даже!.. У них ведь такое тоже нечасто там бывает... Может, даже
в Голливуд возьмут! А я ведь всю жизнь мечтаю - с Микки Рурком
встретиться чтобы... Он такой... такой...
ПАВЕЛ. Не надо бы, чтоб про нас писали! Позориться еще! Я
выйду, у меня отпуск закончится, на работу идти, а там
узнают...
ЕКАТЕРИНА. И так узнают... А ты думаешь, нет, что ли? У
нас город не такой большой, все равно разнесут по всей
округе...
ПАВЕЛ. Что-то мне уже надоедать начинает это... Еще костюм
не нравится этот - мышиного цвета... Так я себя в нем
чувствую... Как боксер в балетных тапочках... Галстук еще этот
- как удавка... А зеваки все стоят и глазеют... Толпень такая!
ЕКАТЕРИНА. Да не обращай на них уже внимания? Сколько
можно!
ПАВЕЛ. Все глазеют и глазеют... Как на обезьян каких!
Нецивилизованная у нас все-таки публика! За границей бы,
наверно, так не стояли!..
ЕКАТЕРИНА. Стояли бы! Стояли! Еще как бы стояли! Такие же
люди! С заграницей все сравнивают! У нас, может, люди даже
лучше... У нас люди у витрины постоят, улыбнутся непонятно чему
злорадно, потом домой придут, ругать нас будут на чем свет
стоит, матом крыть трехэтажным, говорить, родину мы предали, а
на их место придут другие и так же встанут... Загадочная
русская душа! Чего предали-то? Тайна в этом какая-то есть,
никому не понятная... Может, люди просто подзаработать решили,
деньги им нужны позарез... Может, им от безысходности уже
деваться некуда? Да ведь не объяснишь... Все одно не поймут...
ПАВЕЛ. Ну все-таки Запад-то уже, что ни говори, проникает
в наше сознание... Фильмы эти американские, боевики дешевые,
джинсы, "Мальборо" и "Кока-кола". Раньше ведь и представить-то
невозможно было, что мы будем так вот в витрине сидеть, как
манекены, только живые. Мне бы сказали такое лет десять назад,
так я бы рассмеялся и плюнул бы, наверно, в лицо тому, кто чушь
несет такую. А сейчас вот сижу, и ничего... Потому что знаю,
что пару недель посижу, и мебель себе заработаю хорошую... А
все-таки, наверно, в зале его лучше не ставить! Может, в
спальню удастся втиснуть? А? Он ведь все-таки спальный -
считается! А так все на нем телевизор смотреть будут, гости
разные, Антошка ерзать будет - он же непоседа!..
ЕКАТЕРИНА. Пусть ерзает! Чехлы пошьем!
ПАВЕЛ. Слушай, а, может, вообще, продать его, а деньги на
что-нибудь другое потратить, а?
ЕКАТЕРИНА. Ну да, конечно! У нас гарнитура спального нет,
я ведь только потому и согласилась! Надоело уже на
полутораспальной кровати мучиться! Тем более, ты все
ворочаешься, меня сталкиваешь на край на самый... Предлагала же
тебе, давай местами поменяемся, так нет, не захотел же, знаешь,
что если не у стеночки, то на полу спать будешь, ты же
неспокойный... А сейчас предлагаешь... Да ты что?
ПАВЕЛ. Катенька, не нервничай, пожалуйста. Хочешь гарнитур
- будет у нас гарнитур с тобою... Это ведь тоже работой
считается, а просто так деньги никто не дает... Заработать
надо... Вот ты уже и нервничать начинаешь, а еще ведь и часа не
прошло... А что дальше будет? Дальше мы что, головы друг другу
свернем, что ли? Смотрят? Ну и пусть смотрят! А мы внимания на
них обращать не будем, вот и все... Будем жить нормальной
домашней жизнью, не дома только и без Антошки... Зато потом у
нас обстановочка будет, как в кино... Не стыдно будет друзей
приглашать! Пять лет мы с тобой прожили, не ссорились почти, и
здесь, конечно, не будем тем более, да? Вся трудность в том и
заключается, чтобы мирно прожить это время. Это как бы
замкнутое психологическое пространство, и мы эти пятнадцать
суток должны очень терпимо относиться друг к другу... Короче,
как обычно... Как они говорили... Как у себя дома... А что?
Давай внушать себе, что здесь очень уютно и хорошо! Это ведь
наш дом теперь на пятнадцать суток...
ЕКАТЕРИНА. Извини... Эти пятнадцать суток... Как срок
какой заключения... За хулиганство дают столько... Мне кажется,
они никогда не закончатся... Подумать только, сколько здесь
сидим, а еще и часа не прошло... Кошмар какой!
