на моей стороне были многие боги. Меня поддерживали Океан, Аид, Аполлон,
Гефест. Меня поддерживала мать-земля Гея, рассердившаяся на Зевса за
жестокую расправу над титанами.
Смешно! - Прометей расхохотался. - Зевс подозревал, что опасность
подстерегает его с рождением могущественного сына. Одно время он даже был
готов, подобно Крону, глотать своих чад. Но олимпиец явно переоценил свои
возможности. Его семя не могло дать столь богатые всходы, как семя
прародителя Урана. Опасность грозила ему с другой стороны.
Люди, жившие в те времена на земле, были наивны и беспечны. Им были
неведомы зависть и раздоры, их жизнь проходила в благостной уверенности,
что судьба, дарованная им богами, прекрасна. И они поклонялись этим богам,
а любая власть держится прежде всего на поклонении. Я не видел надобности
устраивать тайные заговоры и не ставил целью овладеть олимпийским троном
путем переворота, хотя у меня была такая возможность. Я лишь дал людям
огонь.
Они восприняли его как благо. Ведь ночами бывало холодно, а их зубы
истерлись, пережевывая сырое мясо. А кроме того, огонь завораживал, он был
частью высшего, недоступного прежде человеку. Ведь прежде он принадлежал
бессмертным богам. А запретный плод так сладок! Первый, получивший этот
огонь, долго смотрел на его прыгающие язычки и вдруг прозрел. Он
потребовал плату со своего соседа, пришедшего приобщиться к теплу. С этого
мгновения кончился Золотой век. Люди лишились былой беспечности и поняли,
что мир несовершенен. И что незачем воздавать хвалу богам, создавшим столь
несовершенный мир. Я победил, но, победив, я проиграл. Мои союзники-боги
отшатнулись от меня, так как я вольно или невольно действовал во вред им.
Отдав людям огонь, я поднимал их против богов. Приобрести союзников-людей
я пока еще не успел, ибо они еще не оценили в достаточной мере мой дар.
Огонь позволил им скинуть шкуру, но не раскрыл их души.
И тогда Зевс напал на меня. Это была отчаянная схватка. И я был
близок к тому, чтобы победить. Лев повалил быка и подбирался к его горлу,
но в этот момент вмешались боги.
Сообща они одолели меня и опутали цепями. Зевс намеревался бросить
мятежного титана в Тартар под охрану гекатонхейров и тогда я напомнил ему,
что знаю его судьбу. Он потребовал от меня раскрыть ее тайну. Я дал
согласие, но поставил в качестве условия мое освобождение. Зевс наотрез
отказался отпустить меня на волю. После долгих споров сошлись на том, что
будет официально объявлено о страшном наказании, которое я якобы понес, а
на самом деле я буду отправлен в почетную ссылку, где мне будут созданы
вполне комфортабельные условия. Я выбрал местом ссылки Кавказ. И Гефест
тут же отправился в эту рощу строить мне дом. Будучи верен данному мною
обещанию, я раскрыл Зевсу тайну, которая его столь волновала. Суть этой
тайны заключалась в том, что сын его от связи с дочерью Океана Метидой,
который должен был вот-вот родиться, в будущем лишит своего отца власти. -
Прометей усмехнулся. - Надо было видеть, как взволновался Зевс! Он тут же
проглотил утробу Метиды лишь для того, чтобы мучительно разрешиться от
бремени Афиной. Что ж, по уму и властности эта женщина подобна мужу.
Родись она богом, и трон Крониона зашатался б. Но по закону богиня не
может претендовать на олимпийский престол, и Зевс спокойно восседает на
Олимпе, а я веду бессуетную жизнь в этом уединенном уголке земли. Вот,
собственно говоря, и вся моя история.
- Люди до сих пор помнят о тебе, - старательно отводя глаза в
сторону, сказал Геракл.
- Что ж, это приятно.
- Они чтут тебя как бога, указавшего им путь к свободе. Они чтут тебя
как великого проповедника бунта. Они надеются, что настанет час и судьбе
будет угодно прекратить твои муки, и тогда ты вернешься, чтобы вновь дать
им истину.
- Это хорошо, что они думают именно так. В их сердцах остается
надежда.
