Тим зажмурился, будто ожидая пощечины. Сильно махнул рукой в сторону
темных кустов. Славка увидел, как под фонарем сверкнуло колечко...
Ты -- парус
Ровно шуршали по сухому асфальту колеса. Машина легко взлетала на
подъемы и потом стремительно, почти со скоростью падения неслась со
спусков. От этого появлялось чувство, похожее на невесомость. Теплый
ветер врывался в окошко. Он лохматил волосы и упруго отгибал Славкины
ресницы.
Город, плавно разворачиваясь, двигался навстречу. Наплывал. Огни
наплывали. Множество огней и отражений в бухтах. Город возвращался.
Ровная скорость и ощущение спокойного счастья слегка убаюкивали
Славку. То, что недавно произошло, вспоминалось, как ненастоящее. Будто
не с ним это случилось. Сон какой-то... Что было?
Ключи сверкнули и улетели, а мама стала снова дергать цепь. И что-то
кричала Славке и Тиму. Потом бросилась к вагону.
-- Федор Николаевич! Товарищ капитан! Вещи! Ради бога, вещи скорее!
Маме протянули в окно чемодан. Потом сумку. Потом еще чемодан. Мама
его не удержала. Он грохнулся, отскочила крышка. Тим бросился подбирать
рассыпавшиеся свертки и книги. Кажется, мама сказала, чтобы он убирался,
но он не убрался и помогал. А мимо них все быстрее и быстрее катились
черные колеса, а над колесами ехали желтые квадраты окон.
А Славка стоял прикованный к бетонному столбу. Цепь отчаянно резала
ему бока, а он тихо смеялся.
Мама захлопнула крышку, и они с Тимом подтащили чемоданы и сумку
ближе к прикованному Славке.
Мама еще раз дернула цепь и сказала Тиму:
-- Сию минуту ищи ключ.
Тим послушно полез в кусты, а Славка, все так же смеясь, сказал, что
искать не надо. Надо открыть чемодан. Там в кармане на шортах лежит
другой ключ от замка. От цепи ключ. От их с Тимселем яхты.
Потом Славка и Тим затащили "Маугли" на берег, в кусты, и убрали
парус, намотали его на гик. Мама в это время что-то беспорядочно
говорила пожилому дежурному в красной фуражке. Затем Славка и Тим долго
сидели в маленьком пустом зале ожидания, а мама с кем-то разговаривала
по телефону. Выясняла, что делать с билетами. Горела яркая лампочка.
Мамин голос казался громким, но все равно было тихо.
Хмурый дежурный несколько раз прошел мимо. Он очень осуждающе смотрел
на Тима и на Славку.
Славка и Тим сидели рядом. Скамейка почему-то была очень высокая, и
ноги не доставали до пола. Тим держал на заляпанных веснушками коленках
цепь. Ее концы свисали. Тим качал ногами, и цепь тихо звякала Тим
покусывал нижнюю губу и, опустив голову, смотрел на брошенный у скамьи
окурок. Но иногда он быстро поднимал глаза на Славку. С какой-то
странной улыбкой: и вопросительной, и виноватой, и упрямой.
Славка отвечал таким же быстрым взглядом. А цепь: дзинь, дзинь...
Славка держал Тима за локоть. Двумя руками...
А может быть, ничего не было? Мчится машина... Может быть, они с
мамой едут в Город первый раз, из аэропорта?
Нет, было! Потому что Тим -- вот он, рядом. Он -- справа, мама --
слева. Славка -- посередине...
Мама каменно молчит. Это не очень хорошо, но это не страшно. Теперь
все равно, потому что Город возвращается. Он катит на Славку тысячи
огней, темные тучи деревьев, цветные вспышки маяков.
И вот уже улицы побежали за окнами машины...
Тим, который молчал всю дорогу, оторвался от окна и тихо сказал:
-- Елена Юрьевна, простите меня...
-- За что? -- сухо спросила мама.
Тим не ответил. Он сидел прямо и смотрел в затылок водителю. Водитель
был молодой, кудрявый, как Любка Потапенко.
-- За что же простить? -- переспросила мама.
-- Ну, за то... что я сделал.
Мама усмехнулась:
-- Знаешь, это даже нечестно. Просишь прощения, хотя вовсе не
чувствуешь, что виноват... Или чувствуешь?
Тим сказал негромко и со вздохом:
-- Нет... Но все равно...
-- Что все равно?
-- Вы на меня сердитесь.
