В сорока ярдах от нас согнулся почти пополам старик. Его явно рвало.
Мне казалось, будто я слышу, как он хрипит. Неподалеку от него упала со
скамейки молодая женщина. Она лежала на земле, сотрясаемая судорогами,
словно жертва эпилептического припадка.
Чуть подальше мать бежала на помощь своему малышу, которому было так
плохо, что он не мог даже плакать. Но прямо на моих глазах, сделав всего
несколько шагов, она сама повалилась на траву, корчась от невыносимой
боли.
Это творилось повсюду. С ужасающей внезапностью парк превратился в
кошмарное поле битвы, на котором невидимый враг косил людей направо и
налево, быстро и немилосердно. Несколько минут назад самым важным в моей
жизни казалось сидеть на скамейке, отдыхать, греться на солнышке в этот
теплый осенний денек. Но теперь...
Я подумал, что, должно быть, сошел с ума. В ушах у меня стоял
странный звук, похожий на вой. Пару секунд я даже не мог понять, что это
такое. Странно низкий и одновременно пронзительный, он раздавался не
только в парке. Казалось, он наполнил собой весь мир. Его издавали люди...
Джустина глядела на меня, широко раскрыв полные ужаса глаза. Я хотел
утешить ее, но что я мог ей сказать?
- Милый! - закричала она. - Что происходит?!
Я мог только беспомощно на нее смотреть. Слабость, которую я ощутил,
выйдя из больницы, вновь вернулась, накатившись, как цунами.
Девочка пошевелилась. Она открыла глаза и с удивлением уставилась на
Джустину.
- Где моя мама, - заплакала она. - Мне больно. Я хочу...
- Мама сейчас придет, - сказала Джустина. - Она скоро будет. Мы
присмотрим за тобой, пока...
Но вдруг маленькое тельце девочки выгнулось дугой. Все продолжалось
не больше минуты. Судороги сменились сухим кашлем. Детские пальчики
зарылись в землю. Я не мог вынести выражения ее искаженного судорогой лица
и отвернулся.
- Надо уходить отсюда, - в отчаянии сказал я. - Здесь началась
какая-то чертова эпидемия. Надо добраться куда-то, где...
- Я ее не оставлю, - коротко заявила Джустина. - Я не могу ее
бросить!
Стоя на коленях над вновь впавшей в беспамятство девочкой, она
бормотала ей на ушко утешающие, бессмысленные слова; гладила ее по голове,
распрямила сведенные судорогой ручонки.
- Но мы ничем не можем ей помочь, - устало возразил я.
Я чувствовал себя выжатым, как лимон. Покинув госпиталь, несмотря на
возражения врачей, я даже не предполагал, что сил у меня окажется так
немного. Я чувствовал себя так, словно надо мной поставили эксперимент по
выживанию... и остановиться на полпути я уже не мог.
- Милый, - встревожилась Джустина. - Ты выглядишь просто ужасно.
Посиди немного, я сбегаю позвоню.
Почему-то я не сомневался, что пытаться звонить - пустая трата
времени. Толпы людей наверняка сейчас осаждают телефонные будки... и
множество телефонов не отвечают... И никогда уже не будут отвечать.
- Мы не должны расставаться, - выдавил я, когда Джустина помогала мне
опуститься на траву. - Что бы ни случилось, мы не должны разлучаться.
Мне было как-то не по себе. Немного подташнивало - изо всех сил я
старался удержаться от рвоты. Я даже попытался улыбнуться.
- Может, я тоже заболел...
В этот миг девочка перестала кашлять и открыла глаза. Нас она,
похоже, не замечала.
- Извини, мамочка, - еле слышно прошептала она. - Я никогда больше...
Ее взор потух. Лицо сделалось пустым и холодным. Она была мертва.
Джустина заплакала. Она обняла девочку, укачивая ее, словно надеясь,
что та вот-вот оживет.
- Опусти ее! - воскликнул я. - Опусти ее!
- Но...
- Черт возьми, мы немедленно сматываемся отсюда! - я чувствовал, как
меня охватывает паника. - Мы должны убираться отсюда, даже если для этого
мне придется ползти на четвереньках!