- Но они верят в тебя! - почти кричал Геракл.
Прометей шумно выдохнул. На его лице вновь появилась вымученная
улыбка.
- Сын Зевса, ты пришел сюда с поручением, так выкладывай его!
И совсем тихо добавил:
- Мне известны чувства, которые ты сейчас испытываешь, но пойми, вся
беда в том, что я знал, чем все это закончится и ничего не мог изменить!
- Ты знал, что проиграешь и окажешься здесь? - не веря в услышанное,
спросил Геракл.
- Конечно.
- Но почему же ты в таком случае восстал против Зевса?
- Это судьба. Как я могу пойти против предначертанного мне роком. И
потом, ведь у каждого, кто проповедует бунт, должно быть свое Ватерлоо.
Геракл не осознал смысл последней фразы, но он понял, что хотел
сказать титан. Герой не оправдывал Прометея. Он верил, что если
понадобится, он сможет стать наперекор судьбе. Хотя будет ли он уверен,
что это судьба. А может быть, это лишь то, что считаешь судьбой, а
истинная судьба ждет за поворотом абсурда. Ведь никому не суждено знать
своей линии жизни, сплетенной мойрами. А Прометей ее знал и знает.
И что страшнее - камень на плечах, воображаемый небесным сводом, и
постоянно дрожащие ноги от страха не удержать этот свод, или камень над
головой, который в определенное роком мгновенье, раздавит тебя своей
неотвратимостью? И ты знаешь об этом, но не в силах убежать от его
угловатой тени.
- Я бы выбрал камень на плечах! - произнес вслух Геракл.
Прометей недоуменно вскинул голову, и герой поспешно добавил:
- Зевс послал меня к тебе узнать, что угрожает ему в ближайшее
тысячелетие. В благодарность за эту услугу он дозволит тебе вернуться на
Олимп.
- Он считает себя достаточно сильным, чтобы больше не бояться меня, -
задумчиво произнес Прометей. - Но его по-прежнему страшило будущее, хотя
он и уверяет, что держит его нити в своем кулаке. Но прихоти мойр
непредсказуемы, хотя они и считаются порожденьем Крониона. Надо не раз
подумать, прежде чем зачинать таких детей! - Прометей подмигнул Гераклу. -
Передай Зевсу, что я не советую ему заниматься блудом с морской богиней
Фетидой. Рожденный ею сын будет сильнее своего отца, кем бы тот ни был.
Запомнил?
Геракл кивнул.
- Да.
Титан расправил плечи, словно сбрасывая с них тяжелый груз. Затем он
перевернулся на спину и стал любоваться звездным небом. Созвездие
Медведицы постепенно уползало за горизонт. Было очень тихо, лишь издалека
доносился вой попавшего в западню глубоких пропастей ветра.
- Как поживает твой друг, мудрый кентавр Хирон? - внезапно спросил
Прометей.
- Нормально, - ответил герой и вопросительно посмотрел на титана.
- Скоро он случайно поранится твоею стрелою, пропитанной ядом
лернейской гидры. Чтобы избавиться от вечных мук, он подарит свое
бессмертие мне и сойдет в Тартар.
- И ничего нельзя изменить? - тихо спросил Геракл.
Прометей покачал головой.
- Ни-че-го!
На глаза героя навернулась невольная слеза. Нерешительно тренькнула
цикада. С востока из-за гор вылезли смутные щупальца предрассветных лучей,
мешающихся с утренним туманом.
- Пойдем! - предложил Геракл. - Ты выполнил просьбу Зевса и отныне
свободен.
- Нет. - Олимп не любит поверженных. А кроме того, судьбе угодно,
чтобы я пока оставался здесь.
- И как долго?
- Не знаю. Судьба скажет мне, когда наступит срок возвращаться.
Звезды погасли и из-за гор выплыла розовокудрая Эос. Отблески света,
испускаемого ее прозрачно-лазоревыми щеками, раскрасили поляну, заставляя
цветы поднять вверх заспанные головки.
- Прощай, - сказал Геракл и поднялся с земли.
- А ты не хочешь узнать свое будущее? - искушая, спросил титан.
Герой отрицательно покачал головой.
