несколько метров, обернул марлю вокруг шляпы и засунул концы спереди и
сзади за воротник.
- Что ты делаешь?
- Так делают пчеловоды. Можешь сделать то же самое.
- Ты свихнулся, Гаррет!
Но она последовала моему примеру. И даже сделала себе грубые
рукавички.
Я рылся в ящиках и заглядывал в шкафы, пока не нашел серные свечи.
- Когда я зажгу эти штуки, старайся не вдыхать дым. Он уложит тебя на
месте.
Белинда качала головой, бормотала непристойные ругательства, но
продолжала разговор:
- Ты совсем чокнутый. Тебе это известно?
- Я чокнулся с тех пор, как понял, что здесь насекомые. Так или
иначе, если тебя сейчас разрежут на куски, я этого не вынесу.
- Ты прирожденный романтик.
- Точно. Человек с тысячей лиц.
Наша беседа прерывалась топотом и воплями, которые шли сверху. Затем
вопли прекратились. Наступило угрожающее молчание.
- Кажется, тебе пора садиться на коня, Гаррет.
- Ага.
Я проведал Дина. Ему не было хуже. За ним присматривал его пушистый
приятель. Я хотел послать за подкреплением, но молчание наверху
говорило, что я опаздываю.
- Белый рыцарь отправляется на выручку. Когда-то у меня и вправду
были белые доспехи, а теперь все съела ржавчина.
- Давай, Гаррет!
Никакого аристократизма. Зато какие ножки!
Глава 58
- Я так и знал! - взревел я. - Я знал, что здесь то, чего не может
быть. - По второму этажу летали бабочки. Большие, зеленые и
отвратительно плотоядные, но, к счастью, их было мало и они были глупые.
- Посмотри на этих бабочек. Мне кажется, укус такой твари разносит
проклятие, как москиты желтую лихорадку.
В Танфере почти никто не знает про москитов, но на островах о них
можно услышать от туземцев. Если прислушаться, когда они с вами
заговорят.
- Ну так зажги свечи.
Белинда не просто советовала. Она настаивала. Но зажигать свечи было
еще не время. Сначала я открыл свой любимый чулан, достал оттуда
безобразный нож и предложил его Белинде.
- Если кто близко к тебе подойдет, можешь вырезать у него на лице
свои инициалы.
Для себя я выбрал нож с таким длинным лезвием, что он напоминал
короткий меч. Я направил острие в сторону комнаты Конфетки.
Я вошел первым, вид у меня был совершенно дурацкий. И сразу
столкнулся с нашим незваным гостем, с этим чудовищем, которое почти без
усилий подняло Конфетку к самому потолку. Он закрепил веревку и
напоминающий плаху кусок бревна на перекладине, оставшейся торчать после
ремонта. Его толкало проклятие, и он собирался угрохать Конфетку прямо
на месте.
- Он растет на глазах, - прошептала Белинда.
Я не мог рта раскрыть. У меня язык прилип к гортани. Человек
продолжал двигаться, несмотря на воздействие Покойника. Проклятие давало
адскую силу!
Почему Конфетка не убежала от него? Покойник замедлил бы шаги убийцы,
и он бы ее не догнал.
- Ух! Белинда! Не смотри этому чудищу в глаза. У меня такое чувство,
что, если он положит на тебя свой зеленый взгляд, ты пропала.
- Хорошо. - Она не нервничала. Моя девочка Белинда не из таких. Она
невозмутима, как ее папочка. - Ты зажжешь свечи или дашь этим насекомым
одолеть меня?
Из угла рта злодея вылетали бабочки.
Я зажег серную свечу от обычной свечки, которую захватила с собой
Белинда, и поставил на пороге. Когда я ставил вторую свечу, негодяй
заметил, что он здесь не один. Боже, какой он был огромный! Вроде
Плоскомордого, только еще крупнее. И где Уинчелл его отыскал? Такое
громадное существо не должно бегать на свободе. Он медленно повернул
голову.
- Почему ты не пырнешь его, Гаррет? Тебе нравится тянуть время, да?
Да. Потому что у меня слишком много совести. А в этот раз еще потому,
что я совсем растерялся. Этого не могло быть. С убийцей девушек
разделались у Гулляра. Сейчас я уже должен был лежать в постели, может,
даже спать.
