можно кое-чем заняться, выбор у нас огромный - специальные комнаты для
игры в бридж, кинозал, три раза в неделю театральные представления и
почти ежедневно танцы.
Эрикссон осуждающе нахмурил брови:
- Все это лишнее. Развлечения - удел горемык, не способных к
мышлению.
- Это не касается нас, женщин. Нам все это необходимо, как воздух, -
прощебетала Бианка.
Эрикссон ничего не ответил, но во взгляде, который он бросил на
Бианку, читалась откровенная неприязнь.
- Вряд ли я сегодня смогу смотреть фильм или играть в бридж, -
улыбнулась Хилари, - Мне хотелось бы пораньше лечь спать.
- Да, конечно, дорогая, - подхватил с готовностью Томас. - Тебе ведь
необходимо отдохнуть.
Когда они выходили из столовой, Томас сказал:
- Здесь вечерами чудесный воздух. После обеда мы обычно немного
гуляем на крыше, у нас там сад. Если хочешь, пойдем туда.
И они поднялись на лифте, который обслуживала очаровательная
темнокожая девушка в белом одеянии.
Хилари поразила необыкновенная красота разбитого на крыше сада, на
сооружение которого, видимо, были затрачены колоссальные средства. Тут
было что-то от волшебных сказок "Тысячи и одной ночи": плеск воды,
высокие пальмовые и банановые деревья, разные тропические растения;
дорожки, вдоль которых росли персидские цветы, были посыпаны толченым
цветным кирпичом.
- Невероятно! - воскликнула пораженная Хилари. - И это в самом сердце
пустыни!
Мимо них, прогуливаясь, прошла чета Мэрчисонов. Беттертон нежно взял
Хилари за руку, подвел ее к перилам. Сверкали звезды, воздух пустыни был
прохладным и каким-то живительным и бодрящим. Они были совсем одни.
Хилари присела, Беттертон стоял перед ней.
- Ну, а теперь... - начал он приглушенным голосом, в котором
чувствовалось нервное напряжение, - кто вы такая, черт возьми?
Несколько секунд Хилари смотрела на него. Прежде чем ответить на его
вопрос, она сама хотела кое-что выяснить.
- А почему вы встретили меня как свою жену? - спросила она.
Они молча смотрели друг на друга. Никому не хотелось отвечать первым.
Это была как бы дуэль двух разных людей. Но Хилари, видимо, оказалась
сильнее. Заговорил Томас:
- Это было... Ну, как импульс. Наверное, я круглый дурак. Я
вообразил, что вас послали, чтобы вызволить меня...
- Значит, вы хотите выбраться отсюда?
- Бог мой! И вы еще спрашиваете?
- Как вы попали сюда из Парижа? Томас невесело усмехнулся:
- Никакого похищения не было. Ничего похожего на это. Я поехал по
своей собственной воле, полный энтузиазма и желания работать.
- Вы знали, куда едете?
- Мне намекали на другое. Я даже не представлял себе, что окажусь в
Африке, если вы это имеете в виду. Меня поймали на обычную приманку. Мир
на земле, свободное распределение секретной научной информации между
лучшими учеными мира, уничтожение капиталистов и поджигателей войны -
все эти знакомые фразы. Парень, который приехал с вами, Питере, он тоже
попался на этот крючок.
- А когда вы приехали сюда, разве все это оказалось неправдой?
- Сами увидите. - Томас горько усмехнулся. - Это совсем не то, что я
себе представлял! Я не получил главного - свободы!.. - Томас сел рядом.
- Вы знаете, что угнетало меня дома? Ощущение, что за тобой постоянно
следят. Я был ограничен в своих поступках, в выборе друзей. Конечно,
такие меры обеспечения безопасности ученых необходимы, но все это
страшно давит... И когда предлагают на первый взгляд что-то интересное,
избавляющее тебя от слежки, то... И вот чем это все кончилось.
- Значит, вы попали в те же условия, от которых бежали? За вами
следят, шпионят точно так же, как и там? - Хилари медленно выговаривала
слова, следя за выражением лица Беттертона.
Томас нервным жестом откинул волосы со лба.
- Честно говоря, я не уверен в этом. Может быть, это только мое
воображение. Я не знаю, следят за мной или нет. А по сути зачем им это?
