статистика вдесятеро занижает число преступников, пытавшихся возобновить
дело королевского корсара Эллиота и за это расстрелянных, - все равно их
число не идет ни в какое сравнение с общим количеством жертв наркомафии
(умерших от передозировки, от болезней, связанных с наркоманией, жертв
преступлений, совершенных наркоманами и наркодилерами) хотя бы в США. Где
же больше гуманизма?
Героин, кокаин и разнообразная синтетическая отрава продолжают оставаться
общедоступным товаром, и счет жертв идет на миллионы. В крупных городах США
(а теперь уже Англии и Франции) появились целые районы. практически
выпавшие из-под контроля правительства. Там, в семьях безработных и
иммигрантов, живущих на пособия, наркомания становится потомственной.
Борьба полиции с мафией очень эффективна на экранах телевизоров. Но слово
"борьба" можно понимать по-разному. Академическая дискуссия - тоже борьба,
равно как и поединок на ринге или матч по футболу. Однако тот же футболист
совершенно иначе будет бороться с бандитами, ворвавшимися в дом, чтобы
вырезать его семью.
Именно так англичане и американцы сражались с Гитлером и его агентурой.
Судебные процессы над нацистами не продолжались по десять лет с
бесконечными кассациями, обвиняемых не освобождали под поручительство
ближайшего отделения НСДАП, а зондер-командам не позволяли приезжать из
Германии в США, чтобы среди бела дня расправляться с ненужными свидетелями.
Все поправки к Конституции США не защитили проживавших в США японцев от
массового интернирования по одному только подозрению в том, что среди них
могут находиться агенты неприятеля. Мы не слышали, чтобы во время "Бури в
пустыне" жителям Багдада перед бомбардировкой разъясняли их права и
сбрасывали вместе с бомбами адвокатов.
Так называемые "тяжелые наркотики": морфин, героин, кокаин, синтетические
стимуляторы - представляют собой средство уничтожения людей. Распространять
их - то же самое, что распространять в городе радиоактивные изотопы,
отравлять водопроводную воду или подкладывать бомбы в кинотеатрах. Тот, кто
это делает, - убийца.
К сожалению, наркотики для многих стали атрибутами "свободы", элементом
"контркультуры". Лучше прожить до 30 лет свободным, чем до 70 уныло тянуть
лямку! Действительно, каждый вправе решать самостоятельно, когда и от чего
ему умирать. Однако человек, неспособный жить без наркотика, неизбежно
становится рабом того, кто наркотиком торгует. А это рабство более жестокое
и унизительное, чем на строительстве пирамид или в ГУЛАГе. Ведь наркомафия
- тоже своего рода государство (только очень примитивное), тоже аппарат
насилия, тоже эксплуататор. И его раб сам снимет с себя последнее, предаст
лучшего друга, обворует родную мать - ради чьей свободы? Не своей, а того
человекоподобного существа, которое на противоположном конце
товарно-денежной цепочки будет покупать виллы, яхты и лимузины.
Реальность заключается в том, что практически каждый наркоман одновременно
является распространителем и того, чем злоупотребляет и своего
специфического образа жизни. Например, в Германии, по подсчетам организации
"Белое кольцо", среднему потребителю героина его дневная доза обходится в
300 марок. Он может ее себе обеспечить, только вовлекая знакомых в
наркоманию, - за счет "процента" с того героина, который им перепродает.
Это так называемая "система снежного кома". Покупатель сам становится
мелким дилером. Нечто подобное практикуют некоторые фирмы, торгующие
парфюмерией и шарлатанскими снадобьями, - однако в данном случае речь идет
о человеческих жизнях.
Проблема прав человека зачастую трактуется современными европейскими
либералами как право безнаказанно причинять зло окружающим. Субкультурные
сообщества наркоманов и гангстеров, тоталитарные секты и иные подобные
группы заинтересованы в расширении своих рядов за счет прежде всего
молодежи и подростков. Но у последних тоже есть права - прежде всего право
оставаться нормальными здоровыми людьми.
Содержимое кейса, который привел на виселицу Йоханнеса ван Дамма, - это
страдания и мучительная смерть для сотен сингапурских юношей и девушек.