Мама опять усмехнулась:
-- По-моему, это для тебя неважно. Тебя другое беспокоит: что будет
дальше? Верно?
-- Верно, -- почти шепотом сказал Тим.-- Но то, что вы сердитесь,
тоже... беспокоит.
Славка улыбнулся про себя, потому что все это были пустяки. Главное,
что они вернулись. Где-то уже далеко в ночи стучал по рельсам поезд. Без
Славки, без мамы...
Мама взглянула на Тима, потом на спокойного Славку, опять на Тима и
сказала как-то удивленно:
-- Самое непонятное, что я не сержусь... Вот в первые минуты, когда
поезд ушел, я действительно кипела. Если бы мне было позволено, я бы
тебя в тот момент с наслаждением выпорола.
Славка поморщился, ему стало неловко за маму. Но Тим, кажется,
искренне удивился:
-- Кто же вам не давал? Я на что угодно готов был.
Мама коротко засмеялась:
-- А сейчас?
-- Что сейчас?
-- Тоже готов... на что угодно?
Почти серьезно Тим сказал:
-- Ладно. Только не увозите Славку.
Он, значит, еще не понимал! Он думал, что его, Славку, можно увезти
второй раз!
Тим повторил уже совсем серьезно:
-- Вы со мной что хотите делайте. Только не увозите его... Ладно?
Пожалуйста...
Мама долго молчала. Тим ждал. Славка тоже ждал, но без страха, а
просто с любопытством.
Мама сказала:
-- Тим, ты ставишь меня в безвыходное положение. Я просто не имею
права рисковать. Я же не знаю, что ты сделаешь в следующий раз, если мы
попытаемся уехать. Вдруг заминируешь туннель или захватишь торпедный
катер и обстреляешь вокзал. Или запрешь меня в трансформаторной будке и
уморишь голодом...
Славка засмеялся.
-- Сдаешься? -- спросил он у мамы.
Она сказала без смеха:
-- Почти...
Они уже ехали по Якорному спуску.
-- Елена Юрьевна, у меня еще одна просьба...
-- Это любопытно.
-- Можно, я у вас переночую?
-- Ты что же, боишься, что я схвачу сына под мышку и ночью сбегу?
-- Нет. Нам со Славкой поговорить надо...
-- У вас еще будет время, я обещаю.
-- Нам сегодня...
-- Тебя дома потеряют.
-- А я позвонил маме со станции. Когда вы машину встречали.
-- Ну и ну! Я вижу, ты все рассчитал...
Тим виновато засопел.
-- Оставайся, -- разрешила мама. -- Только не будет у вас разговора.
Посмотри, он совсем, спит...
-- Не сплю я, -- сказал Славка. -- Мы всю ночь не будем спать. Верно,
Тим?
-- Тогда я тебя запру, а ненаглядного Тима выставлю домой.
Тим смущенно объяснил:
-- Домой не получится. Мама с Валентиной уехали на дежурство в
гостиницу, а у меня ключа нет. Я его выкинул... Вместе с тем...
Мама сказала, что оба они, Тим и Славка, отправят ее на тот свет. В
ближайшее время.
-- Приехали. Убирайтесь из машины, ироды.
Тим, гремя цепью, полез из кабины...
Они выволокли багаж. Славка подошел к знакомой калитке с чешуйками
пересохшей краски. От калитки пахло теплыми старыми Досками. По ней
вверх и вниз ползала мохнатая тень от ветки акации -- это тихо качался
фонарь. Славка потянул шнурок, и знакомо звякнул в доме колокольчик.
Баба Вера открыла калитку и, кажется, очень удивилась. Растерянно
стояла на пороге.
-- Мы не поехали, -- сказала мама.-- Они не захотели. Баба Вера
пожевала губами:
-- Славушка...
Славка щекой прикоснулся к ее вязаной кофте, от которой пахло
лекарствами, дымом и горьковатой теплой травой...
В Славкином закутке рядом с диванчиком поставили раскладушку.
Свободного места почти не осталось, только узенький проход.
-- Спать немедленно, -- сказала мама и выключила свет.
И сразу поплыла на Славку темнота с россыпью городских огней,
шуршанием шин и фарами встречных автомобилей. И опять мягко закачало
Славку...
-- Славка, подожди, -- попросил Тим. Он протянул с раскладушки руку.
И Славка понял это, на ощупь взял его руку -- маленькую, горячую,
твердую. Они держали теперь ладонь в ладони. Что еще нужно в жизни?
