торжественно произнес Святослав, поднимаясь с седла; следом за ним встали
старейшины. - Я хочу собрать вятичей в одну горсть! И не в горсть даже - в
крепкий кулак! Настало время вятичам склониться под власть Киева! Тогда я
скажу: между нами мир! Не другом я пришел сюда и не недругом - господином!
Смед молчал, поглаживая ладонями бороду. Другие старейшины
выжидательно поглядывали на него. А Смед думал.
Слова молодого киевского князя не были для него неожиданными. Пришло
время вятичам выбирать свою судьбу. Сколько можно стоять на перепутье?
Сами не решим - другие заставят. Со всех сторон сильные народы давят: с
Волги - хазары, с Камы - болгары, из степей - печенеги. С закатной стороны
[закатная сторона - запад] киевская держава надвигается, обтекая земли
вятичей полукольцом подвластных племен и народов. В одиночку вятичам не
выстоять, нужно к кому-то прислоняться. А если уж выбирать, то
единокровную Русь!
Но легко ли решиться вот так, сразу? С дороги на тропинку свернуть -
и то задумаешься, а тут речь идет о судьбе целого народа... И старейшина
Смед возразил осторожно:
- Вятичи не свободны в своем выборе, ибо давно даем дань хазарам. Мы
согласимся, а они, может, нет? Не случится ли так, что ты уйдешь, а хазары
снова придут в нашу землю, покарают нас и возьмут дань вдвойне?
- Защищать людей своих - княжеская забота. Сам с войском останусь
зимовать в земле вятичей и буду щитом ей. А весной вместе пойдем на
Хазарию...
И еще одно сомнение высказал старейшина Смед:
- Вятичи привыкли жить по своим обычаям, повиноваться своим
старейшинам... И боги у нас тоже свои...
- Неволить не буду, живите как хотите! - решительно сказал князь. -
Будете давать мне воинов для походов и дань не больше, чем давали хазарам.
На сказанном клятву принесу своим богам, а вы своим. Мир или войну
выбирают вятичи?
- Мудрые говорят: худой мир лучше доброй ссоры, - вздохнул
старейшина.
- А по мне, лучше война, чем недобрый мир! - возразил Святослав. -
Что выбирают вятичи, добрый мир или войну?
- Мир, который ты предлагаешь вятичам, может быть добрым, если
исполнишь обещанное...
- Исполню!
Старейшина Смед поклонился князю и торжественно произнес:
- Будь господином в земле вятичей!
Другие старейшины послушно повторили:
- Будь господином!
Радостные крики разнеслись над поляной:
- Мир! Мир!
Вятичи складывали на землю оружие, приветственно взмахивали руками:
- Мир!
Празднично ревели трубы.
Вятичи несли дружинникам деревянные чаши с медом, круглые хлебы,
куски жареной дичи. А проворные княжеские рабы уже подбегали к старейшинам
с кувшинами вина.
Князь Святослав пригубил серебряную чашу и передал Смеду:
- Пусть будет между нами добрый мир!
5. ЖИЗНЬ ЗА ЖИЗНЬ
Князь Святослав и думать забыл о черной стреле: не до того было,
неотложных забот накопилось невпроворот. Шутка ли, целая земля, равная
доброй половине Руси, становилась под его державную руку!
Из глухих заокских лесов, с неведомых доселе княжеским мужам рек Цны,
Пры, Унжи, Колпи и иных многих приходили старейшины с данью и клятвами
верности. Всех надобно принять с честью, обласкать, условиться о числе
воинов, которые пойдут вместе с князем в весенний поход. И свои воеводы
отъезжали с конными ратями в разные концы земли вятичей и каждому нужно
было указать, куда идти и как вести дела.
Заботы, заботы без конца...
Поэтому Святослав даже удивился, когда к нему пришел старейшина Смед
и многозначительно сказал, что выполнил обещанное. Два угрюмых вятичских
воина ввели в избу юношу в длинной белой рубахе, босого. Руки юноши были
связаны за спиной сыромятным ремешком.
- Я обещал найти человека, который убил твоего воина. Это он, -
объяснил старейшина. - Род выдает его головой за смертоубийство.