Сегодня эта конкретная, измеримая в граммах смерть от них отступила. Между
тем опиумная война продолжается.
Секс под кайфом
Автор: Егор Радов
Источник: Playboy, март'97
Секс, наркотики и рок-н-ролл - своего рода три кита, на которых покоится
то, что принято называть "контркультурой"; "святая троица" образа жизни,
мыслей и устремлений тех буйных личностей, которые ег создали и привнесли в
разновеликий лик нашего века.
Секс и рок-н-ролл - явления, изначально сплетгнные вместе и, безусловно, в
своей основе положительные. Наркотики - хищные вещества, вводящие в смерть,
преступная отрада души и тела, заключенная в химии, вдобавок к сексу и
пище; разнообразный набор не предусмотренных организмом острых ощущений.
Наш век содрогается в конвульсиях наркотических эпидемий и так хочет
сказать "нет" этим нежным убийцам и "да" тренажерам, здоровому сексу в
презервативах и продуктивной "белозубой" карьере, но не в силах стряхнуть с
себя столь древних и всегдашних спутников человечества и забыть их, как
страшно сладостный сон, ими рождаемый.
Они все очень разные, эти чудовищные вещества, затмевающие собой для их
приверженцев зачастую весь мир. Их всего три группы - снова три! -
психоделики, психостимуляторы и опиаты, но наука, не различающая добра и
зла, очевидно, добавит к этим трем еще двадцать три и уже добавляет.
Наркомания - единый принцип жизни: спортсмен не может жить без своей
утренней разминки точно так же, как морфинист без морфия, а любой человек -
без воды, из которой он чуть ли не наполовину состоит. Принцип один, только
цели и последствия разные. Нормальному здоровому человеку необходим секс:
он "подсаживается" на него с половым созреванием, совсем как наркоман на
свой наркотик. Как же возможен секс под наркотиками?
"Проклятый опиум!.. Мы занялись сексом с моим любимым, которого я безумно
тогда хотела - желание просто лилось через край... Но он сделал мне перед
этим "по дружбе" укол опийного раствора и... Я не смогла испытать оргазм с
тем, кто был тогда моей главной и единственной любовью; я всг время
находилась на грани, казалось - вот-вот-вот... И никак! Я чуть не
свихнулась! Но ничего так и не вышло".
Под опиумом (а также всевозможными его производными) мужчина проявляет
чудеса потенции, превращая занятия любовью в бесконечный сексуальный
марафон, в котором он, однако, не может достичь финиша. Его подруга по
обоюдному самоублажению, находящаяся в нормальном состоянии, зачастую не
понимает, в чгм тут дело, и устает уже изощряться в эротических средствах,
чтобы удовлетворить этого неожиданного полового гиганта, с которым ег свел
Амур.
Когда же, наконец, действие опиума прекращается, организм берет свог, и вся
накопившаяся в нгм сперма, которую не пускал наркотик, спешит выброситься
наружу.
"Я "вмазался" опиумом и занялся сексом со своей любовницей... Всю ночь я
провгл, мучаясь от невозможности испытать оргазм; она уважительно гладила
меня по спине и называла "самым лучшим мужчиной", я же напоминал себе
паровую машину, где воспламенгнное топливо не в силах выйти наружу, а
обязано толкать поршень, образовывая этим бесконечное движение без конца. К
утру подруга уснула, а я пришгл в себя и вновь занялся любовью с ег спящим
уже телом; на этот раз я "кончал" безостановочно, словно автомат
Калашникова, не успевая отдохнуть и хоть как-то насладиться процессом..."
Когда человек всерьгз "подсаживается" на опиаты, когда к необходимым для
его нормальной жизнедеятельности вещам - пище, сексу и воде добавляется ещг
одна, то он вообще становится неким новым существом с одним-единственным
запросом - всг остальное как-то сводится на нет, за исключением, наверное,
воды и хоть какой-то пищи; а вот секс ему уже просто не нужен. По ночам
закоренелый опиюшник видит во сне не всевозможные эротические позы, как
предмет своих тайных вожделений, а шприцы с раствором. Постепенно он
превращается в характерного серого, высохшего субъекта, ассоциирующегося в
сознании добропорядочного обывателя с понятием "наркоман". Сексом он может
не заниматься годами. Этой стороны жизни для него просто больше не
существует; да он уже ничего и не может: раньше он не мог "кончить", теперь
же не в состоянии начать. Его половой орган превратился бы в ненужный
атавизм, если бы не имел еще одной функции, но с ней тоже постоянные
проблемы.
