коньяку.
- Выпейте, мисс Клейторн, - сказал врач, - вы только что перенесли
тяжелое потрясение.
Вера отхлебнула коньяку и на щеках ее снова заиграл румянец.
Ломбард засмеялся.
- Вот первое убийство, которое сорвалось.
- Вы думаете, меня хотели убить? - прошептала Вера.
- Ну да, ожидали, что вы от страха отдадите концы! - ответил Ломбард.
- Такое может случиться, верно, доктор?
Армстронг уклонился от ответа.
- Гм-гм, не могу вам сказать ничего определенного.
Крепкий молодой человек со здоровым сердцем вряд ли умрет от испуга.
С другой стороны... - Он взял коньяк, принесенный Блором, окунул в него
палец, осторожно лизнул. Лицо его хранило бесстрастное выражение.
- Вкус вроде бы обычный, - неуверенно сказал он.
Блор, клокоча от ярости, двинулся к нему.
- Попробуйте только сказать, что я отравитель, и я вам сверну шею!
Вера, которой коньяк вернул былую предприимчивость, поспешила отвлечь
мужчин.
- А где судья? - спросила она.
Мужчины переглянулись.
- Не понимаю, что случилось... Мне казалось, он поднимался с нами...
- И мне, - сказал Блор. - Что скажете вы, доктор? Вы шли следом за
мной.
- Мне казалось, он был позади меня... Разумеется, он не поспевал за
нами. Возраст все же дает о себе знать.
Они снова переглянулись.
- Ничего не понимаю, - сказал Ломбард.
- Отправимся на розыски, - предложил Блор и пошел к двери. Мужчины
последовали за ним, Вера замыкала шествие.
Когда они спускались по лестнице, Армстронг объявил:
- Наверное, он остался в гостиной.
Они пересекли холл. Армстронг время от времени громко звал:
- Уоргрейв! Уоргрейв! Где вы?
Никакого ответа! Мертвая тишина, нарушаемая лишь тихим шумом дождя.
Добравшись до гостиной, Армстронг замер на дороге. Остальные толклись
сзади, выглядывали из-за его плеча. Кто-то вскрикнул.
Судья Уоргрейв сидел в глубине комнаты в кресле с высокой спинкой. По
обе стороны кресла горели свечи. Но больше всего их удивило и испугало
то, что судья был в судейской мантии и парике...
Доктор Армстронг знаком остановил их, а сам нетвердой, как у пьяного,
походкой направился к застывшему в кресле судье. Наклонясь, вгляделся в
неподвижное лицо, Потом резким движением сорвал с судьи парик. Парик
упал на пол, обнажился высокий лоб - посреди лба зияло круглое отверс-
тие, из него вытекала густая темно-красная струйка... Доктор Армстронг
поднял безжизненно повисшую руку, пощупал пульс. Потом повернулся к ос-
тальным и сказал бесстрастным, угасшим, запредельным голосом:
- Судью застрелили...
- Вот он, револьвер, - сказал Блор.
Доктор продолжал тем же тусклым голосом:
- Его убили выстрелом в голову. Он умер мгновенно.
Вера нагнулась, посмотрела на парик.
- Вот она, серая шерсть, которая пропала у мисс Брент.
- И алый клеенчатый занавес, который пропал из ванной, - сказал Блор.
- Так вот для чего они понадобились... - прошептала Вера.
Неожиданно раздался смех Ломбарда - громкий, ненатуральный смех: -
Пять негритят судейство учинили, И засудили одного, осталось их четыре.
Конец кровавому судье Уоргрейву! Больше ему не выносить смертных при-
говоров! Не надевать ему черной шапочки! В последний раз он председа-
тельствует в суде! Больше ему не отправлять невинных на виселицу! Вот бы
посмеялся Ситон, будь он здесь. Да он бы живот со смеху надорвал!
Все были ошеломлены - никто не ожидал, что Ломбард настолько потеряет
власть над собой.
- Ведь только сегодня утром, - прервала его Вера, - вы мне говорили,
что он и есть убийца.
Ломбард тут же опомнился, пришел в себя.
- Вы правы, - сказал он тихо. - Что ж, значит, я ошибся. Еще один из
нас оправдан... слишком поздно!
Глава четырнадцатая
Они перенесли судью в его комнату, уложили на постель. Потом спусти-
лись по лестнице и постояли с минуту в холле, нерешительно переглядыва-
ясь.
- Что будем делать? - уныло спросил Блор.
