монастырям и
аббатствам Ордена, они встречались друг с другом по крайней мере раз в
неделю. Энском принадлежал к той весьма редкой категории людей, которые не
забывают старых друзей, возвысясь над ними. И Роберт, хотя он часто не
понимал действий своего коллеги-дерини, очень ценил эту дружбу.
Но они уже встречались на этой неделе, и сегодняшняя встреча была
вызвана получением этого странного письма, которое требовалось немедленно
показать архиепископу.
Викарий налил в стакан молока для архиепископа, который ненавидел его,
но пил для возбуждения работы пищеварительного тракта, затем отломил кусочек
хлеба и стал жевать, дожидаясь, пока архиепископ закончит чтение письма.
Строгое лицо Энскома сделалось хмурым и печальным.
-- Что это за монах, Роберт? Почему кому-то понадобилось похищать его?
