ПАВЕЛ. Ты что возникаешь-то? Что я тебе подарил? Не
помню... Забыл! Забыл, что подарил. А!Я подарил тебе дворец, а
ты подарила мне... Ну что же? Что же? Да что же ты мне подарила
такое, что я даже и не помню. Наверно, ерунду какую-то, мелочь,
пустяковину, и это после того, как я дворец ей подарил...
Ничего себе благодарность! Спасибочки!
ЕКАТЕРИНА. Ты что несешь-то? Что несешь? Я квартиру нашу
пылесосю... пылесошу... В-общем, пыль сосу, а он здесь на
диване сидит и базлает... Все вы, все вы, мужики такие... Как
дома он сидел, так такой ласковый, нежный был... А как в
витрине оказался, сразу как собака стал... Точно с цепи
сорвался, лает, укусить норовит!..
ПАВЕЛ. Это ты с кем разговариваешь? Какая я тебе собака?
Какая собака? Что ты такое городишь? Совсем уже голову здесь
потеряла, за стеклом...
ЕКАТЕРИНА. Тише! Паша, тише! Смотри! Полгорода там
собралось! Ого!
ПАВЕЛ. Ничего себе! О-го-го! Че деется-то, че деется?!
Толпень какая! И с зонтиками все! Они друг на друга даже
запрыгивают, так интересно.
ЕКАТЕРИНА. Никогда еще такого не было, даже в первый день.
И с камерами тоже стоят! Под дождем-то! А мы с тобой уже
популярными в народе стали. Выйдем, на улицах нас, наверно,
узнавать будут...
ПАВЕЛ. Нежелательно бы это... Ну ладно! Будем смотреть
сегодня вечером по телику! Наверно, скажут: "Голливудская
любовь дала трещину."
ЕКАТЕРИНА. Что сейчас будет? Что будет? Нам же еще немного
осталось продержаться - десять дней всего. Треть срока уже
прожили, и что, какие-то несчастные полторы недели не проживем?
Павел, давай все-таки больше не будем ссориться! Нас же отсюда
и убрать могут! Мы же договор подписали, обязались блюсти и не
нарушать эти... морально-нравственные нормы, а сами уже и
нарушать начали... А слышать-то они нас не могут через
стекло?..
ПАВЕЛ. Да нет, ты что? Если только по губам, а так -
нет... Катя! Все! Давай умерим свой пыл, и спокойно доживем до
конца всей этой бодяги... А то ведь они действительно могут
найти предлог, и лишить нас нашей мебели...
ЕКАТЕРИНА. Поцелуй - это ведь не аморалка?
ПАВЕЛ. По-моему, нет, а что?
ЕКАТЕРИНА. Может, тогда давай, покажем, ради чего они
собрались? Ну чтоб оправдать их ожидания!..
ПАВЕЛ. А что? Это идея? А то зря стоят, под дождем
мокнут...
Они целуются, время от времени отрываясь и посматривая на
зрителей. Вдруг раздается громкий стук прямо по стеклу.
Кажется, будто по витринному стеклу колотят кулаком. Медленно
гаснет свет.
КОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
ПЕРВАЯ СЦЕНА. ( ДЕНЬ ДЕСЯТЫЙ )
ПАВЕЛ делает стойку на плечах, упражнение йогов, асану под
названием "Сарвангасана". Он в одних плавках. ЕКАТЕРИНА в
черном платье, стоит и смотрит на него.
ЕКАТЕРИНА. Ты что делаешь-то? Что делаешь? Совсем стыд
потерял! На тебя же люди вон стоят смотрят, думают, что он, не
в себе, что ли... Хозяйство вон все твое вылазит на всеобщее
обозрение... Придумал тоже... Ты же раньше не таким был...
Скромнее гораздо... Не любил выставляться, а сейчас...
ПАВЕЛ. ( медленно встает на колени ) Ну чего ты лезешь
все, не даешь сосредоточиться? Знаешь, высшая цель йоги какая?
Впасть в нирвану, вот! С тобой впадешь! Как же! Мужчина, он же
взлететь как можно выше стремится, в небо, к облакам, а женщина
ему не дает, за ноги его держит, мертвой хваткой вцепилась и не
отпускает, к земле тянет... Поэтому-то йоги и становятся
отшельниками - уходят от вас подальше в джунгли... А мне вот
уйти некуда...
ЕКАТЕРИНА. Как это некуда? К этой, которая стучала тебе!
Снова будешь говорить, что она обозналась? Да? Что, и
журналисты тоже обознались? А не много ли всех обознается, а?