Святослав, воевода Свенельд и гридни-телохранители, которые вошли
следом за вятичами, с любопытством рассматривали юношу, а тот, чувствуя их
недобрые взгляды, держался подчеркнуто прямо и гордо.
Глаза у юноши были голубые-голубые, совсем такие же, как у самого
князя Святослава, и в них не было страха - только тоскливая безнадежность.
Видно юноша смирился со своей горькой участью и был готов принять любое,
самое жестокое наказание.
Князю Святославу молодой вятич понравился. Достойно держится!
Святослав любил смелых людей и многое прощал за смелость. А тут,
кроме мимолетного расположения к смельчаку, был еще дальновидный расчет.
Князь понял, что ему представляется случай показаться перед вятичами не
только сильным, но и милосердным.
Разумный правитель не должен быть излишне жестоким. Жестокость
поражает неверность, а доброта - благодарность и ревность к княжеской
службе. Но, заранее решив, что помилует молодого вятича, князь спросил его
подчеркнуто строго:
- Верно ли, что ты убил воина?
Юноша молча кивнул головой.
Старейшина Смед торопливо объяснил, снимая вину с остальных родичей:
- Это он, он! На всем роде вины нет, только на нем. Род не поручал
ему проливать кровь, но только следовать за твоим войском в отдалении...
- Зачем же ты пустил стрелу? - удивленно спросил Святослав.
Юноша разлепил упрямо сжатые губы, проговорил хрипло, с усилием:
- Твое войско шло к капищу... Лесные завалы не остановили войско... Я
хотел убить воеводу или другого знатного человека, чтобы воины
остановились...
- Но ты убил простого десятника!
- Я видел на нем серебряную гривну... Серебро носят на груди только
знатные люди...
Святослав вспомнил, как радовался десятник Кара, принимая в награду
серебряную гривну. Гривну, которая погубила его спустя несколько часов...
Вспомнил и нахмурился.
Тяжелое молчание повисло в избе. Гридни уже придвинулись к юноше,
готовые схватить его по первому знаку. Но Святослав остановил их жестом,
заговорил медленно, как бы взвешивая слова и размышляя, на что решиться:
- Кровь за кровь... Есть такой обычай у нас... Но есть и другой
обычай, столь же древний, - жизнь за жизнь... К чему склониться? Кровь за
кровь или жизнь за жизнь?
Люди слушали, затаив дыхание и стараясь угадать, каким решением
закончит князь свою речь-размышление. А Святослав продолжал, также
медленно и значительно:
- Отрок пролил кровь до объявления мира. Он не знал, зачем идет
войско - с миром ли, с войной ли. Оттого вина его вполовину меньше...
Воевода Свенельд кивнул, соглашаясь:
- Да, это было до мира!
- Мне не нужно крови этого отрока, старейшина! - решительно сказал
Святослав. - Пусть он заменит павшего по его вине воина. Да! Пусть будет
так: жизнь за жизнь! Это справедливо?
- Справедливо! - обрадованно поддержал старейшина Смед, разрезая
ножом ремень на руках юноши, и добавил строго:
- Отрок Алк! Служи князю верно, как служил роду своему!
- Но сможет ли сей млад заменить десятника? - усомнился воевода
Свенельд. - Кар был отважным воином.
- Алк молод, но проворен и храбр, - заступился Смед за своего родича.
- Он скачет на коне, как прирожденный степной наездник. Он владеет луком
не хуже охотника за рысями. Он понимает печенежский язык...
- Столько много достоинств у столь юного воина? - недоверчиво
улыбнулся князь.
- Так испытай его! - предложил Смед.
- Испытай, княже! - заговорили дружинники. - Пусть покажет, что
умеет.
И воевода Свенельд тоже сказал:
- Испытай!
Алка подвели к длинной коновязи из березовых жердей, возле которой
стояли воинские кони.
- Выбирай!
Алк неторопливо прошелся вдоль коновязи и указал на рослого гнедого
жеребца, бешено взрывавшего копытами землю:
- Вот этот!