Ведь фактически я и так в тюрьме.
- А почему же все-таки у вас возникла такая мысль?
- Все очень странно. Условия для работы здесь прекрасные, есть любая
аппаратура. Можно работать днями, можно не бывать в лаборатории вообще.
В сущности, здесь есть все - питание, одежда, развлечения. Но меня не
оставляет сознание, что я все-таки нахожусь в тюрьме.
- Понимаю вас. Я не могу забыть ужасного ощущения, когда за нами
закрылись эти огромные железные ворота. - Хилари содрогнулась.
- Ну, ладно. - Видно было, что Беттертон старается взять себя в руки.
- Я ответил на вопросы. Теперь ваша очередь. Зачем вы появились здесь
под именем Оливии?
- Оливия... - Хилари замолчала, подыскивая подходящие слова.
- Что с Оливией? С ней что-то случилось? Что вы хотели сказать?
Хилари с жалостью смотрела на его взволнованное нервное лицо.
- Я не осмеливаюсь сообщить вам это...
- С ней что-то случилось?
- Мне очень жаль, ужасно жаль, но.., ваша жена умерла. Она спешила к
вам, но самолет разбился. Ее забрали в тяжелом состоянии в больницу, и
через два дня она скончалась.
Томас смотрел куда-то в сторону. Лицо его ничего не выражало, оно как
бы окаменело.
- Значит, Оливия умерла?
Наступило долгое молчание. Наконец Беттертон повернулся к Хилари.
- Ладно. Продолжим. Итак, вы заняли ее место и приехали сюда. Зачем?
Ответ у Хилари был заготовлен давно. Но обстоятельства несколько
изменились - Беттертон считал, что ее послали "вызволить" его отсюда.
Это следовало принять в расчет, однако было ясно и то, что нервы его
напряжены до предела. В любую минуту он мог сорваться. Открыться ему в
данных условиях было бы чистейшим безумием.
- Я находилась в больнице, когда умирала ваша жена. Она очень хотела
вам кое-что передать, и я предложила, что займу ее место и постараюсь
встретиться с вами.
Томас нахмурился.
- Но, конечно... - Хилари поспешно заговорила снова, пока Беттертон
не разобрал, как слаба ее аргументация. - Это не так невероятно, как
кажется с первого взгляда. Видите ли, я очень сочувствую всем этим
идеям. Вы только что так хорошо говорили о них. Научные секреты, которые
свободно передает одна страна другой, новый Всемирный Порядок. Это меня
очень увлекает. А затем еще.., мои волосы. Поскольку здесь ждут женщину
с такими же волосами, как у Оливии, и такого же возраста, я и решила
попробовать добраться до вас. Я не представляла себе, что так влипну.
- Да, - взгляд Томаса скользнул по ее волосам, - у вас точно такие же
волосы, какие были у Оливии.
- Ваша жена настоятельно просила передать вам...
- Передать? Что передать?
- Чтобы вы были осторожны, очень осторожны... Что вам грозит
опасность со стороны, как его... Бориса.
- Бориса? Бориса Глидера?
- Да. Вы знаете его? Томас покачал головой:
- Никогда не встречал. Знаю только по имени. Глидер - родственник
моей первой жены. Я слышал о Нем. - А чем он опасен?
- Что?
Мысли Томаса были где-то далеко. Хилари повторила свой вопрос.
- Ах, это! Право, не знаю, чем он может быть для меня опасен.
Говорили, что он вообще опасный человек... Он относится к идеалистам
такого типа, которые могут умертвить половину человечества, если по
каким-то им одним известным причинам будут считать, что это для пользы
дела.
- Я знаю, о каком типе людей вы говорите.
- А Оливия видела его? Что он ей говорил?
- Больше я ничего не знаю. Это все, что она просила передать. Да, еще
она сказала: "Я не могу этому поверить".
- Поверить? Чему поверить?
- Не знаю. - Хилари поколебалась секунду и затем добавила: - Ведь она
умирала...
- Понимаю, понимаю... Я привыкну к этому со временем. - Гримаса боли
исказила лицо Томаса. - Никак не доходит до сознания... Но что же такое
с Борисом? Какую опасность он может представлять для меня, если я здесь,
а он в Лондоне? Я полагаю, он виделся с Оливией в Лондоне?
