- А в чем дело?
- Ни в чем. Я спросил, что ты о них знаешь.
- Достаточно, чтобы знать, что хочу жениться на Славе. Достаточно, чтобы
считать Токара своим лучшим другом.
- Достаточно?! А если они - воскресители? На лавку обрушилась тишина.
Боманц глядел на сына. Шаблон смотрел на отца. Дважды пытался ответить, но
молчал. В воздухе повисло напряжение.
- Папа...
- Так думает Бесанд. Стража следит за Токаром. И за мной. Пришло время
Кометы, Шаб. Десятое возвращение. Бесанд чует большой заговор воскресителей.
И давит на меня. После этой истории с Токаром будет давить еще больше.
Шаблон втянул воздух сквозь зубы. Вздохнул.
- Может, мне не следовало возвращаться домой. Вряд ли я чего-то добьюсь,
уворачиваясь от Бесанда и сражаясь с тобой.
- Нет, Шаб, - возразила Жасмин. - Твой отец не будет скандалить. Бо, ты
не будешь скандалить. Не будешь.
- Гм-м. - "Мой сын помолвлен с воскресительницей?" Боманц отвернулся,
глубоко вдохнул, тихо выбранил себя. Делаем поспешные выводы? По чьему слову
- Бесанда?
- Извини, сынок. Он меня просто заездил. Боманц покосился на. Жасмин.
Бесанд был не единственным его проклятием.
- Спасибо, пап. Как твои исследования? Жасмин что-то бормотала.
- Сумасшедший какой-то разговор, - заметил Боманц. - Все задают вопросы,
и никто на них не отвечает.
- Дай денег, Бо, - потребовала Жасмин.
- Зачем?
- Вы двое "здрасьте" не скажете, пока не начнете свои заговоры плести. А
я пока на рынок схожу.
Боманц ждал. Жасмин обошлась без обычного арсенала ядовитых фразочек о
горькой женской судьбе. Боманц пожал плечами и высыпал горсть монет в ладонь
жены.
- Пошли наверх, Шаб.
- Она стала мягче, - заметил Шаблон, когда они поднялись на чердак.
- Я что-то не заметил.
- Ты тоже. А дом совсем не изменился. Боманц зажег лампу., - Все так же
тесно, - посетовал он, берясь за копье-тайник. - Надо будет новую сделать.
Эта уже потерлась. - Он разложил карту на маленьком столике.
- Добавлений немного.
- А ты попробуй избавиться от Бесанда. - Боманц постучал по шестому
кургану. - Вот. Единственное препятствие у меня на пути.
- Это единственный возможный путь, папа? Может, легче взять верхние два?
Или даже один? Тогда у тебя будет шанс пятьдесят на пятьдесят угадать два
оставшихся.
- Я не гадаю. Мы же не в карты играем. Если при первой сдаче сыграешь
неправильно - второй не будет.
Шаблон подтащил табурет, глянул на карту. Побарабанил по столу пальцами.
Боманца передернуло.
***
Прошла неделя. Семейство приспособилось к новому ритму жизни - включая
жизнь под все более внимательным взглядом Наблюдателя.
Боманц чистил секиру из захоронения теллекурре. Сокровищница. Сущая
сокровищница. Общая могила, прекрасно сохранившиеся оружие и доспехи. В
лавку вошел Шаблон.
- Тяжелая была ночь? - Боманц поднял глаза.
- Не слишком. Он, кажется, готов сдаться.
- Мен-фу или Бесанд?
- Мен-фу. Бесанд раз шесть заглядывал. - Сторожили отец с сыном посменно.
Оправданием служил ворюга Мен-фу, но на самом деле Боманц надеялся вымотать
Бесанда еще до появления Кометы. Трюк не срабатывал.
- Мама приготовила завтрак. - Боманц принялся складывать мешок.
- Подожди, папа. Я тоже с тобой.
- Отдохнул бы.
- Да ладно. Охота мне в земле поковыряться.
- Ну давай. - "Что-то мучит парня. Может, он готов поговорить?" Они редко
беседовали. До университета их отношения были одним сплошным скандалом, где
Шаблон всегда только защищался... За эти четыре года он вырос, но в глубине
души оставался все тем же мальчишкой. Он не был еще готов встретиться с
отцом как мужчина с мужчиной. А Боманц недостаточно постарел, чтобы не
видеть в Шаблоне того мальчишку. Так постареть нелегко. Когда-нибудь его сын
посмотрит на своего сына и подумает: "Как же он вырос..." Продолжая очищать
булаву от наростов грязи, Боманц криво усмехнулся самому себе. "Об
отношениях он думает. Разве это на тебя похоже, старый ты пень?" - Эй, пап!