- Сначала подкрепимся. Чтобы выжить, нужны силы, - ответил Ломбард.
Они снова отправились в кухню. Открыли банку языка. Ели машинально,
без аппетита.
- В жизни больше не притронусь к языку, - сказала Вера.
Покончив с едой, все остались сидеть на своих местах.
- Нас всего четверо, - сказал Блор. - Чья очередь теперь?
Доктор Армстронг удивленно посмотрел на него.
- Если мы будем начеку, - машинально начал он, запнулся, и его тут же
прервал Блор:
- Так и он говорил... И вот погиб же!
- Хотел бы я знать, как это случилось? - сказал Армстронг.
Ломбард чертыхнулся.
- Задумано хитро. Убийца притащил водоросли в комнату мисс Клейторн,
а дальше все было разыграно прямо как по нотам. Мы решили, что мисс
Клейторн убивают, кинулись наверх. А убийца воспользовался суматохой и
застиг старика врасплох.
- Как вы объясните, почему никто из нас не услышал выстрела? - спро-
сил Блор.
Ломбард покачал головой.
- Что вы хотите: мисс Клейторн вопила, ветер выл, мы бежали к ней на
помощь и тоже кричали кто во что горазд. Как тут услышать выстрел? - и
помолчав, добавил: - Но больше мы так не попадемся. В следующий раз ему
придется придумать что-нибудь другое.
- Ему это раз плюнуть, - сказал Блор многозначительно. И переглянулся
с Ломбардом.
- Нас здесь четверо, и мы не знаем, кто... - начал Армстронг.
- Я знаю, - прервал его Блор.
- Я совершенно уверена... - сказала Вера.
- Я ничуть не сомневаюсь... - с расстановкой сказал Армстронг.
- А я, - прервал его Ломбард, - наконец-то догадался...
Их взгляды скрестились.
Вера поднялась, ноги у нее подкашивались.
- Я плохо себя чувствую, - сказала она. - Пойду спать... Я больше не
выдержу.
- Пожалуй, я последую вашему примеру, - сказал Ломбард. - Что толку
сидеть и глазеть друг на друга?
- Лично я не против, - сказал Блор.
- Ничего лучше не придумаешь, - пробормотал доктор. - Хотя я полагаю,
что никто не сомкнет глаз.
Все одновременно двинулись к двери.
- Хотелось бы мне знать, где сейчас револьвер? - спросил Блор.
Четверка молча поднялась по лестнице.
На площадке разыгралась поистине фарсовая сцена. Каждый остановился
перед дверью своей комнаты и взялся за ручку двери. Затем враз, как по
команде, все вошли в комнаты и захлопнули за собой двери. И тут же пос-
лышался шум задвигаемых засовов, скрежет ключей, грохот перетаскиваемой
мебели.
Насмерть перепуганные люди забаррикадировались на ночь.
Просунув в ручку двери стул, Ломбард облегченно вздохнул и направился
к ночному столику. При неверном свети свечи долго разглядывал свое лицо
в зеркале. Потом тихо пробормотал себе под нос: "Эта история и тебе на-
чала действовать на нервы".
Хищная улыбка промелькнула на его лице. Он быстро разделся. Подошел к
кровати, положил часы на ночной столик. Выдвинул ящик - и глаза у него
полезли на лоб: в ящике лежал револьвер...
Вера Клейторн лежала в постели. У ее изголовья горела свеча. Она боя-
лась темноты.
До утра со мной ничего не случится, - повторяла она как заклинание. -
Прошлой ночью ничего не случилось, и сегодня ночью ничего не случится.
Ничего не может случиться. Дверь заперта на ключ, засов задвинут. Никто
сюда не войдет...
И вдруг ее осенило: "Да я же могу остаться здесь! Остаться в этой
комнате, никуда из нее не выходить! Бог с ней, с едой! Я могу остаться
здесь, пока не подоспеет помощь! Надо будет - просижу здесь сутки, а
нет, так и двое суток...
Останусь здесь. Так-то оно так, но сможет ли она столько просидеть
взаперти. Час за часом наедине со своими мыслями: ведь ей и поговорить
будет не с кем, и заняться нечем..."
И мысли ее возвратились к Корнуоллу, к Хьюго, к ее последнему разго-
вору с Сирилом: "Паршивый мальчишка, вечно он ныл и канючил... Мисс
Клейторн, почему мне нельзя к скале? Я доплыву. Спорим, что я доплыву?..
