Хозяин пожал плечами и опорожнил кубок.
- Сухвильк научился в чужих странах таким вещам, о которых у нас
никогда не слышали. Он хочет развести у нас виноградники в то время, когда
у нас и простые деревья гибнут от холода. Законы! Законы! Я слышал, что их
собрали со всех стран, переписали и хотят отменить все обычаи, скопившиеся
в течение веков, передававшиеся от поколения к поколению, и вместо них
ввести новые законы.
Глаза Неоржи расширились от изумления, но он хорошенько не мог этого
понять.
- Что? Что? - тихо бормотал он.
- Теперь мы, судьи, - продолжал Грох, пальцем ударяя себя в грудь, -
мы рассматриваем дела, выслушиваем, взвешиваем и судим по совести... Но
это, видите ли, им не нравится... Нет... Они велят судить на основании
писанного закона.
Он язвительно рассмеялся.
- Но этого быть не может! - воскликнул возмущенный Неоржа.
- А король этого желает, потому что Сухвильк уговорил его, что так
делается в других странах.
Горькая улыбка была на его устах.
- Эх! Эх! - добавил он, - берегитесь, господа дворяне! Берегитесь!
Что с нами, судьями, приключилось сегодня, то случится завтра с вами.
Бросят старые обычаи и растопчут их ногами и переделают это королевство по
своему усмотрению, по образцу венгерского или чешского.
Неоржа от ужаса и возмущения молчал.
- Им мало того, что они нас, судей, придавят и сделают рабами закона,
- жаловался Грох. - Они хотят все вверх дном перевернуть. Ведь какими
здоровыми жилищами были наши деревянные дома... Эх! Король приказывает
строить из камня... А жить меж каменных стен - это смерть! Он хочет нас
погубить. Господь Бог дал соль для всех. Когда-то можно было ее получить в
Величке каждому, сколько нужно было, а теперь!.. Эх! Завели счета, жиды
отмечают каждую мерку и записывают в книги.
- А моих коней вон из Велички! - заикаясь простонал огорченный
Неоржа. - Вот оно... Вот что... Дворян и рыцарей, - начал он бормотать, -
король обиж... Они ему не по вкусу... Он лишь расположен к хлопам и
жидам... Этот Левко из Велички, эта скотина, рассказавшая о моих лошадях,
- он арендует соляные копи и все, что он скажет, то свято... Моего мужика,
хитрого разбойника, король фамильярно хлопает по плечу... а мы? Что мы
такое? Кто мы?
- Светопредставление! - произнес Грох, глядя на дно кубка, в котором
ничего уже не осталось.
В это время в комнату вошел ксендз Марцин Баричка, простоявший
несколько секунд у порога, не замеченный разговаривавшими.
Грох, относившийся к духовенству с большим уважением, поцеловал в
руку прибывшего. Неоржа встал, уступив место гостю. Ксендз Баричка,
бледный, с пасмурным, угрюмым лицом, уселся.
- Я слышу, что вы, господа жалуетесь на его величество, - произнес
он, качая головой.
Неоржа, разводя распухшими руками, обратился к нему с болезненным
выражением лица.
- Вы слышали о том, что случилось с моими лошадьми в Величке? Что?
Ведь это вопиющее дело! За это Господь должен его наказать!
Ксендз Баричка изумился.
- А какое же у вас право было их там держать! - спросил он.
- Право? - с возмущением воскликнул Неоржа. - Такое право, что
испокон веков такие люди, как я... там кормили по две и по четыре...
Дьявол не взял бы за это жида, да и с кормом ничего не случилось бы.
Ксендз Баричка покачал головой.
- Это еще не все, - подхватил хозяин. - Послушайте, о чем
рассказывает Грох: волосы дыбом становятся.
Ксендз повернулся к судье.
- Ужасно! - произнес Грох. - Я слышал, что собираются писать новые
законы.
Баричка улыбнулся.
Грох начал свои нарекания, все более и более увлекаясь, но на
духовного слова его не произвели никакого впечатления, и он равнодушно
слушал.
- Это еще не самое скверное из того, что делает король, - молвил он
строгим голосом.