Но было поздно.
Джустина странно, с мольбой поглядела на меня... и тут ее вырвало.
Она затряслась, зашаталась и уже через несколько секунд, не в силах
удержаться на ногах, упала на землю.
Я лежал и беспомощно на нее глядел. Я ощущал каждую ее судорогу как
свою собственную. Как и все остальные, она быстро превращалась из человека
в измученное болью животное. Мысль эта как ножом резанула меня по сердцу:
я молил бога даровать Джустине быструю и легкую смерть.
Я подполз к ней и попытался обнять. Но конвульсии были так сильны,
что я не мог ее удержать. Весь парк стал всего лишь фоном этой моей
трагедии. Краем глаза я видел, как все новые и новые жертвы, сраженные
страшным недугом, падали на траву, как в панике метались остальные... Но
все это ничуть меня не волновало.
Все не имело никакого смысла, кроме того, что Джустина умирала.
Обычный осенний день, солнце, все так же безмятежно глядевшее с небес,
подернутых легкой дымкой облаков. Но мир внизу превратился в сплошной
кошмар. Тонкая пелена человеческой цивилизации, человеческой гордости
рассеялась, словно дым. И мы, все человечество, предстали такими же
жалкими и несчастными, как обитатели муравейника, отравленного садовником,
о существовании которого муравьи раньше даже и не подозревали. Но в этот
момент я был слишком слаб, чтобы глубоко задумываться над вопросами типа
"как?" и "почему?". Все не имело никакого смысла, кроме того, что Джустина
умирала.
Я смотрел на нее, и время тоже стало пустым звуком. Секунды тянулись,
как минуты. Минуты превратились в дни. Сама вечность оставляла свои следы
гримасами боли, искажавшими лицо Джустины...
На несколько минут она пришла в сознание и даже сумела сказать
несколько слов.
- Уходи... - прошептала она и тут же снова зашлась в приступе
неудержимого кашля. - Ну пожалуйста... пожалуйста, уходи... милый... Не
хочу, чтобы ты видел меня такой...
Бессмысленно. Я не мог бы сдвинуться с места, даже если бы и хотел. У
меня не оставалось сил. Только ужас и горе.
Она умерла не как девочка. Не тихо и спокойно. Она умерла во время
очередного приступа конвульсий. Ее тело внезапно застыло, мышцы
расслабились. Она лежала жалкая и неловкая, словно поваленная причудливая
авангардистская скульптура.
Я смотрел на ее лицо, вспоминая, как она улыбалась, как ее глаза
светились радостью и любовью. То, другое выражение, которое теперь на нем
застыло, не могло, не должно было принадлежать человеку.
Я видел слишком много. Даже если бы я и не был очень слаб после
перенесенной операции, я, как мне казалось, перенес за это утро больше,
нежели может выдержать человек, не сойдя при этом с ума. Все так же ярко
светило солнце, но вокруг меня медленно и неотвратимо сжимался черный
круг. Он смыкался, а я даже и не думал сопротивляться. Я только молил
господа, чтобы эта тьма оказалась беспросветной, чтобы она принесла с
собой дар полного забвения.
Но мне было не суждено получить этот дар. Я провалялся без сознания
всего каких-то девять или десять часов. А придя в себя, первым делом
почувствовал жуткий холод и боль в животе, там, где после операции остался
шрам. Я открыл глаза. Солнце клонилось к горизонту, и по всему парку
лежали причудливые тени.
Я слышал чьи-то голоса. На какой-то сладостный миг я был уверен, что
только что проснулся после страшного и удивительного сна и что мир
по-прежнему цел и невредим. Но потом я увидел Джустину, и кошмар
превратился в реальность.
И тем не менее я все еще слышал голоса. Я сел... слишком внезапно, и
боль заплясала у меня в животе и в груди... Я подумал даже, что сейчас
снова потеряю сознание. Но потом она стихла, и я заметил неподалеку джип.
