го, что был очень стар, то ли оттого, что тяжелые рога все время тянули
его голову к земле.
- А теперь мы заслушаем нашего Жука-Короведа, - объявил Майский Жук.
- Короеда, - поправил Митя.
- Вот именно, короведа, лучшего знатока божьих коровок, - сказал
Майский Жук и так посмотрел на Митю, что тот решил промолчать. Жук-Коро-
ед совсем не был оратором, потому что орать он, наверное, не умел и во-
обще говорил очень тихо:
- Сегодня я хотел бы остановиться на достоинствах...
- Не надо останавливаться. Чего на них стоять? - возразил Майский
Жук, который забеспокоился, что если Жук-Короед на чем-нибудь остановит-
ся, то они никогда не дойдут до конца заседания.
- Сегодня я хотел бы пройтись по достоинствам всемирно известного
произведения "Слово о коровках божьих", - покорно исправился жучок.
Майский Жук с удовлетворением кивнул.
- Трудно сказать, когда это великолепное творение появилось впервые,
- продолжал Короед. - Есть мнение, что это случилось еще до появления
нашей ЛИСТВЕННОСТИ. Это предполагает, но совсем не исключает, а даже на-
оборот... Но может быть и иначе... Есть мысль, что... Солнце стояло вы-
соко. Над поляной разлился полуденный покой. Казалось, все замерло. Тя-
гучий воздух был напоен зноем. Тихий, заунывный голос жучка навевал дре-
моту. Глаза у Мити стали слипаться, голова его упала на грудь, и от это-
го он встрепенулся. Все вокруг спали. Во сне Майский Жук все ниже и ниже
клонился к стеблю колокольчика, и, как раз когда он готов был навалиться
на него, Короед подхватил его, усадил ровно и, не прерывая своего докла-
да, назидательно сказал:
- Послушайте, это интересно.
- Да, да, - в полудреме пробормотал Майский Жук и стал досматривать
свой сон.
Короед невозмутимо продолжал:
- Кто из нас с детства не знает этих строк:
Божья коровка,
Улети на небо,
Принеси нам хлеба:
Черного и белого,
Только не горелого.
Вдумайтесь в этот образ божьей коровки-труженицы, которая приносит
нам хлеб, причем не просто хлеб, но хлеб разных сортов. Именно это и хо-
телось бы подчеркнуть.
Подчеркнуть Жук-Короед не успел, потому что в это время Майский Жук
опять низко склонился к стеблю колокольчика, и докладчик едва успел под-
держать его.
- Послушайте, это ведь интересно, - сказал Короед.
Жаль только, что кроме Мити никто его слышать не мог. Все спали.
- Есть еще и другие варианты этой бессмертной поэмы, - продолжил Ко-
роед, - Божья коровка, Улети на небко, Там твои детки Кушают конфетки.
Из этих строк мы узнаем, как живут, то есть что жуют божьи коровки.
Как говорится, не хлебом единым...
Муха, которая сидела прямо над паутиной, во сне не удержалась на лис-
те и нечаянно свалилась вниз прямо перед входом в убежище Паука.
Колокольчик звякнул,
Муха завопила,
паутина задрожала,
Майский Жук спросонья все-таки ударился головой о стебель, коло-
кольчик трезвонил как на пожар!!!
Все проснулись и подались кто куда. Через мгновение на поляне никого
не было. Улетела даже Муха, которую, как и полагается, освободил уда-
лец-комар. А Паук так и не вылез из своего укрытия - ему надоели эти
глупые шутки. Митя с тоской оглядел опустевшую поляну и увидел, что ос-
тался не один: на листе лопуха сиротливо сидел Короед.
- Куда же вы? Это ведь интересно! Вернитесь... - растерянно бормотал
он.
Одинокий жучок был таким жалким, что Мите захотелось его немножко
подбодрить.
- Все было правда очень интересно, - сказал Митя.
- Я всегда знал, что в толпе найдется хотя бы один умный человек, -
сказал Короед, и Митя подумал, что Короед не такой уж глупый, как могло
показаться с первого взгляда. Во всяком случае он гораздо умнее Майского
Жука.
И тут Мите в голову пришла мысль. Было бы очень хорошо, если бы Коро-
ед прочитал свою речь маме. Тогда бы она точно поверила в чудеса!
- Скажите, пожалуйста, а вы не могли бы прочитать свою речь моей ма-
ме? - вежливо спросил Митя.
- А ее интересует литература? - спросил Короед.
- Еще как интересует! - с жаром заверил Митя.