ПАВЕЛ. Катенька, ну будет тебе вредничать... Мы же с тобой
вместе...
ЕКАТЕРИНА. Не надо только меня гладить при всех! А то
сейчас вообще весь город соберется...
ПАВЕЛ. Не знаю, как мы спать будем... без всего... А если
вдруг... того... захочется?
ЕКАТЕРИНА. Терпеть придется... Мы же подписали этот пункт
два-один-два, так что ничего не поделаешь...
ПАВЕЛ. Ладно, как-нибудь продержимся без аморалки, как они
это называют... Думаю, все у нас будет хорошо...
ЕКАТЕРИНА. Кто это песню эту поет, не знаешь?..
ПАВЕЛ. Какую?
ЕКАТЕРИНА. Ну эту... Тум-дум-дум-дум...
ПАВЕЛ. ( удивленно) Не знаю...
ЕКАТЕРИНА. Ну слова там еще такие есть: "Жизнь в стеклах
витрин..." Кто?
ПАВЕЛ. Не знаю... Да и какая сейчас разница?..
ПАВЕЛ незаметно сжимает ей руку. ЕКАТЕРИНА кивает головой.
ВТОРАЯ СЦЕНА. (ДЕНЬ ТРЕТИЙ)
ПАВЕЛ и ЕКАТЕРИНА сидят за столом и кушают. На столе
преимущественно заграничные продукты с яркими этикетками, не
требующие приготовления. По сравнению с предыдущей сценой, они
держат себя совершенно раскованно, лишь изредка поглядывают в
сторону зрителей. ПАВЕЛ в яркой футболке и в джинсах, ЕКАТЕРИНА
- в спортивном костюме.
ПАВЕЛ. ( жует бутерброд ) А что, не так-то здесь и плохо!
Я сегодня спал вполне... Конечно, не как дома, но и не как в
первую ночь... А эти! Стоят, ждут, думают, сексом заниматься
будем... Черт-с-два! Фигу им! И вообще, настоящая любовь, она
ведь не афишируется... Это ведь состояние души!
ЕКАТЕРИНА. ( кушает ложечкой йогурт )Я первую ночь тоже
мучилась. Такое было состояние: спишь и как будто бы не спишь.
На стекло все смотрела. К утру они только разошлись.
Представляешь, до самого утра стояли! И вчера - точно так же. И
не лень им стоять? А этой ночью даже не знаю, до скольки.
Открывала глаза так периодически, смотрела - вроде бы стоят, и
снова засыпала. А вот только когда ложимся или встаем, вот
тогда настоящее столпотворение.
ПАВЕЛ. Плевать! Можно подумать, что они никогда в жизни не
видели мужчину в комбинации и женщину в плавках...
ЕКАТЕРИНА. Да ведь подростки в-основном ведь! Им все в
диковинку!
ПАВЕЛ. Не говори! Можно подумать, сами в костюмах спать
ложатся...
ЕКАТЕРИНА. Как, тебе, кстати, плавки не жмут, они ведь на
резинках?
ПАВЕЛ. Да вроде ничего... А ты как в комбинации?
ЕКАТЕРИНА. Да мне-то что? Это же ты всегда, даже до
замужества, голышом спал, чтобы ничего не стягивало там -
резинки эти...
ПАВЕЛ. Да, не очень-то, конечно, комфортно себя
чувствуешь, но хуже всего то, что даже поплавать нельзя...
ЕКАТЕРИНА. Да... Бассейна здесь нет...
ПАВЕЛ. А так, по-моему, все вполне... Не знаю, почему так
в первый день страшно было... У страха, говорят, глаза
велики... Чего бояться было? Пищи навалом! Каждый день и
"сникерсы" тебе, и "кока-кола"! Лепота! Когда мы так кушали,
как теперь?
ЕКАТЕРИНА. Паша, тебе мороженое достать?
ПАВЕЛ. Нет, у меня уже вчера от него все слиплось... Мне
"спрайта" или, нет, лучше "фанты"... А вообще, не надо ни того,
ни другого...
ЕКАТЕРИНА. ( подходит к холодильнику ) Ты с жиру уже
бесишься!.. Не знаешь, чего... А мне мороженое нравится! Здесь
его еще полно! И обновлять, сказали, будут припасы... В таком
холодильнике мышь не удавится, как в нашем...
ПАВЕЛ. Кушай, мамочка, опилки! Я - начальник лесопилки!
ЕКАТЕРИНА. Разошелся! Разошелся!
ПАВЕЛ. А что? Мне здесь даже нравится... Никаких тебе
забот! Никакой головной боли! Сидишь, телевизор смотришь...
