убил 53 человека, но произвел лично на меня впечатление нормального че-
ловека. Он здраво, логично рассуждал, вдавался в воспоминания, старался
объяснить свои поступки".
К этому остается лишь добавить, что, находясь в заключении и ожидая
исполнения приговора, Андрей Романович следил за своим здоровьем и был
чрезвычайно прожорлив...
ДЕТИ ЧИКАТИЛО
Психиатр А. Бухановский сделал неплохую карьеру. И ввел в обиход тер-
мин "дети Чикатило", имея в виду людей с врожденными отклонениями, кото-
рые могут сублимировать свои наклонности и добиться высоких результатов,
допустим, в науке или искусстве, а могут стать жуткими монстрами. Многое
тут зависит от семьи, от условий, в которых растет человек. Фальшивая
забота о ребенке и реальное отвержение, жестокость, унижения, подавление
самостоятельности, ханжеское насаждение жестоких моральных норм, асексу-
альность и половая разнузданность - все это может сказаться на формиро-
вании в семье "маленьких Чикатил". И в результате мы получаем "голубого"
насильника Игоря Иртышова, который насиловал и убивал в Петербурге
мальчиков, пока его не взяли. Родители Игоря - алкоголики, сам - негра-
мотный дурачок с диагнозом "олигофрен в степени дебильности". Работал в
кафе официантом и "посудомойкой", приторговывал собственным телом.
Его партнерами по сексу были в основном мазохисты. Все они утвержда-
ют, что Иртышов был особенно жесток и получал от этого удовольствие...
Признают ли его вменяемым? Это решит судмедэкспертиза. А пока Игорь си-
дит в Крестах в одиночной камере.
Зеки его приговорили сразу...
А в Москве недавно взяли маньяка Владимира Геева, который за девять
месяцев изнасиловал в лифтах и на чердаках около двадцати девочек от
двенадцати до восемнадцати лет... И это не конец.
Подрастают новые "детки Чикатило".
Сегодня фамилию маньяка, погубившего 53 невинные души, знают во всем
мире. И все, кто писал о нем, подчеркивали исключительность происшедшею.
На самом же деле серийные убийства происходят регулярно и в разных реги-
онах страны. И Ростовская область не исключение.
Первым постчикатиловским делом стало расследование серийных нападений
в Таганроге на женщин в черных колготках. Их автором оказался некто Цю-
ман, закомплексованный именно на этой детали одежды. Что заметили не
только следственные органы, но и люди из окружения маньяка. Они-то и
сдали Цюмана в милицию.
Вторым взяли гражданина Муханкина, за которым числилось восемь
убийств, 16 разбоев и грабежей. Все преступления совершены с корыстной
целью, но жертвами становились исключительно женщины. Как выяснилось, в
свое время Муханкин был брошен матерью, и "тетки из комиссии по делам
несовершеннолетних" отправили его в спецшколу, где он нахлебался больше,
чем в тюрьме.
Недавно в одном из районных судов Ростова-наДону слушалось дело неко-
его Юрия Андреевича. Изнасилование, вымогательства, угрозы - короче, за
ним числился целый криминальный букет.
Любопытно, что, силой добиваясь того, чего обычно добиваются любовью,
в качестве неотразимого аргумента он предъявлял жертвам... свидетельство
о рождении, где в графе "отец" черным по белому было написано: "Чикатило
Андрей Романович". Тот самый.
И насильник и вымогатель - отнюдь не самозванец, хотя фамилия у него
другая. Дело в том, что еще до громкого процесса над убийцей века его
жене и сыну разрешили поменять и место жительства, и фамилию, чтобы мог-
ли жить, без страха и стыда глядя в глаза людям. Дочь Чикатило к тому
времени уже давно была замужем, и ей не пришлось менять паспорт. Но сыну
маньяка перемена фамилии не помогла. Так что уже вошедший в психологию
термин "дети Чикатило" - не только метафора...
ПРИ СВЕТЕ ДНЯ (Из практики И. М. Костоева)
Когда, убедившись в бессмысленности запирательства, в ноябре 1990 го-
да Чикатило начал давать показания о своей преступной деятельности, со-
вершенно неожиданно для меня он начал с 1978 года, Показания его звучали
примерно так: "Первое убийство я совершил в 1978 году в Шахтах. Это была
маленькая девочка в красном пальто, которая возвращалась из школы. Я
привел ее в свой домик на улице Межевой, где изнасиловал и убил, а труп
отнес к реке и выбросил". Такого убийства в нашем производстве не было.
И ни о каком домике Чикатило в Шахтах мы не знали. Немедленно начали
проверять эти показания, и они полностью подтвердились. Да, было
убийство девочки Закотновой, да, труп обнаружен был в реке, да, был и
домик на Межевой улице. Но за это преступление осужден другой преступник
- Кравченко.