- Тогда летим хоть сейчас, - согласился жучок, но вдруг попятился,
пролепетал: "Ой-ойой, я пожалуй, пойду" - и скрылся в траве.
- Эй, а как же доклад? - спросил Митя, шаря руками по траве, но жучка
и след простыл. Вдруг Митя услышал за спиной странное покашливание. Он
оглянулся.
ГЛАВА 11. ПОТЕРЯННЫЙ ЧЕЛОВЕК
- Что это жучок так быстро сбежал? - задумался Митя.
- Крра-крра, - послышалось у Мити за спиной чье-то покашливание. Митя
обернулся. Перед ним сидела Сорока. Митя не знал, как надо обращаться с
сороками в Шутландии, поэтому на всякий случай сказал:
- Здрассте.
Это было вполне подходящее слово, потому что если Сорока умеет разго-
варивать, то оно означает, что с ней поздоровались, а если не умеет,
тогда получится, что Митя сказал "Здрассте" просто так.
По правде говоря, он не очень удивился, когда Сорока ответила:
- Прривет!
- Как ты здесь оказалась? - спросил Митя.
- Стрранный вопррос. Живу я здесь. Это ты как здесь оказался?
- Я оказался из кладовки, - сказал Митя. - Мы с Авосей и Мефодием
нашли там клад.
- Врррешь! - не поверила Сорока.
- Честное-пречестное слово, - поклялся Митя.
- Ну и где же твой клад?
- Потерялся, - развел руками Митя.
- Ррразиня, пррростофиля, рррастеряха! Как ты мог потеррять целый
клад?
- Очень просто. Сначала мы клад нашли, а потом он потерялся вместе с
Авосей и Мефодием.
- Сперррли они твой клад, - сказала Сорока.
- Кто?
- Эти самые Авося и Мефодий. Сперррли и деррру дали.
- И вовсе не они, а я сам на сапогах-скороходах. И вот оказался
здесь.
- Тогда это не они потерррялись, а ты потеррялся, - уточнила Сорока.
- Нет. Как же я мог потеряться, когда я вот он? А их нету. Значит,
это они потерялись, - уверенно сказал Митя.
- Ну, Авося и Мефодий - невелика потерря. Но проворронить целый
клад?! Нет, после этого ты - точно человек потеррянный.
- Ничего я не потерянный, - сказал Митя, но уже без особой увереннос-
ти в голосе, потому что вдруг вспомнил, как мама разговаривала с одной
знакомой тетей, у которой муж тоже был человек потерянный. К своему ужа-
су Митя понял, что все признаки сходились. Тот дядя тоже: "вечно искал
чего-то необыкновенного" - это раз, "порастерял всех друзей" - это два,
"шатался неизвестно где" - это три и "наконец, дошел до ручки".
Что это была за ручка, Митя толком не знал, потому что это была как
раз такая ручка, про которую "узнаешь, когда вырастешь". Но, судя по
всему, дойти до нее было нехорошо, потому что эта тетя ругалась на этого
дядю так, как можно ругаться только на человека, который разорвал свои
праздничные штаны или залез в новых сандалиях и белых гольфах в самую
большую лужу. Митя еще тогда подумал, что на месте того дяди он бы лучше
оставался потерянным и не торопился искаться, пока тетя так сердится.
- Я до ручки не дошел, а значит, я не потерянный, - сказал Митя Соро-
ке.
- Ничего, дойдешь, - успокоила она его. - Надо же, целый клад провор-
ронил. Ты что, тактаки ничего оттуда и не взял?
- Почему не взял? Вот драгоценный камень, - Митя достал из кармана
свой красный камешек.
- А ну-ка, дай я его потрогаю, а то ведь я его все равно не увижу. Я
ведь слепая, - сказала Сорока.
- Неужели слепая? - удивился Митя. До сих пор ему казалось, что Соро-
ка очень даже зрячая, но ведь никогда нельзя знать наверняка, тем более
что до сих пор ему ни разу не приходилось разговаривать ни с одной соро-
кой.
- Да, совсем слепая. Ничего не вижу, хоть глаз коли. Вот ты, напри-
мер, букашку во-он на том кусте видишь? - спросила Сорока, указывая на
куст на другом конце поляны.
- Нет, не вижу, - сказал Митя.
- Ну как же не видишь? Крылышки у нее такие красные, заметные.
- Нет, - сказал Митя, глядя во все глаза на куст.
- Ну, еще на каждом крылышке по две черные точечки, пояснила Сорока.
