ГЛАВА ВТОРАЯ
А я живу и не подозреваю,
Что питательных веществ не получаю
(мысль после просмотра рекламы)
Было ласковое апрельское утро. Ничто не предвещало беды.
Измученные долгим сном, мужики вылазили из палаток и
радовались ясному солнышку. Перед походом старый шаман Шноль
предсказал нам дождь 3-го мая и заморозки , но под жарким
солнцем, напоминавшем мне тропик Рака, эти глупые пророчества
вызывали снисходительную улыбку.
Мимо нас проплыли два плота из автомобильных камер. Орава
на плотах что-то пела хором. На одной мачте был скромненький
синий платочек, на другой - что-то этакое в цветочках. У Ирены
возникла идея придумать свой собственный флаг, выражающий цели
и задачи экспедиции. Я посоветовал идти под черными семейными
трусами с черепом и скрещенными костями. Очень выразительно. Но
никто не поддержал.
Утром несколько раз садились на рифы. Но шли легко, только
байда Лени Дубовского отставала - он растянул руку при раздаче
подзатыльников кое-кому.
Случайный нудист-оптимист пожелал нам счастливого плавания
и помахал рукой. Мы ему - тоже. И тут за поворотом показалась
прекрасная скала. Без таблички. Неучтенная, и значит -
неоткрытая! С гротом даже. Мы причалили к подножию и
подкрепились колбасой. Я назвал этот камень: "Колбасный". Можно
было увековечить свое имя и занести себя в список
первопроходцев Урала: "к. Колбасный Леня". Эх, кабы знал,
заранее на Большой Земле заготовил бы таблички с названиями и
присобачивал, куда ни попадя! А то названия камней попадаются
совершенно дурацкие: "Дыровчатый , "Глуповатый", Гнусноватый
... Совсем не романтично-с. Да-с. Ну куда это годится?...
После перекуса прошли камни Петушки и Сибирский. Был грот,
куда влезло пол-байды. Огромные разломы плит сурово торчат из
берегов, как стены взорванного форта.
До города Староуткинска остался примерно час ходу. Хлеб
кончился. А он - всему голова. У аборигенки в ближайшем селении
купили три литра молока. (По почти московским ценам). Деревни
уральские небольшие, но с длиннющими заборами, домики
бревенчатые, под черепичной или железной крышей. Окошки -
небольшие, как правило, со ставнями. Раскрашены только рамы и
ставни. Коров не видать. Бревна построек почему-то все черные,
наверно специально обжигают паяльной лампой. Для крепкости.
Великий русский город Староуткинск расположен на
архипелаге из нескольких островов. У висячего моста мы
причалили и я с Леной пошел в центр города за хлебом. Сам город
невелик, в наш век пара и электричества - только несколько
каменных зданий, очевидно, Дворец Съездов, Дом Советов и Дом
культуры. Унылостью и безысходностью Староуткинск напомнил мне
Каперну, в которую мы как-то зашли набрать свежей воды, когда
исследовали Элирское море от Лисса до Гель-Гью. "Счастья нет,
денег нет, жизни нет", говорили грустные лица прохожих и унылые
окошки избушек. "Хлеба тоже нет", - грустило объявление на окне
хлебного магазина. И сразу захотелось скушать буханочку черного
хлебушка с маслицем. Продотряд взял "языка". Бабуля на допросе
посоветовала шухернуть хлебопекарню за плотиной. Двинулись
туда. За Староуткинским металлургическим заводом перешли
железную дорогу и действительно, уткнулись в хлебопекарню.
Закрыто. Обошли кругом. Всюду закрыто. Внутри слышна
неразборчивая человеческая речь и шум хлебоделательных
механизмов. Еще больше захотелось свежего хлебушка,
горяченького. Корочку поджаристую отломить и жевать, хрустеть.
Внизу, у земли, небольшое отверстие, закрытое железной плитой,
похоже на амбразуру дота. Через эту амбразуру, по показаниям
"языка", выдают хлеб. Постучал. Тишина. Стучу. Не отвечают.
