Чувствуя, как меня потихоньку начинает засасывать, я затрепыхался,
пытаясь выбраться.
Тщетно. Отпускать свою жертву это болото не хотело.
Откуда же оно взялось в этом сне? Может, его сюда поместила змора? Но
тогда, получается, она может предвидеть будущее? Нет, это невозможно.
Штучки зомби? Нет, и этого быть не может. Собственно, да какое мне сейчас
до этого дело? Выбираться надо.
Я попробовал еще немного потрепыхаться и в результате глубже
погрузился в жижу. Между прочим, пахла она отнюдь не райской амброзией.
Более того, через пару минут в воздухе, возле моего лица, уже закружился
десяток здоровенных как быки, противных синих навозных мух. Они норовили
усесться мне на лицо. Чем то оно их привлекало.
Я посмотрел в сторону изгороди. Возле нее шла ожесточенная драка за
золотые монеты. Вообще, похоже, желаемого эффекта, я достиг. Вот только
зачем он мне теперь нужен?
Кстати, именно до тех пор, пока золото не поделят, на помощь из-за
ограды рассчитывать нечего. Вполне возможно, что к тому времени, когда
кто-то догадается ее оказать, я уже утону.
Так что спасение утопающих дело рук самих утопающих.
И я стал спасаться.
В результате после очередной попытки дотянуться до изгороди, я
обнаружил что погрузился в жижу уже по грудь.
Я понял, что сопротивление бесполезно и перестал трепыхаться.
Все-таки, у меня была надежда.
Если этот сон-не кошмар, а то, что он не кошмар, было видно
невооруженным взглядом, то, как и водится в таких снах, мне должен был
представиться шанс спастись. Главное, его не упустить.
И шанс мне представился!
На поверхности трясины вздулся огромный пузырь. Вот он лопнул и
показалась огромная, похожая на крокодилью, морда. Возле нее вынырнуло
чудовищное, усеянное присосками величиной с блюдце щупальце. Оно
потянулось ко мне.
- О, великий Гипнос, - пробормотал я. - Ну не надо. Ну ты же хороший,
монстрик, ты меня не тронешь, ты не будешь такого, как я, хорошего
дяденьку... Ой!
Щупальце опустилось мне на плечи и под его тяжестью я погрузился в
трясину по самую шею. Желтые, круглые немигающие глаза чудовища смотрели
прямо на меня.
Это мне не понравилось.
Похоже, зверюга что-то замышляла.
Чудовище открыло усеянную похожими на малайские крисы зубами пасть и
заверещало. Толпа за изгородью притихла.
Обхватившее мои плечи щупальце сжалось сильнее, дернуло меня вниз,
так что я едва не хлебнул зловонной жижи и вслед за этим резко рвануло
вверх.
Отпуская меня, жижа вроде бы даже застонала. Через секунду я уже
висел в воздухе. И все.
Пауза.
Все замерло.
Щупальце тоже не шевелилось. Только в почти полной тишине было
слышно, как с моего тела отваливаются и с плеском падают вниз комки грязи.
А чудовище, казалось, задумчиво меня изучало. Потом до чего-то
додумалось и щупальце, очень медленно потащило меня к огромной, похожей на
ковш гигантского экскаватора пасти. Вот она раскрылась еще больше. В лицо
мне пахнуло таким зловонием, что по сравнению с ним запах жижи показался
действительно райским ароматом.
Хорошо понимая, что этому зверю мой пистолет что дробина слону, я все
же попытался вытащить его из кармана. Ничего не вышло. Видимо, он за
что-то там зацепился.
Огромная, похожая на пещеру пасть была теперь от меня не дальше
метра. Чувствуя, как у меня по спине пробежал стремительный, словно
электрический ток, холодок, я замер.
Еще секунда...
У меня за спиной послышался громкий треск изгороди. Щупальце снова
остановилось.
Повернуться и посмотреть, что происходит с изгородью я, не мог.
Впрочем, это мне и не было нужно. Шестым, обострившимся в минуту опасности
чувством, я определил, что этот треск означает. Очевидно, на изгородь
наперла толпа зевак. Наверняка те, кто находились сзади, пытались
пробиться вперед, чтобы лучше увидеть, как эта тварь мной позавтракает, а
передним деваться было некуда. Они навалились на изгородь.