Дружинники переглянулись, выбор юноши показался им неразумным. Гнедой
жеребец, недавно купленный у печенегов, был диким, не обученным ходить под
седлом. Даже табунщики боялись приблизиться к нему.
Осторожный Смед посоветовал было взять другого коня, посмирнее, но
князь властно оборвал его:
- Воин сам выбирает коня. Пусть отрок возьмет того, на которого упал
его взгляд.
Гнедой жеребец беспокойно всхрапывал, скалил зубы, косился на людей
налитыми кровью глазами. Алк осторожно приблизился к нему, протянул руку к
холке и едва успел отпрыгнуть, чудом избежав удара копытом.
Отвлекая внимание жеребца, с другой стороны подошли дружинники. Конь
навалился грудью на прогнувшуюся жердину, силясь дотянуться до них зубами.
Смед подсказал юноше:
- Пора!
Алк с разбегу вскочил на спину коня, покрытую лишь тонкой попоной, и
вцепился руками в гриву. Дружинники проворно отвязали уздечку от коновязи
и кинули свободный конец Алку.
Как черная молния, взвился жеребец, пронесся по поляне и исчез за
Священной Рощей. Затихал, быстро удаляясь, судорожный перестук копыт.
Лют Свенельдович усмехнулся:
- Своими руками отпустили полонянника. Ищи теперь его как ветра в
поле!
Совсем тихо сказал Лют, на ухо отцу, но старейшина Смед услышал его
слова и обиженно возразил:
- Алк не убежит. Род отдал его князю и он не опозорит свой род. Если
отрок останется жив, он вернется.
Алк вернулся - пропыленный, в разорванной одежде, с воспаленными от
ветра глазами. Закостеневшие пальцы юноши так крепко вцепились в уздечку,
что дружинники с трудом разжали их.
Но и конь устал. Он стоял, покачиваясь на дрожащих ногах, дышал
тяжело, загнанно, и в глазах его не было прежней бешеной злости - только
покорность воле наездника. Конь был усмирен.
Потом Алк из своего охотничьего лука метал стрелы в красный круг,
прислоненный к стволу березы, и попадал без промаха. Потом рубился тупыми
мечами с кривичем Вестом и выстоял против него.
Дружинники одобрительно переглядывались.
Слово было за князем и Святослав произнес это слово,
одно-единственное слово, решившее судьбу молодого вятича:
- Достоин!
Гридни окружили нового товарища, повели к дружинной избе. Алк пошел с
ними, все еще не веря, что все страшное позади, что он прощен и что не
пленник он отныне, а княжеский дружинник. У Алка кружилась голова и,
казалось, что он все еще мчится по полю на бешеном коне, а перед глазами,
сливаясь в сплошную полосу, мелькают колючие репейники и луговая трава...
Только вечером, чувствуя на плечах непривычную тяжесть кольчуги, Алк
поверил, наконец, что все происходившее с ним сегодня не сон, а явь.
Княжеское прощение, приветливые слова дружинников, доверие десятника
Веста, поставившего его одного в карауле у самого леса - все это
действительно было!
Кажется, вот он лес, рядом, шагни и скройся в темноте, ведь никто не
приглядывает за Алком, один он здесь в карауле. Но крепче сыромятных
ремней связало Алка доверие новых товарищей, и он чувствовал, что не
сможет обмануть их, что существуют узы не менее прочные, чем прежние,
родовые, а имя этим узам - _д_р_у_ж_и_н_а_.
Утром мимо Алка проехал князь Святослав. Он кивнул юноше приветливо,
но равнодушно, как будто не было ничего удивительного в том, что вчерашний
враг сторожит лагерь в кольчуге княжеского дружинника.
А может, и действительно нечему удивляться?
Воины из многих славянских племен - поляне и северяне, древляне и
радимичи, кривичи и дреговичи, уличи и тиверцы - приходили на службу к
князю Святославу и, переварившись в общем дружинном котле, забывали
родовые обычаи. Что особенного, если в дружину пришел еще и воин из
племени вятичей? Не первый и не последний воин, вступивший в боевое
дружинное братство...