Оба собеседника замолчали. Лицо ксендза стало грустным.
- Он хотел иметь наследника, в этом не было ничего плохого, он
сватался к этой чешке, которая вскоре умерла... В этом был перст Божий!
Вскоре после этого король Ян и его сын сосватали ему Аделаиду
Гессенскую... Долго ли он с нею жил? А что теперь делается?
Грох покачал головой.
- Эта немка, которая ему даже двух тысяч копеек в приданое не
принесла, а вдобавок еще уродлива...
- Он ведь знал об этом и все-таки женился, - прервал ксендз.
- Я ее видел, - пробормотал Неоржа, - и хотя я короля не люблю, но я
его не обвиняю. Она безобразна, не знает по-нашему ни слова, и говорят,
что она не совсем нормальная...
- Однако, она его жена.
- За эту жену вам нечего так вступаться, - произнес Грох, - она ни в
чем не терпит недостатка. Король питает к ней отвращение, и ее устроили в
замке в Жарновце, где она живет, как подобает королеве, но мужа не видит.
Она уж больно уродлива...
Грох покачал головой.
- Он не мог с нею жить, - произнес Баричка, - хотя по церковному
уставу он должен был... Потому что человек не рожден для роскоши... Он ее
удалил... Пускай так... Но зачем же он ищет других женщин... И вводит
людей в искушение и соблазн?
Это слова, отчетливо и строго произнесенные ксендзом Баричкой, не
нашли сочувствия и подтверждения в его слушателях, отнесшихся к ним так же
как Баричка раньше отнесся к жалобам на законы.
Неоржа и Грох опустили глаза. Они тоже были не без греха, а в те
времена, когда людские страсти проявлялись с особенной силой, редко кто
мог похвалиться праведной жизнью. Поэтому строгий суд ксендза Барички
приняли с молчанием.
- Это вина короля, - продолжал духовный, - зачем он дает себя
склонить к плохому... Почему он поддается своим страстям; но не меньше
виноваты и наши капелланы, которые с ним имеют сношения, живут вместе с
ним, видят все его безобразия и не хулят, и не порицают его за это. О его
излишествах, вероятно, знает епископ гнезнинский, потому что он часто
бывает при короле, знает и ксендз Сухвильк, который почти из королевского
замка не выходит, знают и ксендзы... Но ничего не говорят.
Слушатели хранили упорное молчание.
Грох находил, что составление новых законов - это самый страшный грех
короля, а Неорже казалось, что изгнание из Велички его коней - еще большее
преступление.
- Если бы я был при дворе, - прибавил Баричка, - я не потерпел бы
этих любовниц, о которых все знают и на которых указывают пальцами.
- Но в Кракове их нет, - шепнул Грох, указывая рукой в различных
направлениях. - Они сидят в королевских поместьях, в Опочне, в Чехове, в
Кжечове...
- Везде их полно, - говорил Баричка, продолжая возмущаться, -
найдутся и в нашем городе... Это еще не все! - воскликнул он, - люди
рассказывают о еврейках!
Грох и Неоржа, услышав это страшное известие, заломили руки от
волнения.
- Этого не может быть, - вставил Грох.
Неоржа молчал... Разговор о короле прекратился, потому что по двору
проскользнула какая-то фигура, и никто из них не желал быть подслушанным.
Один лишь мужественный Баричка готов был всегда и перед всеми
повторить свои слова.
Хозяин дома поднялся со своего места и ожидал появления в комнате
человека, только что прошедшего через двор.
Двери медленно раскрылись, и на пороге показался хороший знакомый
Неоржи, один из семьи Яксов Меховских; это была одна из богатейших семей в
прежние времена; некоторые из них и по сию пору сохранили свои богатства;
другие обеднели и к числу последних принадлежал вошедший в комнату Якса
Микула.
У Неоржи была единственная дочь: говорили, что Микула намерен был к
ней свататься, но... Якса принадлежал к двору короля, и на него косо
глядели. Когда он вошел, наступило молчание.
