опушке леса кусты скрывали их, но малейший шорох мог их выдать. Собек тихо
сошел с лошади и привязал ее к дереву, его примеру последовал и Вшебор,
пешему не грозила такая опасность, как конному. Оба стали тихонько
прокрадываться к тому месту, откуда доносился шум голосов. Они стояли на
холме, укрытые за деревьями; у подножья холма протекала маленькая речка; а
в долине, расстилавшейся перед ними, они заметили довольно большой лагерь,
окруженный возами; на лугу паслись стреноженные кони. В центре лагеря
возвышалось несколько палаток, в наскоро выкопанных ямах были разложены
костры, а возле них суетилась вооруженная челядь. Можно было различить
фигуры нескольких мужчин в рыцарских доспехах, переходивших от одной
палатки к другой. Еще несколько лежало на разостланной на земле подстилке.
Все они были хорошо вооружены, а между ними, на воткнутом в землю древке,
развевалось знамя, но такое смятое и порванное, что невозможно было
различить, кому оно принадлежало. Вшебору и Собку одновременно показалось,
что это должны быть чехи, но прежде чем они успели отойти назад, чьи-то
сильные руки охватили их сзади и повалили на землю. Вшебор, вспомнив про
меч, висевший у него за поясом, собирался защищаться и уже столкнул с себя
двух нападавших, но нечаянно заглянув им в лицо, узнал в них слуг своих
знакомых магнатов, а те тоже узнали его.
Люди, принявшие Вшебора, благодаря его крестьянской одежде, за
простолюдина, и повалившие его на землю, были слуги Шренявы. Собка
опрокинул высокий детина, бывший оруженосцем у одного из Яксов.
- Что вы тут делаете? - крикнул Вшебор. - Это ваш обоз?
Слуги только указали на него рукой.
Обрадованный Вшебор, меньше всего ожидавший встретить своих,
неожиданно очутился между ними. Он даже не думал, что разбитое рыцарство
могло где-нибудь собраться в таком большом количестве. Оставив коней
Собку, он поспешил к этому лагерю, который был ему, как будто, послан с
неба. Значит, были еще люди, которые, не потеряв надежды, собрались вместе
и держали совет.
Чем ближе он подходил к обозу, тем сильнее была его радость. Отряд не
был особенно велик, но все же вместе с челядью и оруженосцами он составлял
около ста человек. И все знатные рыцари, из которых он состоял, имели
хорошее крепкое оружие и далеко не выглядели такими истощенными, как
Лясота и Топорик, которых он встретил раньше на дороге.
В лагере была тишина и порядок, а захват Вшебора доказывал, что спуск
в долину заботливо охранялся.
Глубоко растроганный Вшебор, перейдя через речку, по переброшенному
через нее бревну, возблагодарил в душе Бога и почти бегом пустился к
расположенному здесь лагерем рыцарству. Его заметили уже издали, и, так
как он был плохо одет и его сразу не узнали, то сначала поднялась
суматоха, воины торопливо поднимались с земли, а некоторые хватались за
оружие, но человек, стоявший на сторожевом посту, присмотревшись к
Вшебору, с криком бросился к нему навстречу.
Это был прежний товарищ Доливы, служивший вместе с ним в Казимировой
дружине, Самко Дрыя, друживший с обоими братьями, и которого они оба
потеряли из вида, когда королевич был изгнан из края, и вся его дружина
распалась.
- Вшебор!
- Самко! - крикнули оба, с протянутыми руками бросаясь друг к другу.
На этот призыв все, кто был поближе, подошли и окружили их,
забрасывая вопросами.
А из большой палатки вышло несколько человек, вероятно, предводителей
отряда, к которы
############### часть текста утеряна ###############
- Собрать в середину женщин и больных, а кругом поставить вооруженных
людей и уходить в лес, - сказал Вшебор. - Соединимся с Трепкой или еще с
кем-нибудь, а, если и погибнем, то все вместе!
- А те люди, что тут у нас схоронились, - у них ведь нет оружия, как
же с ними быть? - спросил Топорчик.