Каналы здесь все ловятся, - антенна у них, наверно,
параболическая... И фильм этот посмотрели ничего - с клиентом
Иствудом... И не скучно вовсе... Гости мне вчера даже
понравились... Хоть с людьми поговорили... Я же сначала думал,
будем одни здесь... А так вовсе неплохо... И ужин вкусный был,
ничего не скажешь... Я поросенка фаршированного никогда не
пробовал... И не попробовал бы, если бы не здесь... Я же в
ресторане-то даже, стыдно признаться, никогда не был... Куда
мне, на мои-то шиши... А тут такое...
ЕКАТЕРИНА. Сказали же вчера по телевизору: "Голливудская
сказка в Коптиловске"... И еще...еще... "Уголком райской жизни"
назвали... Хорошо хоть фамилии наши не обнародовали...
ПАВЕЛ. Да... Все хорошо! Плохо вот только, что книги они
не дали с собой...Как я без них?
ЕКАТЕРИНА. Они же знают, ты учитель литературы... Тебе
волю дай, тебя от книг не оторвать будет... А те, которые
мебель покупают дорогую, они книг не читают - они деньги
зарабатывают... В отличие от учителей литературы... Слышишь?
ПАВЕЛ. Плевать! Пусть зарабатывают! Я свою жизнь ни на
какую другую не променяю...Не хлебом единым жив человек...
ЕКАТЕРИНА. Что-то, помнится, ты недавно совсем другое
говорил...
ПАВЕЛ. Еще Достоевский писал: "Не менять своих убеждений
аморально..." Заметь, не плохо, а а-мо-раль-но...
ЕКАТЕРИНА. Да, но не так же быстро?
ПАВЕЛ. Мы с тобой тоже зарабатываем - сидим вот,
разговариваем, а денежки все капают и капают... Пятнаддцать
долларов почти получается в час - я вчера подсчитал... Не так
уж и плохо, согласись, если учесть, что мы ничего здесь не
делаем - только едим вот и спим...
ЕКАТЕРИНА. Не пятнадцать, а четырнадцать в час... Точнее,
даже, тринадцать-девятьсот... Пять тысяч раздели на триста
шестьдесят, сколько получается, ну? Счетовод!..
ПАВЕЛ. Все равно получается, значит, что тысячу уже
заработали, представляешь? А сколько нам месяцев нужно там,
чтобы эти же деньги заработать?
ЕКАТЕРИНА. А все благодаря кому? Не попалось бы объявление
это, так до сих пор хлебом бы одним питались...
ПАВЕЛ. Денег последние семь сантиметров осталось, да?..
ЕКАТЕРИНА. И как у тебя только оптимизма хватает, чтобы не
повеситься?..
ПАВЕЛ. ( Встает и потягивается.) Ой! Люблю повеселиться,
особенно - пожрать...
ЕКАТЕРИНА. Здесь только не полежать тебе, как дома...
ПАВЕЛ. Почему не полежать?
ЕКАТЕРИНА. Люди смотрят!..
ПАВЕЛ подходит к дивану и ложится на него.
ЕКАТЕРИНА. ( удивленно смотрит на него ) Паша! Среди бела
дня...
ПАВЕЛ. А что, может, сходим в туалет?.. Вместе...
ЕКАТЕРИНА. Зачем это? ( качает головой ) Нельзя, Павел!
ПАВЕЛ. Никто ведь даже не заметит...
ЕКАТЕРИНА. Я думаю, там видеокамеры... Они все заснимут и
будут потом нас шантажировать... Нельзя! Мы же подписали
соглашение... Будем терпеть...
ПАВЕЛ. Я не могу...
ЕКАТЕРИНА. Можешь - не можешь... Надо, Павел, надо!
ПАВЕЛ. Ну и ладно! ( Отворачивается.)
ЕКАТЕРИНА. ( подходит к нему и гладит его по голове, как
малого ребенка.) Пашенька, ну ты же все равно без эротики этой
и порнографии своей не сможешь, а здесь ведь ничего этого нет,
так что потерпи, немного осталось. Скоро домой вернемся, видик
включим и тогда... Ты ведь у меня не Микки Рурк, конечно, но ты
мне и такой нравишься, хоть и нет у тебя улыбки такой
загадочной, как у Джоконды... А у него есть! Ну и пусть! Все
равно ты лучше... Все равно ты мне нравишься больше...
ТРЕТЬЯ СЦЕНА. (ДЕНЬ ПЯТЫЙ)
ЕКАТЕРИНА в деловом костюме сосредоточенно смотрит на
зрителей. Смотрит долго. Слышно, как толпа скандирует:
"Проститутки! Проститутки! Манекены!" ПАВЕЛ в спортивных трусах
и в майке делает наклоны.
ПАВЕЛ. ( повторяет в такт наклонам ) Тридцать два года
уже... Тридцать два года уже... Тридцать два года... ( делает