Ты не думал об этом? Когда ты к ней бегал, там, наверно, на
голове своей не стоял ведь, да? А здесь вот стоишь, нисколько
меня не уважаешь, перед людьми позоришь и знакомыми, и
незнакомыми... Теперь весь свет знает, что у тебя любовница,
даже и иностранцы... Сволочь ты такая! Я и думать не думала, и
ведать не ведала, что ты такой бабник... Таким верным мне
казался. Да мне и в кошмарном сне не могло привидеться то, что
произошло в действительности... Она превзошла все самые гнусные
ожидания. Наверно, когда я с сыночком твоим сидела, ты у нее
был, а мне все говорил: в школе я был, в школе, тетради свои
проверял... Говорила я тебе, носи домой, проверяй дома, так
нет, говорил, дома отдыхать нужно, а на работе работать...
Изувер ты, вот ты кто! Как мне жить после всего этого? После
твоих тетрадей проверенных... Как? Скажи! Я ведь, все-таки,
мать твоего сына... Она хоть от тебя не забеременела? Нет?
ПАВЕЛ. Нет, нет! Ерунда все это! Чушь полная! Ну я же тебе
говорил, это путаница какая-то возникла... Перепутали что-то
твои журналисты... Черт их попутал... Скандал им нужен,
понимаешь, скандал, сенсация... Они так и говорят, когда ее
нет, нужно ее придумать... И придумывают... Вот! А на самом
деле я этой бабы даже и не знаю... Ну, допустим, была бы у меня
любовница на самом деле, ну зачем бы было ей кидаться на
витрину и колотить пудреницей своей по стеклу? Зачем? Какую
цель бы она преследовала, а? Наоборот, она бы спряталась и
сидела бы в своей каморке, пока вся эта шумиха вокруг нас не
утихнет... Логично?
ЕКАТЕРИНА. Врешь ты все! Врешь! Не верю я тебе! Не верю! И
тогда ты меня обманывал, и сейчас...
ПАВЕЛ. Ну как мне тебе доказать? Как?
ЕКАТЕРИНА. Здоровьем сына своего клянись!
ПАВЕЛ. Что за ерунду ты придумала? Как это у тебя язык
только поворачивается такое говорить? Такими вещами же
понапрасну не бросаются!
ЕКАТЕРИНА. Убил ты меня, убил... Растоптал... Ноги об меня
вытер... Второй день не могу в себя придти! Такого
предательства от близкого человека я никак не ожидала...
ПАВЕЛ. Слушай, я ведь сейчас кричать начну, чтобы тебя
забрали отсюда, или меня... Ну не могу я так! Так ведь с ума
сойти можно!.. Из-за этого гардегроба...
ЕКАТЕРИНА. И не нужен мне уже никакой гарнитур, если ты
оказался таким подлым... Я для него делала все, а он оказался
предателем - к другой все это время бегал, когда я по дому
возилась.
ПАВЕЛ. Да не бегал я, говорю же, не бегал. Я в школе был.
ЕКАТЕРИНА. Значит, она в школе работает? Тоже училка, да?
Какая я дура наивная, что не догадалась об этом раньше!
ПАВЕЛ. Ну тише! Тише! Смотри, народ уже дорогу перекрыл!
ЕКАТЕРИНА. Ты мне рот-то не закрывай!
ПАВЕЛ. Да ты посмотри, они же все на пленку снимают, как
ты кричишь, как руками машешь! Размахалась тут, точно птица, -
сейчас взлетишь! Возьми хоть пылесос свой для вида, что ли, а
то ведь совсем позор!..
ЕКАТЕРИНА. ( Берет пылесос.) Ой, правда, чего это я?
Забылась совсем. Рэмблю тут. А все из-за кого? Из-за тебя! О
дочери своей ты не думаешь. Тебе бы только жрать и швориться. А
она третий год подряд в одной и той же курточке ходит...
ПАВЕЛ. Ну не могу я уже здесь находиться, базар твой
слушать. Твоим голосом бы "Майна!" и "Вира!" на стройке орать.
Сейчас бы дома были, я бы ушел, наверно, в школу - парты там
красить надо...
ЕКАТЕРИНА. ( Включает пылесос и угрожающе приближается к
мужу.) Школа? Опять школа!?
ПАВЕЛ. Ну ты уже совсем... Убери! Выключи! Ну ты что?
Совсем уже сдвинулась. ( Одевает спортивный костюм. Садится на
диван. Включает телевизор.)
ЕКАТЕРИНА. Опять двадцать пять...