- Их не тронет чернь, их можно оставить в городище, - да и есть там
кого жалеть, - проворчал Вшебор. - Что мы погибать будем из-за них, что
ли? Им и так нечего опасаться.
На это никто не ответил Вшебору.
- Кто знает, что лучше? - проговорил Канева.
- Старый Белина упрям, об этом с ним нельзя и говорить, - заметил
Лясота.
- Он верит в милость Божию, - сказал Топорчик. - Вы ведь слышите, что
нам ежедневно говорит отец Гедеон.
- Милость Божия - сама собою, но человек должен и сам заботиться о
своем спасении, - возразил Вшебор. - Белине жаль своего добра и отцовского
наследия, поэтому он готов уморить всех нас, лишь бы не расставаться с
своею требухою.
Старый Лясота сердито оборвал его.
- Не смей так говорить.
- Почему же не говорить, если я так думаю, - сказал Вшебор.
Все на время умолкли, но вдруг из угла раздался голос, принадлежавший
бледному, худому шляхтичу в плаще.
- Гм! - сказал он, - да разве мы его рабы, что непременно должны
исполнять его волю? У нас свой ум и своя воля, - соединимся вместе и уйдем
в лес - кто нам запретит?
- Пусть гниют здесь те, кто этого хочет.
Вшебор, пойманный на слове, в первую минуту смутился.
Он ясно видел по лицам других своих товарищей, что они не одобряли
его намерения, и потому он сделал знак своему неожиданному союзнику, чтобы
тот пока помолчал.
Старый шляхтич, закутанный в плащ, накинутый на голое тело, проворчал
что-то, но удалился на прежнее место в угол. Мшщуй потянул брата за руку.
- Пойдем отсюда.
И они отправились на валы совещаться друг с другом.
Оставшийся, неодобрительно отнесшийся к предложению Вшебора, долго
молчали. Лясота нахмурился и вздыхал.
- Если только пойдут нелады и споры, как поступить, - пробурчал он
наконец, - и если мы разделимся на два лагеря, - добра не будет и все мы
погибнем.
- Э! Что там! - отозвался Топорчик из своего угла. - Я знаю обоих
Долив; - из упрямства они на все готовы, но только на словах; наболтают,
наспорят, - а когда дойдет до дела, то и они от других не отстанут.
- Дай Боже! - закончил Лясота. - Я тоже знаю их с детства, -
беспокойное племя, но сердца - добрые...
Доливы, выйдя вдвоем, снова начали роптать и возмущаться, причем то
тот, то другой, - подливали масла в огонь, Вшебор все приписывал старости
и неумелости Белины, Мшщуй охотно поддакивал ему.
- Они всех нас здесь погубят! - воскликнул он.
- Если дождемся прихода Маслава в городище, то останется только
готовиться к смерти - говорил Вшебор. - Нам их не одолеть. У нас во всем
недостаток.
- А если так, - прибавил Мшщуй, - соберем всех, кто с нами за одно и
уйдем отсюда, хотя бы пришлось ломать ворота.
- Да разве многие к нам пристанут? - спросил Вшебор.
Мшщуй не сомневался в этом. Они начали потихоньку сговариваться,
склонившись головами друг к другу. - Вшебор жалел только о том, что он
неосторожно проболтался перед всеми, и боялся, как бы Лясота не
предупредил Белину; и как бы за ними не учредили надзора. Но Мшщуй,
который был еще более горячего нрава, чем брат, не придавал этому
значения.
- Надо только потихоньку добиваться своего, - и тогда, наверное,
удастся!
- Но, - прибавил он, понизив голос, - неужели мы оставим здесь
Спыткову с дочкой? Как ты думаешь?
- Ну, этого они уж не дождутся! - воскликнул Вшебор.
- А если они не захотят бежать с нами?
Взглянули друг на друга и что-то прошептали.
- Почему нельзя? - громче выговорил Мшщуй. - Придется завязать рот и
вынести их на руках, если сами не захотят - ведь это же их спасение.
- Ну, хорошо, мы похитим их, если только сможем, - возразил Вшебор, -
а дальше что?