"Я пришел к своей знакомой, чтобы купить "опиум"... Она открывает мне
дверь, впускает, продагт. А сама в одних прозрачных трусиках и больше
ничего! И ей это совершенно всг равно, даже не говорит, чтобы я хотя бы не
смотрел на нег!"
Вместо секса наступает состояние приятного и вполне самодостаточного зуда;
возникает чувство какой-то безмерной, бесполой любви, обволакивающей
человека мягким, приятным облаком; опиоманы-любовники нежатся, льнут друг к
другу будто некие ласковые растения, лишгнные подлинной страсти и
возможности ег воплотить, но подверженные какой-то бездумной, ленивой неге
и бесплотной, весьма самодовольной, эйфории.
Если же наркоман бросает это конфетно-приторное, но одновременно полностью
связывающее по рукам и ногам времяпрепровождение, его сексуальная жизнь,
как и прочие телесные и душевные функции, постепенно приходит в норму, но
долго ещг чашу весов тянут вниз ностальгические воспоминания о прошлой
жизни под "кайфом" или же бесконечных его поисках. Ведь он был необходим
как воздух, нужен намного более, чем секс и любовь, а теперь...
"Вот слез я с иглы... Занялся любовью с женой... Все нормально. Оргазм!
Хорошо... А про себя думаю: "Но ведь "приход"-то круче!""
Да, "приход" - первые несколько секунд, или минут, после введения наркотика
в вену пик его действия, - вещь, вполне сравнимая с оргазмом, другое дело -
какой ценой она дается.
"Друг внедрил в мой организм инъекцию первитина, пожелал мне "приятного
кайфа" и ушгл... Я метался в постели, словно подросток, насмотревшийся по
видео порнографии и оставленный наедине со своей "юношеской
гиперсексуальностью"; мог семя как будто было готово прорвать мою плоть и
выстрелить в стену или в потолок мучительно-озабоченным салютным залпом
звериной, какой-то самцовой, похоти... Но никого не было рядом, под рукой
или пупком, никакого другого организма, кроме моего, бившегося, как в
эпилептическом припадке, от этого получившегося почему-то сексуальным
"винта", который разразил мою мужественность молнией тяжеловесного,
кошмарного вожделения. Что же делать? Я не помню, как провгл эту ночь,
довел ег до конца, до утра, до злобного солнца, не прингсшего мне никакого
облегчения, а лишь только усугубившего бешеные видения каких-то девочек,
девушек, женщин; порхающих вокруг, насмешливых, голых, вагин без всего
остального телесного продолжения... На следующий раз я уже знал, как
подготовиться к встрече с этим сумасшедшим наркотиком, сочетающим в себе
острую, дьявольскую эйфорию и последствия приема "шпанских мушек"... Но
"сексуальной" она почему-то уже не получилась! Я плюнул в трепещущее тело
какой-то девки, которую я специально пригласил, и больше никогда не
занимался этой фигней!"
Все психостимуляторы (кокаин, амфетамины) - зверски сексуальные вещества;
души словно нет, а есть одна лишь похоть, требующая немедленного
удовлетворения. Но не всегда и не обязательно. Иногда специально готовят
"сексовуху" - "винт" с аскорбиновой кислотой. Вкусив ег, несчастные юные
девушки тут же превращаются в разнузданных самок, готовых сию секунду
отдаться тому, кто их захотел. Существуют и другие способы увеличить
сексуальное действие психостимуляторов; как гласит поговорка: "если я ег
хочу, я ей перещелочу". Опытные "винтовые" обзаводятся так называемыми
"приходными телками", которые за желанный укол готовы занимать хозяина
зелья на его "приходе" оральным сексом. "Винт" (самодельный первитин) -
инфернальное варево, проявляющее самый низ души, буйство изначальных