Неужели это она ему ответила? Ну, конечно же, Сирил, ты доплывешь!
Какие могут быть сомнения".
"Значит, мне можно поплыть к скале, мисс Клейторн?"
"Видишь ли, Сирил, твоя мама вряд ли это разрешит. Давай сделаем так.
Завтра ты поплывешь к скале. Я в это время отвлеку маму разговором. А
когда она тебя хватится, ты уже будешь стоять на скале и махать ей!
То-то она обрадуется!"
"Вы молодец, мисс Клейторн! Ой, как здорово!" "Она обещала - завтра.
Завтра Хьюго уезжает в Ньюки. К его возвращению все будет кончено...
А что, если все сорвется? Что если события примут другой оборот? Что
если Сирила успеют спасти и он скажет: "А мисс Клейторн разрешила мне
поплыть к скале!"
Ну и что? Она пойдет на риск. Если худшее и произойдет, она будет
нагло все отрицать: "Как вам не стыдно, Сирил! Я не разрешала вам ничего
подобного". Никто не усомнится в ее словах. Мальчишка любил приврать.
Ему не слишком-то верили. Сирил, конечно, будет знать, что она солгала.
Ну да Бог с ним... Но нет, ничего не сорвется. Она поплывет за ним. Ко-
нечно же, не успеет его догнать. И никто никогда не догадается...
Догадался ли Хьюго? Уж не потому ли он так странно, отчужденно глядел
на нее?.. Знал ли Хьюго? Уж не потому ли он уехал сразу же после
следствия?
Она написала ему письмо, но он оставил его без ответа.
Хьюго..."
Вера ворочалась с боку на бок. "Нет, нет, она не должна думать о
Хьюго. Это слишком мучительно. Забыть, забыть; забыть о нем навсегда...
Поставить на Хьюго крест... Но почему сегодня вечером ей все время ка-
жется, что Хьюго где-то поблизости?"
Подняв глаза, она увидела посреди потолка большой черный крюк. Раньше
она его не замечала. С него свешивались водоросли...
Она вздрогнула, вспомнив, как липкая лента коснулась ее шеи. "И отку-
да он взялся, этот мерзкий крюк?" Черный крюк приковывал, зачаровывал
ее...
Инспектор в отставке Блор сидел на краю кровати. На мясистом лице
настороженно поблескивали налитые кровью воспаленные глаза. Дикого каба-
на, готового напасть на противника, вот кого он напоминал.
Ему не хотелось спать. Опасность была слишком близка. Из десятерых в
живых осталось всего четверо. Судья погиб так же, как и остальные, а
ведь и умен был, и осторожен, и хитер.
Блор яростно засопел. "Как это говорил старикашка? "Мы должны быть
начеку".
Самодовольный лицемер, просидел всю жизнь в суде и привык считать се-
бя чуть ли не Всемогущим. Но пришла и его очередь... Он всегда был наче-
ку, и много это ему помогло!
Их осталось всего четверо. Девчонка, Ломбард, Армстронг и он сам.
Скоро придет черед одного из них... Но кого-кого, только не Уильяма Ген-
ри Блора. Он сумеет о себе позаботиться. (Если б не револьвер... Где ре-
вольвер - вот что не дает ему покоя.)"
Лоб Блора избороздили морщины, глаза сузились щелочками - он все не
ложился, ломал голову, где может быть револьвер... В тишине было слышно,
как внизу бьют часы. Полночь. Напряжение слегка отпустило Блора, он даже
прилег. Но раздеваться не стал.
Лежал, думал. Методически перебирал все события с самого начала так
же тщательно, как в свою бытность в Скотланд-Ярде. Дотошность всегда
окупается.
Свеча догорала. Блор проверил, под рукой ли спички, и задул свечу.
Однако в темноте ему стало не по себе. Казалось, древние, как мир, стра-
хи пробудились и накинулись на него - стремятся им овладеть. Перед ним
маячили лица: лицо судьи, издевательски увенчанное париком из серой
шерсти; застывшее, мертвое лицо миссис Роджерс; перекошенное посиневшее
лицо Марстона... И еще одно лицо - бледное-пребледное, очки, усики...
где-то он его видел, вот только где? Не здесь, не на острове. Гораздо
раньше. Странно, почему он никак не может вспомнить имени этого челове-
ка. Кстати говоря, довольно глупое лицо... типичное лицо недотепы.
Ну как же! Его вдруг осенило. Ландор.
Странно, но он начисто забыл его лицо. Ведь только вчера он пытался