Стучу. Женский голос спросил, чего надо, мол? - Хлеб давай! -
Нету хлеба, - ответил голос и больше в диалог не вступал. Хотя
между собой пекари переговаривались. Наверно, обжирались
свежими горячими поджаристыми корочками с маслом, с сахаром, с
салом, с медом, с вареньем, с солью и со сметаной. Не дали нам
хлеба. Гады. Гранату бы в эту амбразуру. Но гранаты в спешке
забыли в Москве. Вот до чего доводит разгильдяйство.
Усталый, но недовольный продотряд возвращался назад, а над
ним витал лукавый призрак хлебной буханки. Перекусили у причала
крошечными бубликами с молоком и флотилия двинулась в голодную
неизвестность.
За Староуткинским архипелагом наши усталые спины освежили
редкие капли короткого дождя. Вечерело. Утомленное солнце нежно
с речкой прощалось. Прошли Бражников камень, камень Висячий. Он
поневоле привлек наше внимание. Какая ужасная трагедия
разыгралась здесь! На боку камня, нависающем над водой,
отчаянный храбрец, покоритель Урала из Нижнего Тагила, рискуя
сорваться в бездну, вывел когда-то надпись "Н.Таги..." масляной
краской и сорвался, не дописав всего одну букву. Бездна
поглотила его. Друзья покойного исполнили его последнюю волю до
конца и заново написали пламенные слова, но только уже внизу, у
воды. Так ему и надо.
Прошли камень Дыровчатый". Дырка действительно была. Очень
хочется кушать. А название все-таки странное... И спать уже
пора. Довольно долго плыли в поисках места для лагеря, все
хорошие места были уже или заняты, или там не было ручья.
Наконец, встали на левом берегу, на звериной тропе.
Расслабились порцией клюковки и легли спать, усталые и
бесчувственные, как дрова.
Я вообще-то сплю долго и крепко, как и положено спать
человеку с чистой совестью. Но спать мне спокойно не дали. Я
сжег себе шею и руки, а препротивная личность Серега, сосед по
палате, терзал всю ночь мое тело локтями и даже пинал ногами
его. Надо, я думаю, некоторым матерям больше работать с
некоторыми своими детьми, чтоб из них не вырастали малолетние
бандиты. Достал меня Серега.
Кстати, когда я был на островах Фиджи, узнал некоторые
смешные предрассудки туземцев. По мнению маорийцев, мясо
новозеландцев нежное, напоминает мясо свиньи, но очень
душистое. Что же касается белокожих, то они употребляют в пищу
соль и это придает их мясу своеобразный привкус, который
лакомкам людоедам не нравится. Но для меня - сгодится, решил я
тогда. Даже интересно - что это за привкус такой. Да и в
палатке будет просторнее... Заснул только под утро.
Проснулся к завтраку. Кстати, ни разу за время нашего
путешествия не видел, кто готовит завтрак. Только вылезешь из
палатки, - а он уже готов. Еще одна уральская загадка...
Отплыли в 11.15. По реке плыли куски пены: выше по течению
опять кто-то перевернулся. Прошли камень Боярин 60 км". Течение
медленное ... 70 км ... Высматривали крыши села Чусового, но
его долго не было - речка здесь сильно петляет. Опять
захотелось кушать. По поводу стоянки на обед была небольшая
дискуссия. Леша был против отдыха. Все остальные - за".
Леша утверждал, что останавливаться на обед не стоит, а
лучше плыть до Чусового (где может быть будет хлеб), а потом -
плыть до вечера, выбирая место сразу для обеда и ужина. Боря же
возражал, что никто за нами не гонится и лучше отдохнуть и
пообедать у этого вот ручья на этом вот прекрасном месте. Смысл
диспута для краткости можно передать так:
Леша: Нечего отдыхать. Надо идти. Чем лучше, тем хуже. Чем
хуже, тем лучше.
Боря: Надо отдохнуть. Чем лучше, тем лучше.
Леша: Нет, чем лучше, тем хуже.
Боря: А чем хуже, тем лучше?
Леша: Правильно.
Боря: Значит, чем лучше, тем хуже. Но если - хуже, то -
лучше. Поэтому чем хуже, тем хуже. Будем отдыхать.
И был нам праздничный первомайский обед: суп с грибной
крапивой. Грибная крапива делается из обычной путем смешивания
ее с большим количеством тушенки. По вкусу она ничем не
уступает опятам. Потом еще был компот. Наконец-то я наелся.