Гигант поднял Конфетку вверх ногами так высоко, что только голова ее
касалась пола. И тут он выпустил из рук веревку. Веревка со свистом
скользнула по плахе, и Конфетка плюхнулась на пол. Хотя во рту у нее
торчал кляп, она начала издавать какие-то звуки, будто пытаясь
произнести мое имя Я надеялся, что она не хочет меня о чем-то
предупредить. У меня не было времени выуживать из нее это
предупреждение. Гигант засверкал зелеными глазами. И стал изрыгать
бабочек. В основном тоже зеленых. Старик Дракир любил зеленый цвет.
Прямо у нас на глазах гигант начал стареть. Каждую минуту он
становился старше на несколько лет. Рост его тоже уменьшился, хотя,
чтобы добраться до него, мне надо было подставить лестницу ступенек в
пятнадцать.
Он приглядывался к Белинде.
Он тяжело задышал, будто бежал против урагана. Он пыхтел и хрипел.
Бабочки полетели у него из ноздрей. Довольно глупые насекомые, или
заклинание в этой части было плохо продумано. Почти все бабочки летали
за убийцей.
Я держал перед ним зажженную серную свечу. Бабочки не доставали меня
через марлю. Правда, ему, похоже, было все равно. Он не отрывал взгляда
от Белинды.
- Не смотри этому ублюдку в глаза, - напомнил я ей и отодвинулся в
сторону.
Я встал на колени и пополз вперед, негодяй продолжал проделывать свой
леденящий душу фокус. Я перерезал ему сухожилия за правым коленом и
левой лодыжкой. До него не сразу дошло, что к чему, но он упал. Затем
снова стал подниматься. Я проткнул ножом его правую ладонь и пригвоздил
ее к полу. Белинда вонзила нож в левую ладонь.
- Попробуй заткнуть ему рот кляпом, Гаррет.
В ней играла кровь Контагью.
Нарастающая боль и повреждения сломили гиганта настолько, что
проклятие ослабело. Тут за дело взялся Покойник. Злодей словно окаменел.
Откуда-то совсем издалека долетел шепот, будто доносимый встречным
ветром:
"Ты пришел вовремя".
Я освободил Конфетку.
- И зачем ты развлекаешься с этими извращенцами? Нет чтобы найти
нормального приятного парня вроде меня.
Конфетка меня обняла. Она не проронила ни слова, даже когда Белинда
пошутила:
- Может, она подумала, что тебя уже прибрали к рукам.
Конфетка только теснее прижалась ко мне, словно решила никогда не
отпускать.
Бабочки порхали вокруг, как пьяные. Я тоже стал задыхаться от серного
дыма. Насекомые садились на обнаженные руки Конфетки. И звали своих
сородичей. Я опять подумал: вдруг эти маленькие черти переносят
проклятие?
- Пошли отсюда. Запрем этих тварей здесь, со свечами.
Я решил, пока Покойник занят, незаметно пронести несколько свечей и в
его комнату, исключительно ради эффекта.
Белинда стала помогать Конфетке, хотя и не очень любезно. Я взглянул
на нашего незваного гостя. Из его приоткрытого рта все еще выползали
бабочки. Белинда сказала:
- Нельзя оставлять его здесь.
- Почему?
- Он сдохнет.
- Туда ему и дорога.
- Пошевели мозгами, гений! "В самом деле. Наступит твой черед нас
пугать".
- Не вмешивайся. - Я заворчал, мне стало противно. Если злодей умрет,
проклятие может перейти только ко мне. Не думаю, что это будет так уж
здорово. - Надо, чтобы он оставался без сознания. А то он может
покончить с собой.
У меня возникло внезапное убеждение, что проклятие привело Уинчелла в
заведение Гулляра, чтобы он отвлек внимание от покушения на Конфетку.
Покойник просигналил:
"Я могу его удержать".
- Как ты удерживал его, когда я вернулся? "Свяжи его, если тебе будет
от этого легче".
- Хорошо. - Я заглянул в комнату Конфетки. Дыхание негодяя
улучшилось. Пол был устлан бабочками. Только некоторые из них проявляли
признаки жизни. Я сказал:
- У меня возникла идея. Пусть проклятие перескочит на Покойника.
Тогда он будет...
- Тогда он будет разговаривать с тобой напрямую.