Но Тим скрипнул раскладушкой и снова сказал:
-- Славка, я дурак такой был тогда... днем. Это я со страху. Сам был
виноват, а на тебя...
Славку все качало.
-- Тим, -- сказал Славка, -- ты -- парус... Помнишь, я говорил? Ты --
оранжевый парус. Ты -- спасатель... Я думал, что уже все, а ты успел...
Ну, что ты бормочешь о каком-то страхе...
Письмо
Рано утром Славка и Тим приехали на Черную Речку. Надо было заделать
швертовый колодец и перегнать яхту на базу. Но они опоздали. С "Маугли"
уже возился Игорь Борисович. Он снял мачту и теперь отцеплял от гика
парус. У берега стояла моторка.
Игорь Борисович не удивился, когда виноватые Тим и Славка возникли
перед ним. Он посмотрел исподлобья и грустно сказал:
-- Чтобы я вас больше не видел. Ни на базе, ни в округе радиусом в
милю.
Что же, они этого ожидали. Тим печально позвенел цепью, которую
притащил с собой. Славка покачал тяжелой авоськой: в ней лежала банка с
суриком и коробки с зубным порошком для шпаклевки.
Оба не двинулись с места.
Игорь Борисович снова коротко глянул на них.
-- Есть вопросы?
-- Есть, -- хмуро произнес Тим.-- Славку-то за что? Это я один все
сделал.
-- Семибратов -- капитан. Если у капитана матросы творят что
вздумают, он виноват больше всех. Гуляйте.
-- Понял? -- сердитым шепотом сказал Славка Тиму. Тим смешной,
честное слово. Неужели Славка останется, если Тимселя попрут из секции!
Он протянул банку.
-- Краску возьмите...
-- Зачем?
-- Мы для ремонта принесли.
Игорь Борисович перестал возиться с парусом. Выпрямился и посмотрел
на них внимательнее.
-- Ах, для ремонта... Это мысль. Поехали на базу. Сперва почините
колодец, а потом уж отправляйтесь на все четыре стороны. Так, по-моему,
будет справедливо... Или нет?
-- Справедливо, -- сказал Тим.
Они молча стащили "кадет" на воду. Молча погрузили мачту и парус.
Игорь Борисович укрепил буксирный конец. Кивком показал, чтобы лезли в
катер.
Славка что-то вспомнил:
-- Подождите!
Он бросился к станции, перебежал линию и нырнул в кусты. Вернулся
минуты через три. Протянул Тиму два ключа на блестящем колечке.
-- Вот это да! -- сказал Тим. -- Как ты нашел?
-- Я еще тогда заметил, как они летят. Запомнил траекторию... Ты их в
самые колючки закинул. Нарочно, что ли?
Они посмеялись. Хорошо им было, хотя и грустно. Грустно, что выгонят
из секции, и хорошо, потому что они вдвоем. Это самое главное. Это уж
никто не отнимет.
И утро было хорошее. Ясное такое и горячее. Синяя вода сверкала, и
маленькие желтые цветы сияли среди берегового мусора и чахлой травы. Они
качались от теплого ветра. А громадные крейсера в солнечном мареве
казались глыбами сизых скал...
-- Долго будем стоять? -- спросил Игорь Борисович. Они прыгнули в
катер, затарахтел мотор. Неуправляемый "Маугли" заскакал на буксире.
Все молчали. Наконец посреди бухты Игорь Борисович заметил:
-- Могли бы и рассказать, что у вас случилось...
-- Мы хотели, -- сказал Тим, -- а вы сразу: "Гуляйте!" Даже не
спросили...
-- Ах какие мы самолюбивые!.. А меня вы о чем-нибудь спросили? Как,
например, меня подняли с постели до рассвета и какую я получил
нахлобучку?
Славка и Тим растерянно посмотрели друг на друга. О нахлобучке,
которую получил начальник базы, они не думали. А ведь получил. Из-за
них. Что тут ответишь? А Игорь Борисович больше ничего не говорил и не
спрашивал.
"Маугли" через разбитый колодец постепенно набирал воду. Но он
немного набрал. Очень скоро они ошвартовались у базы...
С ремонтом провозились до полудня. Когда вгоняли в швертовый колодец
последний шуруп, рядом появилась Настя. Шумно и сердито вздохнула, потом
громко поинтересовалась:
-- Может, расскажете, что натворили?