Что-нибудь предпринять я не мог. Оставалось лишь ждать.
Снова послышался скрип. Теперь он был громче.
Чувствуя в груди холод, словно вместо сердца у меня был кусок льда, я
закрыл глаза. Почему-то в этот момент у меня в голове зазвучала старая
идиотская песенка про Мэри и ее барашка. Не успел этот барашек в пятый раз
увязаться за Мэри, как щупальце дрогнуло и закачалось.
В ужасе открыв глаза, я увидел в полуметре от своего лица кривые,
покрытые желтым налетом и белыми копошащимися насекомыми, клыки.
Ничего кроме отвращения, это зрелище во мне не вызвало.
Я уже было хотел снова закрыть глаза и мысленно попрощаться со всем
что мне дорого, а также любимо и в этот момент, за моей спиной, послышался
ужасающий треск. Раздался многоголосый вопль ужаса и вслед за ним плеск,
словно в жижу, один за другим, плюхнулось около десятка больших, тяжелых
предметов.
Так и есть!
Очевидно, изгородь не выдержала напора толпы и рухнула. При этом,
несколько зевак упало в трясину.
Эта мысль меня несколько утешила. В коллективе умирать всегда
веселее.
Чувствуя даже некоторое душевное умиротворение, я хотел уже было
все-таки закрыть глаза и в этот момент щупальце распрямилось и отшвырнуло
меня прочь.
Падая, я подумал, что чудовище поступило совершенно логично. Видимо,
оно сообразило, что занявшись мной, может упустить упавших в жижу зевак.
Кроме того, они отчаянно барахтались, а я был неподвижен. Чудовище вполне
могло посчитать, будто я умер от страха, а стало быть, никуда не удеру.
Как бы то ни было, но оно меня отшвырнуло.
Я снова плюхнулся в жижу, но, к счастью, попал на твердое место и
погрузился всего лишь по колено. Это было спасением. Бросив взгляд на
зевак, которых хватали появлявшиеся одно за другим из жижи щупальца
чудовища, я прыгнул к изгороди, до которой была всего лишь пара метров. Я
не допрыгнул до нее всего лишь с полметра, но это теперь уже не имело
значения. Оставалось лишь схватиться руками за один из столбиков и
подтянуться.
Через секунду я поднырнул под изгородь и бросился наутек.
Пробиться через толпу было очень легко, частью из-за того, что до
всех уже дошло, что происходит, частью из-за исходившего от меня жуткого
запаха.
Мокрая одежда прилипала к телу, а в ботинках противно хлюпало.
Оказавшись на приличном расстоянии от загона, я стал оглядываться,
отыскивая что-нибудь похожее на колодец. Ничего подходящего не было видно
и я машинально сделал еще несколько шагов.
Земля под ногами у меня заскрипела. Почему-то, мне показалось что в
этом скрипе слышится злорадство.
Ну еще бы.
Ах, стерва!
Впрочем, сейчас мне было вовсе не до зморы с ее садистским юмором.
Оглянувшись, я увидел, что возле загона не осталось уже никого, если
не считать двух бродячих магов в высоких черных колпаках. Они горстями
швыряли в сторону быстро погружавшегося в жижу монстра слегка
поблескивающий, сиреневых порошок. Возле рухнувшего куска изгороди, в жиже
плавала большая соломенная шляпа.
Вот так-то.
Я вздохнул.
Любовь к золоту до добра не доводит.
А поскольку изменить сейчас уже ничего нельзя, оставалось лишь
надеяться, что мальчишке, чья шляпа плавала в трясине, удалось все же
уцелеть, а шляпу он просто выронил. Тем более, что такая вероятность
действительно существовала.
Вот змора, действительно стерва.
Ну ничего, мы с ней еще посчитаемся... Сейчас бы где-нибудь отмыться.
Я пах, как тысяча дюжин тухлых яиц.
Одетая в выцветшее сари старушка с зажатым под мышкой маленьким
дракончиком махнула рукой вправо и посоветовала:
- Эй, тебе лучше туда.