- позвал Шаблон из кухни. - Чуть не забыл. Прошлой ночью я видел Комету.
Когтистая лапа вцепилась Боманцу в живот. Комета! Нет, не может быть. Не
сейчас. Он еще не готов.
***
- Наглый, мелкий ублюдок! - Боманц сплюнул. Он и Шаблон сидели в кустах,
наблюдая, как Мен-фу вышвыривает из раскопа предметы. - Я ему ногу сломаю!
- Подожди минутку. Я обойду кругом и перехвачу его, когда он побежит.
- Нечего руки марать. - Боманц фыркнул.
- Очень хочется, папа. Счеты бы с ним свести.
- Ладно.
Мен-фу высунул из ямы уродливую головку, нервно огляделся и снова ушел в
землю. Боманц двинулся вперед.
Подойдя поближе, он услыхал, как вор разговаривает сам с собой:
- Ох, чудненько. Чудненько. Каменное сокровище. Каменное сокровище. Эта
жирная мартышка его не заслуживает. Все к Бесанду подлизывается, подлый.
- Мартышка, говоришь, жирная? Ну погоди. - Боманц сбросил с плеч мешок и
инструменты, покрепче взялся за лопату.
Мен-фу выбрался из раскопа, держа в руках охапку древностей. Глаза его
широко распахнулись, губы беззвучно зашевелились. Боманц размахнулся.
- Ну, Бо, только не...
Боманц ударил. Мен-фу отпрыгнул, получил лопатой по ноге, взвыл, уронил
свою ношу, замахал руками, свалился в раскоп и вылез с дальней стороны ямы,
привизгивая, как недорезанная свинья. Боманц проковылял за ним, нанес
могучий удар по ягодицам супостата, и Мен-фу побежал. Подняв лопату, Боманц
метнулся за ним с воплем:
- Стой, ворюга, сукин ты сын! Будь мужиком, ты!
Он нанес последний мощный удар и, промахнувшись, не удержался на ногах.
Боманц вскочил и, воздев лопату, продолжил погоню.
На Мен-фу кинулся Шаблон, но вор протаранил его и исчез в кустах. Боманц
врезался в сына, и они вместе покатились по земле.
- К черту, - пропыхтел Боманц. - Все равно сбежал.
Он распростерся на спине, тяжело дыша. Шаблон захохотал.
- Что смешного, черт тебя дери?
- Лицо у него было... Боманц хихикнул:
- Не много же от тебя было помощи. И они оба расхохотались.
- Пойду лопату свою отыщу, - выдавил наконец Боманц.
Шаблон помог отцу встать.
- Если бы ты мог себя видеть, пап!
- Хорошо, что не видел. А то меня удар бы хватил. - Боманц снова начал
хихикать.
- Ты в порядке, пап?
- Да. Просто.., не могу одновременно смеяться и переводить дыхание.
Ох-хо-хо... Если я сейчас сяду, то уже не встану.
- Пошли копать. Это тебе поможет. Ты вроде тут лопату обронил?
- Вот она.
Отсмеяться Боманц не мог все утро. Стоило ему вспомнить позорное бегство
Мен-фу, и он не мог удержаться от хохота.
- Пап! - Шаблон работал на дальнем краю раскопа. - Глянь сюда. Наверное,
поэтому он нас и не заметил.
Подхромав поближе, Боманц увидел, что Шаблон счищает землю с превосходно
сохранившегося нагрудника, черного и блестящего, как полированный оникс. В
центре его сверкал серебром сложный узор.
- Угу. - Боманц выглянул из ямы. - Никого не видно.
Получеловек-полузверь. Это Меняющий Облик.
- Он вел теллекурре.
- Но его не могли похоронить здесь.
- Это его доспехи, папа.
- Черт, я и сам вижу. - Он снова высунулся, как любопытный еж. Никого. -
Сиди тут и сторожи. А я его откопаю.
- Ты сиди, папа.
- Ты всю ночь здесь торчал.
- Я намного моложе тебя.
- Я себя превосходно чувствую, спасибо.
- Какого цвета небо?
- Голубое. Что за идиотский...
- Ур-раа! Мы хоть в чем-то согласны. Ты самый упрямый старый козел...
- Шаблон!
- Извини, пап. Копать будем по очереди. На первую кинем монетку.
Боманц проиграл и устроился на краю раскопа, подложив рюкзак под спину.
- Надо будет расширить раскоп. Если мы и дальше будем идти вглубь, первый
же хороший дождь все зальет.