- Да.
- Черт знает, что все это значит! Живешь в этой проклятой
Организации, окруженный роботами...
- Именно такими мне показались почти все люди...
- А выбраться отсюда невозможно. - Он сжал кулаки. - Невозможно!
- Нет! Можно! - воскликнула Хилари. Беттертон с изумлением взглянул
на нее.
- Что вы такое говорите, черт возьми!
- Мы должны найти выход из положения, - спокойно и уверенно ответила
Хилари.
- Моя милая девочка, - она услышала насмешливый смех Томаса, - вы не
имеете ни малейшего представления, против какой силы собираетесь
бороться.
- Во время войны людям удавалось бежать и не из таких мест, - в
голосе Хилари слышалось упорство. Она не собиралась впадать в отчаяние.
- Допустим, подземный ход или что-нибудь в этом роде.
- Как это вы сможете прорыть подземный ход в отвесной скале? И куда?
Ведь кругом пустыня, вас в два счета поймают.
- Тогда остается "что-нибудь в этом роде".
- Вы необыкновенная девушка! И сколько у вас уверенности в своих
силах!
- Выход всегда может быть найден. Правда, боюсь, что это займет много
времени.
Лицо Беттертона опять омрачилось.
- Время, - произнес он с какой-то странной интонацией, - время. Это
то, чего я не могу позволить себе.
- Почему же? - удивилась Хилари.
- Я даже не знаю, как вам объяснить. Я не могу работать, не могу
думать. Моя работа требует необыкновенной сосредоточенности. Ведь это
творческий процесс. А я как будто потерял здесь стимул. То, что я сейчас
делаю, может делать любой грошовый инженеришка. Это далеко не то, чего
от меня ожидают. Они хотят научных открытий, а я сейчас не способен на
них. Чем больше я нервничаю, тем меньше у меня шансов быть
производительным ученым. Теперь вы понимаете?
Теперь она понимала. Хилари вспомнила рассуждения доктора Рабека о
примадоннах и ученых.
- Вы знаете, что будет, если я не начну работать как следует? Они
просто уничтожат меня.
- Нет! Этого не может быть!
- Уничтожат. Тут не сентиментальничают. Временную отсрочку дала мне
пластическая операция - нельзя ведь ожидать, что человек в этот период
сможет результативно работать. Но теперь с этим уже покончено, - Зачем
вы вообще ее сделали?
- Операцию? В целях безопасности. Моей личной безопасности, я имею в
виду. Делается это в том случае, если человека ищет полиция.
- Выходит, вас ищет полиция?
- А разве вы не знаете? Конечно, я полагаю, об этом не писали в
газетах. Может быть, и Оливия ничего не знала. Да, меня ищут.
- А что вы натворили? Продали атомные секреты? Беттертон старательно
отводил глаза.
- Я ничего не продавал. Просто рассказал кое-что из того, что знал.
Рассказал безвозмездно. Это, собственно говоря, одно из условий
программы Организации - соединение воедино всех научных знаний. Скажите,
вы понимаете меня?
Понять она могла. Энди Питере говорил то же самое. Она видела
Эрикссона с глазами одержимого, который с искренним энтузиазмом продавал
свою собственную страну. И ей очень тяжело было видеть Беттертона,
поступившего таким же образом.
Вдруг Беттертон нервно огляделся по сторонам и обратился к Хилари:
- Все ушли. Не лучше ли нам... Хилари поднялась.
- Пойдемте. Ничего особенного в том, что мы здесь засиделись, нет.
Вполне естественно при встрече. Так подумает каждый.
- Послушайте! - Томас выглядел очень смущенным. - Ведь нам надо
продолжать с этим.., я имею в виду, что вы должны оставаться моей женой.
- Конечно. А как же иначе?
- Но ведь у нас одна квартира, одна спальня... Я хочу сказать, все
будет в порядке, вы не должны беспокоиться. Я не...
"Как он красив, - подумала Хилари, - и как мало меня это трогает".
- Думаю, что все уладится. - Тон Хилари был бодрым. - Самое главное -
выбраться отсюда живыми.
Глава 13