- Я думаю, этого не хочет никто. Даже боги боятся своей судьбы и мне
кажется именно по этой причине они помогли Зевсу сбросить тебя с Олимпа.
- Я знаю это, - сказал титан.
- Мне очень жаль тебя, Прометей!
Титан также поднялся на ноги и подошел к Гераклу. Он похлопал героя
по могучему плечу, коснулся рукой шкуры немейского льва и заметил:
- Обыкновенная шкура, а под ней - гиперборейская броня из распиленных
на пластинки конских копыт. Львиный меч предохраняет от когтей зверей и
рубящих ударов, а пластинки - от стрел и копий. Это очень хороший доспех!
Легкий и прочный.
- Тебе поведал об этом дар прорицания? - осведомился Геракл.
- Нет. - Щека титана нервно дрогнула. - Просто когда-то я и сам был
неплохим воином. Когда-то.
Прометей еще раз хлопнул героя по плечу и скрылся в своем доме.
Возможно он сказал "прощай", но Геракл не расслышал.
Он возвращался вниз, топча выросшие за ночь маки, и думал о
пророчестве Прометея. Отныне Зевс будет сторониться столь приглянувшейся
ему Фетиды, надеясь обмануть судьбу. Но ведь нельзя обмануть судьбу или...
В голове вдруг мелькнуло - судьба подскажет Прометею, когда
возвращаться. Судьба, которую пытается обвести вокруг пальца Зевс. Геракл
усмехнулся и отбросил эту шальную мысль. Пусть по этому поводу болит
голова у царя олимпийцев.
Вернувшись, он слово в слово передал Зевсу пророчество Прометея и тот
немедленно отменил свидание, назначенное этой ночью синеокой Фетиде.
А через год кентавр Хирон случайно укололся отравленной стрелой,
выпавшей из колчана Геракла.
А еще через год Зевс сошелся с фиванкой Семелой.
Фарс, именуемый жизнью, продолжался, а финал его знал лишь титан
Прометей, затаившийся на вершине Кавказа и терпеливо ожидающий веления
своей судьбы.
1. ПЕЛОПОННЕС. СПАРТА
Знаменитая черная похлебка спартиатов была весьма несложна в
приготовлении. Сварить ее мог любой миллирен [миллирен, меллирен - в
Спарте мальчик старшего возраста]. Вода, смешанная со свежей свиной кровью
и уксусом, немного жирной свинины, горсть соли. Перед тем, как снять котел
с огня, в варево кидали куски ячменного хлеба.
Изнеженные в еде соседи вздрагивали от одного упоминания об этом
блюде, а спартиаты со скрытым самодовольством вспоминали превратившуюся в
анекдот быль о том, как один из понтийских [понтийский - причерноморский]
царьков, возжелав закалиться телом и духом, подобно лаконцу, велел сварить
себе черную похлебку. Повара не смогли выполнить этот приказ, так как не
ведали секрета ее приготовления. Царек не постоял за расходами и выписал
себе ресторатора-периэка [периэки - полузависимая часть лаконского
общества, сохранившая личную свободу, но не располагающая полноценными
гражданскими правами]. Едва тот успел прибыть, как тут же получил заказ на
черную похлебку. Периэк немало удивился этой странной просьбе, но исполнил
ее. Рассчитывавший получить истинное наслаждение понтиец смог проглотить
лишь одну ложку. Затем миска с похлебкой полетела в голову ожидавшего
похвалы повара, а царь раз и навсегда потерял охоту к спартанскому образу
жизни.
Столь же нелестного мнения были об этом блюде и афиняне, и фиванцы,
не говоря уже о изнеженных мидянах. Однако спартиаты ели свою похлебку с
удовольствием, которое посторонним казалось показным или, в лучшем случае,
привычкой. Может быть, так оно и было, а скорее спартиатам приходилось
нередко довольствоваться куда менее изысканным обедом.
У дверей в царский дом в этот день стоял Креофил. Еврит хорошо знал
его. Некогда Креофил был иреном [ирен - спартиат 10-30 лет] в агеле [агела
- подразделение мальчиков-спартиатов], в которой состоял мальчик Еврит.
Уже тогда они недолюбливали друг друга. Креофил завидовал силе своего
подопечного. Сила эта была врожденной и Еврит, не утомляя себя