Около него стоял солдат. Он, похоже, считал трупы. Мы заметили друг друга
практически одновременно. Голоса, которые я слышал, доносились из
работавшего в джипе радио.
Я встал и нетвердой походкой двинулся к машине. Солдат глядел на
меня, как на привидение.
- Боже праведный! Ты выжил!
- Выжил, но что это было? - хрипло спросил я. - Я выжил, но предпочел
бы умереть...
- Со временем ты, вероятно, будешь думать иначе, - он, похоже, хотел
меня утешить.
- Думаешь? Моя жена умерла у меня на глазах.
- Правда?.. Знаешь, что я тебе скажу, приятель, у меня самого в
Лондоне жена и пара ребятишек, и я даже не хочу о них думать... Атомная
бомба, около полудня... понимаешь?
Я тупо оглядел заваленный трупами парк.
- Как... как это могло случиться?
- Диверсия. Сразу в тридцати городах, или около того. Какие-то
мерзавцы распылили тут эту дрянь.
- Какую дрянь?
- Микробы. Биологическое оружие, - он криво усмехнулся. - Эти
несчастные стали жертвами модифицированного ботулизма... В разных местах
они использовали разные виды инфекций...
Я глядел на него, пытаясь понять, что к чему.
- Значит, началась война? - спросил я наконец,
- Ты долго спал, старина, - он громко и горько рассмеялся. - Война
уже практически закончилась. Как только мы поняли, что стали объектом
нападения, мы сами перешли в атаку... жахнули по ним всем, чем только
возможно: каждая чертова боеголовка пошла в дело... Сейчас и мы, и они
считаем потери. Самая короткая война в истории человечества. Вот,
послушай, - он повернулся к джипу и включил радио погромче.
"...сообщения радарной сети свидетельствуют, что за последние два
часа противник не выпустил ни одной ракеты. Предполагается, что вражеская
территория пострадала не меньше нашей, а использование нашими ракетными
силами химического оружия и массированные ядерные бомбардировки, похоже,
полностью нейтрализовали наступательный потенциал противника. Следует,
однако, отметить, что и в будущем можно ожидать отдельных атак со стороны
изолированных автоматизированных пусковых установок. Хотя и не в слишком
широком масштабе. Тем временем, хотя, по оценкам, потери гражданского
населения как с той, так и с другой стороны составили около девяноста
процентов, эти цифры еще, нуждаются в уточнении. Информация для всех лиц,
оставшихся в живых: доводим до вашего сведения, что в стране действует
централизованное военное руководство, обладающее силами и средствами
реорганизации. В конце этого сообщения будет дан перечень сборных пунктов
для всех здоровых гражданских лиц. Лица, побывавшие в зоне радиоактивного
заражения, однако, должны...
Солдат выключил радиоприемник. Внезапно я заметил, что дуло его
автомата нацелено мне прямо в грудь.
- Умучился я, подсчитывая этих покойников, - извинился солдат. - У
тебя есть документы? Приказано проверять всех оставшихся в живых.
- Что за бред! Я что, похож на диверсанта?
- А кто похож? - равнодушно спросил он. - Ну, так как насчет
документов?
Увидев, что его палец лег на спусковой крючок, я начал судорожно
рыться в карманах.
- Справка из больницы и водительские права. Пойдет?
- Кинь их на траву и сделай два шага назад.
Он посмотрел мои документы, и они его, похоже, удовлетворили.
- Держи, старина, - сказал он, протягивая их назад. - Что ты
собираешься теперь делать?
- Я еще не думал...
- Если бы не эта форма, - мечтательно сказал он, - я знаю, что бы я
делал... Я нашел бы большую надежную машину, под завязку загрузил ее
жратвой и одежей и подался бы подальше от этих мест.
- Но куда?
- Туда, где никого нет, - и он обвел рукой горы валявшихся повсюду
мертвых тел. - Когда они начнут портиться, тут без противогаза и огнемета
не обойдешься. В сравнении с этим старушка чума - просто ветрянка в
детской. И все города такие же, как и этот. Валить отсюда подальше... вот
что я бы сделал на твоем месте.