- Да, грязищи будет немало. Стоило бы и дренажную канаву сделать. Эй,
пап, в этих доспехах никого нет. Зато есть и остальные части. - Шаблон
извлек латную перчатку и часть поножи.
- Да? Придется сдавать.
- Сдавать? Почему? Токар даст за это целое состояние!
- Может быть. А если наш друг Мен-фу заметит? Он же нас из вредности
сдаст Бесанду. А с Бесандом нам надо оставаться приятелями. Эта штука нам не
нужна.
- Не говоря уже о том, что он мог сам ее и подложить.
- Что?
- Ну, ее тут не должно быть, верно? И тела в доспехах нет. И почва
рыхлая.
Боманц помычал. Бесанд вполне был способен на обман.
- Оставь все как есть. Я пойду приволоку его.
***
- Кисломордый старый придурок, - пробормотал Шаблон, когда Наблюдатель
отбыл. - Об заклад бьюсь, что он нам эту штуку подсунул.
- Что Толку ругаться, если вделать мы ничего не можем. - Боманц опять
прислонился к рюкзаку.
- Что ты делаешь?
- Бью баклуши. Расхотелось мне копать. - Все тело Боманца ныло. Утро
выдалось тяжелое.
- Надо сделать сколько сможем, пока погода не испортилась.
- Вперед.
- Папа... - Шаблон замялся, потом начал снова: - Почему вы с мамой все
время ругаетесь?
Боманц задумался. Истина слишком хрупка, а Шаблон не застал их лучших
лет...
- Наверное, потому, что люди меняются, а никто не хочет этого. - Он не
мог выразиться точнее. - Ты видишь женщину: чудесную, удивительную,
волшебную, как в песне. Потом ты узнаешь ее поближе, и восхищение проходит.
На его место становится привычка. Потом исчезает и она. Женщина оплывает,
седеет, покрывается морщинами, и ты чувствуешь, что тебя обманули. Ты ведь
помнишь ту озорную скромницу, с которой ты встречался и болтал, пока ее отец
не пригрозил тебя выставить пинком. Ты чураешься этой незнакомки - и
начинаешь скандалить. У твоей мамы, наверное, то же. В душе мне все еще
двадцать, Шаб. Я понимаю, что постарел, только заглядывая в зеркало или
когда тело не подчиняется мне. Я не замечаю брюха, и варикозных вен, и
остатков седых волос. А ей со мной жить.
Каждый раз, заглядывая в зеркало, я поражаюсь. Я думаю - что за чужак
отнял мое лицо? Судя по виду - гнусный старый козел. Из тех, над которыми я
так издевался в двадцать лет. Он пугает меня, Шаб. Он вот-вот умрет. Я
пойман им, но я еще не готов уходить.
Шаблон присел. Его отец редко говорил о своих чувствах.
- И так должно быть всегда?
Может, и не должно, но всегда бывает...
- Думаешь о Славе, Шаб? Не знаю. От старости не сбежишь. И от перемен в
отношениях - тоже.
- Может, все будет иначе. Если нам это удастся...
- Не говори мне "может быть", Шаб. Я тридцать лет жил этим "может быть".
- Язва попробовала желудок на зуб. - Может, Бесанд и прав. Насчет ложных
причин.
- Папа! О чем ты? Ты отдал этому всю жизнь!
- Шаб, я хочу сказать, что напуган. Преследовать мечту - это одно.
Поймать - совсем другое. Того, что ожидал, никогда не получаешь. Я
предчувствую несчастье. Может, это мертворожденная мечта.
Лицо Шаблона последовательно сменило несколько выражений.
- Но ты должен...
- Я не должен ничего, кроме как быть антикваром Боманцем. Мы с твоей
мамой долго не протянем. Эта яма обеспечит нас до конца.
- Если ты дойдешь до конца, ты проживешь еще долго и намного более...
- Я боюсь, Шаб. Боюсь сдвинуться с места. В старости такое бывает. Страх
перемен.
- Папа...
- Мечты умирают, сынок. Те немыслимые, дикие сказки, которые заставляют
жить, - невозможные, неисполнимые. Мои светлые мечтания умерли. Все, что я
вижу, - это гнилозубая ухмылка убийцы.
Шаблон выкарабкался из раскопа. Сорвал стебелек сладкой травы, пососал.
- Пап, как ты себя чувствовал, когда женился на маме?
- Обалдевшим. Шаблон рассмеялся:
- Ладно, а когда шел просить ее руки? По дороге?
- Думал, что на месте обмочусь. Ты своего дедушку не видывал. О таких,
как он, и рассказывают в сказках про троллей.