И только что налаженный мир едва не нарушился: огонь блеснул во
взглядах обоих братьев. Ни тот, ни другой не решались обнаружить свои
мысли, - никто не желал уступать другому. И, поняв это, потому что братья
хорошо знали друг друга, оба умолкли. Так стояли они, смотря в разные
стороны и уже не разговаривая друг с другом. Вся их горячность охладела. И
только после долгого молчания Вшебор сказал.
- Надо делать свое дело, - а что дальше... это уж мы рассудим между
собой... потом.
Мшщуй только молча пожал плечами.
- Пойдем каждый в свою сторону, - закончил Вшебор, - надо потолковать
с людьми и вразумить их.
И они пошли в разные стороны - позади рогаток, - где на время
томилось множество шляхты, присматривавшейся к расположенному в долине
лагерю. Вшебор присоединился к одной группе, Мшщуй - к другой.
Между тем Белины, отец и сын, подобрав себе верных помощников,
следили за тем, как укрепляли валы стороны речки.
Тут носили землю, вбивали колья, а неподалеку разрушали постройки,
чтобы воспользоваться деревом для кольев.
Работа продвигалась медленно, люди сильно ослабели и разленились от
долгого лежанья, от плохой пищи и от безделья.
В этот день им дали по куску мяса и по кубку кислого пива, но и это
им не помогло.
В долине вчерашние враги попрежнему стояли лагерем и не двигались с
места. За ними все время наблюдали из замка.
Но вот, подкрепившись пищей и напившись, некоторые из них стали
приближаться к вратам замка. Доложили Белине, и он, выбрав лучших
стрелков, расставили их у ворот, приказав подпустить врагов на расстояние
выстрела, - и осыпать их стрелами. Но те, очевидно, предвидя это и
остановились так далеко, что стрелы не могли их достигнуть. Стояла полная
тишина, и слова отчетливо доносились издалека.
Пьяная толпа махала в воздухе веревками, привязанными к колесам, и
кричала защитникам замка.
- Готовьте руки для цепей! Скоро мы вас выкурим из этой ямы!
А с валов как крикнут им в ответ.
- Ах вы, собачьи дети! Язычники, разбойники! Подождите немного, всех
вас здесь уложим!
И та, и другая сторона грозили кулаками, и кого что было на сердце и
на языке, - все высказали!
Пока продолжалась эта перебранка, - ярость охватила и осажденных, и
нападавших, так что последние, забыв об опасности, начали рваться к
воротам, а первые - стоявшие за рогатками, на половину высунулись из-за
них. В это время стрелки натянули луки, и несколько стрел засвистело в
воздухе. Одна из них выбила глаз нападавшему; - он схватился за него,
свалился с коня, а другие окружили его и с бранью и проклятиями, подхватив
раненого, вернулись в лагерь.
Так прошел почти весь день в непрерывном движении и заботах, и никто
не обращал внимания на братьев Долив, расхаживающих в толпе, Вшебор
стремился пробраться к Спытковой или вызвать ее к себе, но Собек сказал
ему, что она почти весь день пролежала в слезах и лихорадке, так
расстроили ее известия о муже.
К вечеру все как-то успокоилось. Пани Марта, хотя и с заплаканными
глазами, вышла на верхний мост, а Вшебор, увидев ее, сейчас же поспешил к
ней навстречу. Хотя мужчинам строго запрещалось подходить к женщинам на
мосту, но Долива не обращал на это внимания.
Пани была польщена тем, что он спешил подойти к ней, хоть теперь это
уж ни к чему не могло повести. Вшебор же задался целью взбунтовать ее и
уговорить добровольно оставить городище, потому что им уже овладела эта
мысль.
Он начал с того, что спросил ее о ней самой и о дочери, а потом начал
сокрушаться над положением городища.
- Мы здесь ничего хорошего не высидим! - вполголоса прибавил он. - Я
ведь не даром ездил и здоровья своего не жалел - я видел своими глазами,
какая сила у Маслава. Если он сюда придет, никто из нас не останется цел.
Спыткова вскрикнула от страха.
- Неужели нет спасения?!
- Могло бы быть, если бы у людей был разум, - отвечал Вшебор, - легко