Ее дракончик задумчиво посмотрел в мою сторону, потом зевнул. Когда
он открыл пасть, я увидел, что на кончике его языка трепещет крохотное,
словно у газовой горелки, пламя.
- Спасибо, у вас очень доброе сердце, - от души поблагодарил я
старушку. - Когда зять решит вас придушить, пусть ему на голову рухнет
балкон.
- А если даже и придушит, - весело воскликнула старушка и хлопнула
дракончика по плоской голове. - Так в будущей жизни попадет в тело старой,
паршивой, блохастой собаки.
От ее шлепка дракончик, с задумчивым видом рассматривавший ученого на
вид человека с толстой книгой в руках и явно собиравшийся плюнуть в него
огнем, поперхнулся и обиженно заскулил.
Наверняка, ему просто жутко хотелось узнать как горит бумага. Может
быть, он этого никогда не видел.
Я двинулся в указанном старушкой направлении и вскоре, действительно,
увидел покрытую пятнами ржавчины водяную колонку.
Не раздеваясь, я обмылся холодной водой и наконец-то избавился от
запаха жижи. Минут через пятнадцать жаркое солнце сна-базара высушило мою
одежду.
Почувствовав, что проголодался, я обшарил карманы и обнаружил
несколько завалявшихся золотых монет. Теперь оставалось только купить у
торговца с бородавкой на носу завернутый в пергамент кусок жареной
баранины.
В стороне от толпы, в тупичке, образованном задними стенками трех
лавок, лежал здоровенный камень. На нем я и устроился. Есть хотелось
просто неимоверно.
Короче, баранину я слопал почти мгновенно. Она оказалась чертовски
вкусной. Вытерев руки куском пергамента, я вдруг вспомнил о пистолете и
сигаретах.
Вот балда-то! Ими надо было заняться в первую очередь.
Я вынул из нагрудного кармана еще влажную пачку и разложил сигареты
на камне, сушиться. Потом я испробовал газовую зажигалку и убедился что
она работает. Остался пистолет. С ним было сложнее всего. Я разобрал
пистолет и тщательно протер каждую его деталь все тем же оставшимся от
баранины кусочком пергамента. Больше ничего сделать я не мог. Оставалось
лишь надеяться, что этого будет достаточно.
Снаряжая обойму оставшимися патронами, я подумал, что надо было
прихватить и запасную, но ничего теперь уже поделать было нельзя. Разве
что в каком-нибудь сне попадутся подходящие для моего пистолета патроны.
Вот только вряд ли. Да и будет ли ими стрелять пистолет из статичного
мира? Хотя, ем же я запросто пищу как статичного мира, так и мира снов?
Ладно, когда придет время, будет видно.
Я сунул пистолет в карман, потрогал сигареты и убедился, что они уже
высохли. Выбрав ту, что казалась посуше, я закурил. Дым, конечно, слегка
припахивал жижей, но сейчас это для меня не имело никакого значения.
Под жарким солнцем, после сытной еды, меня слегка разморило. Чувствуя
как мной овладевает приятная истома, я вяло размышлял о том, как
веселится, безусловно видевшая, что со мной в этом сне случилось змора.
Ничего, будет и на нашей улице праздник.
А вообще интересно было бы узнать, как она умудряется следить за
подвластными ей снами? Наверняка она все это делает через протянутые к
каждому сну коммуникационные нити. Эх, будь у меня птица-лоцман, я бы их
махом оборвал, а там ускользнуть из этого лабиринта было бы проще пареной
репы. Ладно, проехали...
Выкинув окурок, я стал оглядываться, прикидывая, что бы такое сейчас
предпринять. Тут со мной стала заигрывать красотка с усталым, сильно
накрашенным лицом. Пришлось вежливо объяснить, что в ее услугах я в данный
момент не нуждаюсь. Разочарованно покрутив головой, она с достоинством
удалилась, а я решил все же прикинуть свое положение.
Итак, первый раунд игры со зморой я совершенно блестяще проиграл.
Грустно, но факт. Сдаваться я не собирался. Значит, оставалось только
попробовать уйти от наблюдения Зморы с помощью способа номер два. Правда,