- Не вижу, - помахал головой Митя.
- Вот и я не вижу, - вздохнула Сорока и повертела хвостом. - А хвост
мой видишь?
- Хвост вижу, - сказал Митя.
- Ну вот, а я его не вижу. Я же тебе говорю, что я совсем слепая. Так
что ты мне лучше свой камушек пощупать дай.
Митя доверчиво протянул ладошку. Сорока слетела с ветки, схватила в
клюв камешек и взмыла вверх, унося Митино сокровище.
- Эй, куда же ты? Верни камень! - крикнул ей Митя вдогонку. Но Соро-
ка, видно, оказалась не только слепая, но еще и глухая, потому что она
даже не обернулась.
Митя побежал было за ней, но вскоре она скрылась за деревьями. Митя с
досадой остановился, но тут увидел нечто такое, отчего сразу же позабыл
и о сороке-воровке, и о потерянном камне. Перед ним висела РУЧКА. Да,
это была самая обыкновенная ручка, какие бывают на дверях в каждой квар-
тире, если только самые обыкновенные ручки могут висеть сами по себе.
При виде ручки потерянный человек Митя невольно отступил. По правде го-
воря, он испугался: шутка ли, дойти до ручки! Но вскоре Митя взял себя в
руки.
- Подумаешь, если я даже и дошел до ручки, то точно так же могу от
нее и уйти, - подбадривающе сказал Митя сам себе. - Вот прямо сейчас
возьму и уйду.
И он непременно ушел бы. Вот прямо сейчас взял бы да ушел. Но было
все-таки интересно узнать, как же она висит?
Митя сделал шаг... к ручке. Ручка не шелохнулась. Еще один шаг - руч-
ка висела как ни в чем не бывало, на прежнем месте.
Митя немножко осмелел.
- Я же не собираюсь доходить до ручки навсегда. Вот только посмотрю,
как она висит, и сразу же уйду.
С этими словами он решительно подошел к ручке, обошел ее с разных
сторон и убедился, что ручка действительно висит ни на чем.
"Интересно, а она упадет, если ее дернуть?" - подумал Митя.
Он обошел ручку еще раз.
"Наверное, упадет, - размышлял он, - а может быть, и не упадет".
- Ладно, я только один разочек дерну ее на спор - "упадет или не упа-
дет" - и сразу же уйду, - решил он.
Сказано - сделано. Митя дернул за ручку, послышался скрип дверных пе-
тель, и Митя понял, что перед ним открылась какая-то невидимая и неви-
данная дверца, потому что через нее он увидел совсем другое место, а не
ту поляну, где стоял. Но самым удивительным было то, что там вдалеке на
бревнышке сидели Авося и Мефодий.
- Авося, Мефодий! - крикнул Митя и не задумываясь шагнул за невидимую
дверцу. Услышав стук захлопывающейся двери, он оглянулся и увидел, что
ручка и прежняя поляна куда-то исчезли, а он стоял в совершенно незнако-
мом месте. Зато теперь он был человек ничуточки не потерянный, потому
что к нему со всех ног бежали Авося и Мефодий...
ГЛАВА 12. НА КУДЫКИНУ ГОРУ
- Вот здорово, что все мы опять нашлись! - радостно сказал Митя.
Авося оглядел его со всех сторон и спросил:
- А сапоги где?
Митя так увлекся слетом, что совсем забыл про сапоги-скороходы и
только теперь вспомнил о них.
- Потерялись, - пожал он плечами (и честно говоря, он об этом ничу-
точки не жалел).
- Вот всегда так: я искал, искал изо всех сил, а он взял и потерял, -
проворчал Авося. - Куда мы теперь за чудом пойдем?
- Что ты заладил: "Куда, куда?" На Кудыкину гору. Почем я знаю, куда
идти. Это ведь ты живешь в Шутландии - ты и веди.
- Так бы сразу и сказал. Пошли.
- Куда? - спросил теперь уже Митя.
- На Кудыкину гору. Ты ведь сам хотел, - сказал Авося.
- А разве она есть на самом деле? - удивился Митя.
- А это, по-твоему, что?
Вдалеке виднелась не то чтобы очень большая, но все же гора.
- На Кудыкину, так на Кудыкину, - согласился Мефодий. - Только ты,
Митя, держись ко мне поближе, а то без меня еще пропадешь.
Митя взял Мефодия на руки. На этот раз львенок не раздумывал, прилич-
но ли это настоящему льву: его долг был находиться рядом с Митей, чтобы
