Для того чтобы увидели меня, я влез на бетонные плиты, они лежали
друг на друге неподалеку, высоко. И сел, я глядел сверху, озираясь.
Долго. Потом встал. Я был не нужен никому.
- Таня! - позвал я. - Подкуйко!.. Где ж вы?
Всматриваясь в двери вокзала, я так стоял и стоял. А меня тронули
за ногу вдруг снизу. Милиция.
Но нет, я почувствовал, что-то похуже. Незнакомый, коротко стрижен-
ный, в штатском, сильно загорелый, в белой куртке, с папкой под мышкой
внимательно рассматривал меня, несколько запрокинув голову, будто я не
человек, а памятник.
- Вы Федора Викторовича? - спросил он вежливо, отчего мне стало и
вовсе не по себе.
- Ммм... - сказал я, приседая на корточки. - Понимаете... Я...
- Понимаю, - все так же вежливо подтвердил человек с папкой. - Фе-
дор Викторович посчитал, наверно, что вы не годитесь. Потому... Но Фе-
дор Викторович Подкуйко, видите ли, довольно радикален, а полагается
испытательный срок шесть месяцев.
- Это где... - я сморгнул, - полагается?
- Да там, куда вы направлялись, - он пояснил. - Только электричка
уже ушла. Придется... - и указал на большие вокзальные часы. - Двад-
цать семь минут до следующей.
Вагоны этой следующей электрички были полупустыми, будний день,
двенадцатый час, из города мало кто ехал. Со мной рядом в вагоне сидел
этот коротко стриженный, молодой, на вид слегка за тридцать, Максим, я
его слушал и изображал, что поддакиваю. А за окном уже ни домов ника-
ких, ни домиков давно не было, и мимо пробегал, как забор, осинник на
взгорках, тонкие, всплошную светло-зеленые стволы.
- Интеллигенции, - мне говорил Максим, - пора прекратить болтать. В
дни такого маразма в современный момент истории, - он выжидающе пос-
мотрел на меня, - вы же слышите сигнал опасности, Василь Васильевич.
- Конечно, - поддакнул я.
- Потому мы и создаем сообщество истинных учителей. Вы же читали
"Общину" Елены Рерих.
- Конечно... То есть нет, не до конца.
- Все равно главное, - успокоил меня Максим, - суть.
- Разумеется, - поддакнул я молодому Максиму, кандидату наук.
- У нас теперь двадцать пять детей. - И улыбнулся мне повеселевшими
черными глазами на таком худом, загорелом лице. - А больше половины из
Дома ребенка. Ясли, - он стал перечислять, - хорошая школа у нас,
детский сад. Воспитаем. Я член рабочего совета. Мы не секта, нет! Нас
пока семьдесят четыре, отовсюду, разные. Но это пока! Постойте... -
Максим встал. - Сейчас я пройду в соседний вагон, сесть должны были
кое-кто в пригороде. Нам-то еще целых шесть остановок. Я сейчас. -
Максим положил папку на скамейку рядом со мной, одернул свою курточку.
- Сейчас приведу. - И пошел по пустому качающемуся вагону.
За окном опять появились серые избы. И к ним вплотную подступала
вода. Разлив. Мелькали деревья в воде по пояс... Пропали. Снова, снова
низкая трава, по ней, извиваясь, рядом с поездом черная тропка, и
круглый белый пепел костра. Электричка замедляла ход.
Я оглянулся, посмотрел на пустой вагон, поднял с пола рюкзак.
Я сбежал на станции по деревянной лесенке вниз. Когда прошел наш
поезд, перебрался, перешагивая через рельсы, на платформу напротив,
постучал в закрытое фанерой окошко, купил в кассе обратный билет. По-
тому что - да, да, да! - вот ведь еще говорил Лао-цзы, это я запомнил!
- кто действует, он не в состоянии овладеть Поднебесной! Вот так!..
1995