После обеда исследовал ручей, как мог. Ни самородков, ни
золотого песка. Пусто. Обнищала земля уральская. Ну ладно,
может еще что попадется.
Через 40 мин. после отплытия в маленькой деревеньке Иренка
нахристарадничала аж 2 буханки хлеба. И даже купили ведро
картошки. Аборигены в ярких туземных одеждах очень приветливы и
радушно встречают мореплавателей. У стоянки всегда вырастают
груды местных продуктов, плоды пальм, бататы, рога, лапти,
бананы... Этого мы довольно много ели в Москве, поэтому обычно
мы обменивали бататы и плоды хлебного дерева за монеты,
зеркальца, фантики или обрезки материи. Местные племена очень
отсталые, это не африканские догоны, и про Сириус А или В не
слыхали, как не слыхали и про Сатурн. В лучшем случае покажут
пальцем Луну.
16.15 - прошли Шайтан-камень. 76 км . У висячего моста в
селе Чусовом наши старые знакомые окончили плавание и на
прощанье подарили нам кусок хлеба. Не часто выпадают такие
счастливые дни, подумал я, не часто. Мы со свистом пронеслись
мимо Чусового и сразу за висячим мостам наш корабль сел на
мель. Ненадолго. Снялись и опять пошли с крейсерской скоростью
4 узла. Селяне и поселянки приветствовали нас с берега. Когда
прошли все хижины, Лена сказала: что-то воды много в
байдарке...
И у моих ног тоже - лужа. Я нагнулся, посмотрел назад и
увидел, как из-за шпангоута, через дырку в днище, сквозь
зеленоватую струю воды светит радостный луч вечернего солнца.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Все оверкили начинаются с крика: -"ПОВОРАЧИВАЙ!"
(народная примета)
Был ласковый майский вечер. Ничто не предвещало беды.
- У нас дырка, - сказал я экипажу, не дрогнув ни одним
мускулом на лице.
- Заткни ее пальцем, - быстро посоветовал Леша.
- Не затыкается...
Ногой бы ее босой заткнуть. Но грести неудобно будет. И
поза дурацкая. Понял, что очень скоро мы будем грести по
колено в воде. А потом - и под водой... Поэтому раньше, чем
наши мачты ушли под воду, корабль выбросился на мель у самой
крайней хижины села. Вытащили провиант, НЗ, нехитрый скарб
свой, стали дырку сушить да клеить. Заодно ели что-то
вкусненькое. Козьи наки, кажется. Туземцы к нам не подходили и
таращились издалека, как коровы на летающую тарелку.
Когда лодка уже была готова к спуску со стапелей, было нам
знамение. Плыл по реке деревянный челн, пустой, без парусов,
без весел. По самой середке. И без людей... Проплыл мимо нас и
скрылся за поворотом. Пропал, будто и не было его вовсе. Как
"Летучий Голландец". Хотя мы сразу же пошли следом - его не
было. Шлюпка с "Летучего Голландца" исчезла. Я счел это за
дурное предзнаменование. Поневоле вспомнилось пророчество
старого колдуна...
18.15 - выход. Сразу потек мой правый сапог. Так,
начинается... Очень долго, почти до захода солнца плыли мы,
выбирая спокойную бухту для стоянки. Проплыли Мартьяновку. За
ней, по слухам, начинались места глухие, совсем без туристов.
Может, перестанут попадаться грязные целлофановые пакеты,
висящие на прибрежных кустах, отмечая путь нерях или дураков.
Долго, очень долго плыли мы в поисках ручья. Напрасно иссохшие
от жажды губы ждали каплю влаги - тщетно, их мольбы слышало
только небо. Наконец, оно сжалилось и мы издалека услыхали шум
горного ручья.
Занесли байды на высокий пологий склон левого берега и
заночевали в елках. Хотя снова была клюковка и тост
"У-у-у!!!", поспать Серега спокойно не дал. Тесно в палатке,
тесно... Кого-то надо убрать.
Утром второго мая встал измученный, прямо к каше манной.
Насилу доел. Ну и попал я в передрягу - руки работают, спина
болит, челюсти постоянно жуют. Абсолютно не отдыхаешь. Помню,