ГОЛОС РЕПОРТЕРА. Сегодня обнаружились новые факты
биографии сладкой парочки из витрины мебельного магазина фирмы
"Евро-люкс" в городе Коптиловске. ( ЕКАТЕРИНА бросает пылесос и
встает перед телевизором.) Павел и Екатерина, как уже
сообщалось ранее, находятся в браке пять лет и имеют
семилетнего сына Антошу. На улице Ленина, где находится салон
мебельной фирмы, на витрине которого живут наши герои, уже был
повод для ссоры между супругами - позавчера прямо в стекло
неожиданно для постоянно стоящих здесь зрителей начала стучать
Юлия Мордяльникова, студентка мединститута. Первоначальная
версия журналистов, состоявшая в том, что это был акт отчаяния
любовницы Павла, увы, не подтвердилась. Сегодня выяснилось, что
Юлия уже несколько лет состоит на учете у психиатров. Однако,
успокаиваться рано. В корпункт нашего телеканала обратился
Михаил Голодранцев, недавний выпускник Цурюпинской академии, с
просьбой передать привет своей давней знакомой Екатерине, жене
учителя средней школы Павла, ныне сидящей с ним в витрине. На
наш вопрос "Какие отношения связывают вас с Екатериной?" Михаил
ответил односложно: "Большие и толстые", что дало нам основание
предположить, что Михаил состоял в интимных отношениях с
Екатериной. Весьма вероятно, что Павел так до сих пор и не
знает об этом. Но рано или поздно он узнает, и тогда
голливудская сказка может превратиться в фарс... Журналист
Кузьма Горлопанов - специально для "Местечковых новостей" - из
Коптиловска...
ПАВЕЛ выключает телевизор и смотрит на ЕКАТЕРИНУ.
ЕКАТЕРИНА. Это неправда, Павел, неправда! Они просто хотят
меня оклеветать. Ты же сам говорил, они ищут скандала...
ПАВЕЛ. А на меня-то гнала! А сама-то, а сама... Ладно бы с
кем, а то с каким-то Голодранцевым... Эх, ты! Я подаю на
развод! ( Ходит по витрине.)
ЕКАТЕРИНА. Как? А мебель? А гарнитур?
ПАВЕЛ. Ничто уже не имеет значения. Все кончено. Я выхожу.
ЕКАТЕРИНА. ( Хватает его за руку.) Павел, Павел, я тебе
все объясню! Только, пожалуйста, останься! Я тебя люблю. А ты?
Ты меня любишь?
Они смотрят друг на друга.
ПАВЕЛ. "Привычка свыше нам дана - замена счастию она..."
ЕКАТЕРИНА. Как это понимать?
ПАВЕЛ. Потом объясню... Ну, в-общем, считай, я тебя
тоже...
ЕКАТЕРИНА. Чего - тоже? Скажи полностью!
ПАВЕЛ. ( смущенно ) Я тебя люблю! ( Они целуются.)
ВТОРАЯ СЦЕНА. ( ДЕНЬ ТРИНАДЦАТЫЙ )
Позднее утро. ПАВЕЛ все еще лежит в постели, а ЕКАТЕРИНА в
розовом пеньюаре приносит ему кофе на аккуратном подносе.
Однако, похоже, ПАВЛА не очень-то радует этот западный хайлайф.
Он хмурится и, видимо, до сих пор не может придти в себя.
ЕКАТЕРИНА. Пей кофе, а то остынет!..
ПАВЕЛ. Мне сегодня снился какой-то дурацкий сон.
Представляешь, я видел нашего Антошку. Он шел прямо по улице
Ленина, ну там, где она пересекается с улицей Николая
Второго... На ногах у него были красненькие ботиночки, помнишь,
те, которые мы купили ему полтора месяца назад... Он шел
медленно... Еле-еле переставлял ноги... Я сначала подумал:
"Почему он идет так медленно? Может, случилось чего?" Поднял
глаза. Увидел его светлые волосики, взъерошенные ветром. И...
О, ужас! Между его красненькими ботиночками и светлыми
волосиками ничего не было, вернее, была лишь какая-то доска с
приклеенным на нее плакатом. А на этом плакате, ты не поверишь,
была реклама противозачаточных средств, тех самых, которые ты
принимаешь, в упаковке золотистого цвета... Я бы не знал, если
бы не видел... Представляешь, он был как этот...
человек-бутерброд или, я не знаю, человек-сэндвич в странах
Дикого Запада! Наш маленький мальчик! Он нес рекламные плакаты
- и спереди, и сзади... В самом центре! На улице Ленина!
Противозачаточные средства! Ты представляешь? Нет, ты
представляешь?
ЕКАТЕРИНА. Кошмар какой!
ПАВЕЛ. Я ночью кричал?
ЕКАТЕРИНА. Нет. Не помню. Мне самой снились кошмары.
ПАВЕЛ. Я хотел закричать ей: "Стой!" Я закричал ему:
"Стой!" Я проснулся, мне показалось, я кричал во сне. А что,