По лицу вошедшего сразу можно было узнать о его знатном
происхождении, хотя одет он был бедно. У него была красивая рыцарская
внешность, но черты его лица были слишком нежными и мягкими для мужчины. В
нем было что-то барское, несмотря на его скромную одежду.
Неоржа его холодно принял; он догадывался, что Якса, находившейся при
дворе короля, принес ему какой-нибудь выговор или неодобрение. Он
предпочитал не говорить с ним о происшедшем.
- Я пришел с вами попрощаться, - отозвался Якса, - потому что боялся,
может быть вы уедете. Мне так казалось!
Хозяин пристально на него посмотрел.
- Конечно, мне здесь делать нечего, - произнес он, - но и торопиться
мне не хочется, потому что я не желаю, чтобы кому-либо показалось, что я
скрываюсь от разгневанного короля.
Якса в ответ молча на него взглянул.
- А что же король? - угрюмо спросил Неоржа.
- На охоте.
- Сердитый?
- Я его почти никогда не видел сердитым, - возразил Якса. - Он на
секунду вспылит, но быстро сдерживает себя.
- А, вероятно, он на меня гневается! - воскликнул Неоржа.
Яксе не хотелось прямо высказать то, о чем он думает.
- Я этого не знаю, - проворчал он, - однако я полагаю, что если вы на
некоторое время сойдете с его горизонта, то по вашем возвращении забудется
обо всем происшедшем.
- Но я об этом не забуду, - пробормотал Неоржа.
Ксендз Баричка встал и, попрощавшись с дядей, ушел.
Грох и Якса остались.
Воспоминание о короле снова взволновало Неоржу; он расхаживал по
комнате и ворчал. Хотя он и узнал, что Якса находится в свите короля,
однако он дал волю своему языку в надежде на то, что гость, сватавшийся к
его дочке, примет его сторону и будет с ним одного мнения.
- Нам не такой король нужен, - произнес Неоржа. - Это король для
холопов, но не для нас... Он знать не хочет дворян и их не милует, но и мы
его поэтому тоже не жалуем.
Якса покраснел и живо воскликнул:
- Простите! Но мы, которые при нем находимся, мы его любим!
- Ну, так и на здоровье! - насмешливо сказал Неоржа и лицо его
залилось румянцем.
Якса не мог дольше сдерживаться и, поднявшись со скамейки, прибавил:
- Да, мы, которые ему служим, должны его любить, потому что он добр,
справедлив и нам добра желает, но он несчастный человек.
- Он! - заворчал Неоржа - он! Чем же он несчастен? Сокровищница,
бывшая пустой при старике отце, при нем наполнилась, ему не представило
затруднений отсчитать немцам двадцать тысяч гривен; драгоценных камней и
серебра у него без счета... Чего же еще ему нужно?
- Милый мой пан, - начал Якса ласково, - я не знаю, дает ли это
счастье... У него нет потомка.
- Почему же он не живет с женой?
Якса промолчал.
Неоржа, выведенный из терпения этим маленьким отпором, уже больше не
хотел глядеть на будущего зятя.
Обиженный гость, заметив это, слегка кивнул головой и удалился.
Неоржа, окинув взглядом удалившегося, присел к столу рядом с Грохом, в
единомыслии которого он был уверен.
- Как вы полагаете, судья, - тихо спросил он, - следует ли нам его
переносить?
- Кого? - спросил гость немножко удивленный.
- Да короля! - промолвил Неоржа. - Когда-то дворяне сами выбирали
себе королей, и если они им приходились не по душе, то свергали с
престола.
- Но ведь это коронованный король! - робко прошептал Грох.
- Э, - возразил хозяин, размахивая рукой, - что нам в его короне! Я
знаю, что здесь, в Кракове, мы ему ничего не сделаем, но нужно начать с
другого конца. В Великопольше, в Познани найдутся такие, которые
восстанут, потому что они совсем не довольны тем, что король не живет в
Гнезне, и что их столицу превратили в маленькое местечко. Там каждому
наместнику мерещится, что он, подобно Поморью, отделится и освободится
из-под власти короля. Там одни обрадовались бы бранденбургцам, другие