- Ты практична до ужаса. - Я развязал моток полотняной веревки и
принялся за нашего злодея. У меня ушел весь моток, затем я еще вставил
ему в рот кляп. Потом я избавил его от серных свечей. И дал Белинде свою
дубинку.
- Если он пошевелится, сразу же тресни его.
- Куда ты идешь?
- За Тупом. Чтобы они убрали отсюда нашего гостя.
Но до этого дело не дошло. По крайней мере тогда.
Глава 59
Я должен был знать. Этого следовало ожидать. Черт побери, надо было
принимать это в расчет. Это была судьба. С тех самых пор, как я связался
с Брешущим Псом, как я ни увиливал, Амато нигде не давал мне проходу.
Поэтому я совершенно не удивился, когда увидел, что Брешущий Пес
расположился у меня в коридоре вместе с Сас и Дином, Сас очень
расстроена, Амато суетится вокруг Дина, а Дин слабым голосом настаивает,
что с ним все в порядке. Дин был настолько ошеломлен, что не чувствовал
боли.
"Как бы мне отсюда выбраться, - пробормотал я, - пока еще никто меня
не заметил?" В эту минуту меня не очень заботили неприятности Брешущего
Пса.
- Гаррет!
Меня заметили.
- Не продолжай. У меня свои трудности, и я вряд ли смогу что-нибудь
тебе посоветовать.
- Да не волнуйся. Я как только увидел этот разгром, так и подумал,
что тебе не до меня.
- Проклятие как-то разделилось. У меня наверху еще один убийца. -
Черт! В глазах Брешущего Пса зажегся огонек. Что еще такое? - Я иду за
капитаном Тупом.
- Правильно. Я тебя понимаю. Я побуду здесь и за всем присмотрю.
- В этом нет необходимости. Иди домой. Поспи немного. Когда Покойник
хочет, он может обойтись без помощи.
Из комнаты Покойника до меня дошел смешок, а Амато возразил:
- Мне будет не по себе, Гаррет. После всего, что ты для меня сделал.
Все равно мне надо поговорить с тобой о моей девочке. Вот эта Сас не моя
малышка.
Это я уже понял. Я не стал больше ничего слушать. Я питал хилую,
тщетную надежду, что Покойник сжалится надо мной и вышибет Брешущего Пса
до моего прихода.
Тупа пришлось будить; от одного этого я получил несказанное
удовольствие. Вот опять!
Никогда во время расследования мне не приходилось будить людей среди
ночи. Всегда кто-то приходил ко мне и требовал, чтобы я встал чуть свет.
- Да! - настаивал я, добравшись наконец до его квартиры. - Вы,
политик, поднимите задницу и пойдемте со мной, увидите сами. Проклятие
размножается. Если вы не заберете этого типа, проклятие пойдет дальше,
как будто мы не поймали никакого Уинчелла. Я уверен. Вы думаете, я
прибежал в такое время, потому что у меня против вас зуб. Вы же меня
знаете!
Туп фыркнул:
- К несчастью. Вы не можете просто привезти его завтра?
- Я иду домой. Когда я приду, я передам этого типа тому, кто окажется
поблизости. Если не окажется никого, этот тип уйдет самостоятельно. И я
больше не собираюсь распутывать историю проклятий, выдуманных древними
полоумными волшебниками. Если действительно хотите доставить мне
радость, придите и под каким-нибудь предлогом арестуйте Брешущего Пса
Амато. Возможно, он важный свидетель. Он решил свести меня с ума.
Некоторое время Туп смотрел на меня с хмурым видом, вероятно,
размышляя, не стоит ли ухватиться за предложенный мною план. На губах
его блуждала гадкая улыбочка. Я сказал:
- Не вздумайте сделать какую-нибудь пакость, чтобы заставить меня
пожалеть о своих словах.
- Да что вы! Помилуйте! И даже сто раз помилуйте. Эчавар! - Внезапно
появился подобострастный тип, будто только и ждал, когда Туп его
позовет. - Доложи Шустеру, что мне нужен взвод для ареста еще одного
носителя проклятия. Или, в случае неудачи, злостного нарушителя порядка.
У меня сложилось впечатление, что он имеет в виду не Брешущего Пса.
Туп не опознал человека, который вломился в мой дом. Полицейские
тоже. После того как они его осмотрели и записали показания Конфетки и