Завершив первоначальные допросы по всем эпизодам убийств, я передал
Чикатило следователю, а сам вплотную занялся делом Кравченко. Собрали
необходимые материалы и обратились в Верховный суд России с просьбой от-
менить приговор в отношении Кравченко по вновь открывшимся обстоя-
тельствам. Дело в том, что до отмены приговора в отношении Кравченко мы
не могли предъявить окончательного обвинения Чикатило. Ситуация осложня-
лась тем, что за изнасилование и убийство девятилетней Лены Закотновой
Александр Кравченко был приговорен к высшей мере. Он рассылал жалобы ку-
да мог, еще на следствии и в суде отказывался от своего признания,
объяснял, что его у него вырвали силой. Дело возвращалось на доследова-
ние, и наконец Верховный суд России заменил смертную казнь пятнадцатью
годами.
Но теперь, возмущенная мягкостью приговора, стала рассылать жалобы во
все инстанции бабушка убитой В. Закотнова. И ее призывы были услышаны.
Приговор суда пересмотрели, и Ростовским областным судом был снова выне-
сен смертный приговор. Верховный суд РФ утвердил данный приговор, кото-
рый был приведен в исполнение 5 июля 1983 года.
Кравченко было 29 лет.
Самое трудное - это убедить суд, вынесший приговор, что была допущена
ошибка. К этому времени я уже имел показания Чикатило, в которых де-
тально описывалось его первое убийство, была у нас и видеозапись
следственного эксперимента. Кроме того, теперь, по прошествии более де-
сятка лет, вдова Кравченко и ее подруга Татьяна Гусакова подробно расс-
казали, что изменили свои первоначальные показания под давлением
следствия. Можно было доказать наконец, что сокамерника Александра, не-
коего М., уголовника и убийцу, подсадили к нему специально, чтобы тот
выбил из упрямца нужное признание.
Первый протест на смертный приговор Кравченко, написанный мной и
представленный прокурором России в Верховный суд, был отвергнут. Причем,
как мне показалось, не без некоторого злорадства, мол, занимайтесь лучше
своими делами. Но я тут же подал второй, дополнив его новыми доказа-
тельствами невиновности Кравченко.
Казалось бы, ну что может быть логичней, чем отменить несправедливый
приговор: ведь найден же подлинный убийца! Но у Верховного суда была
своя, не пробиваемая никакой логикой позиция. Короче, снова отказ, со
ссылкой на то, что в деле Кравченко нарушений не допущено. Я понимал
только одно: никто в Верховном суде этого дела толком не читал. И отме-
нить - только подумайте! - смертный приговор - это значило открыто приз-
нать, что допущена трагическая ошибка и казнен невиновный! А раз так,
надо немедленно ставить вопрос о персональной ответственности работников
милиции, прокуратуры и наконец - судов нескольких инстанций.
И тогда я решил написать протест не по вновь открывшимся обстоя-
тельствам, а в порядке надзора. Имени Чикатило я вообще не упоминал, а
стал методично, факт за фактом, громить дело Кравченко. Теперь уже неза-
висимо от вновь открывшихся обстоятельств, которые так, видимо, напугали
коекого из судей. Необходимо было снять с давнего дела нагромождения лжи
и открыть истину. Вот записано в приговоре: "Кравченко, будучи нетрез-
вым, около половины восьмого..." Но ведь это же ложь! Александр пришел
домой в шесть вечера, сразу после работы, совершенно трезвый. Это на
первых же допросах показали жена и ее подруга, причем, что было самым
важным, независимо друг от друга и в условиях, когда они никак не могли
договориться. У Кравченко было крепкое алиби. Однако его сумели разру-
шить недобросовестные работники. Каким образом? А вот так. Жена Кравчен-
ко продолжала настаивать на своих показаниях, тогда они ее посадили и
стали в открытую угрожать, что сделают соучастницей убийства, если она
не скажет, что муж явился в восемь, а не в шесть вечера. Читая показа-
ния, я видел, как путалась женщина, пока наконец не признала того, чего
от нее требовали. Впрочем, позднее, когда мы се допрашивали, она объяс-
нила, почему так поступила: она боялась, что ее засудят как соучастницу.
Подобную операцию провернули и с ее подругой. Ту просто посадили в
КПЗ за лжесвидетельство, как ей объяснили. А когда трехдневный срок, от-
пущенный на задержание без санкции прокурора, прошел, следователь вынес
постановление о ее освобождении, однако из камеры не выпустил. Можно се-
бе представить, что было с несчастной женщиной. После такого страшного
шантажа нетрудно выбить из человека любые показания. Что и было сделано.
Потом я взялся за "признательные показания" самого Кравченко, которые
резко противоречили обстоятельствам дела. Подследственный спутают воз-
раст девочки, неверно описал ее одежду, трижды и всякий раз по-новому
описывают место преступления. Показал, например, что убивал ножом, куп-
ленным в таком-то магазине, а потом бросил орудие убийства в реку. Но в
указанном им магазине подобными ножами не торговали, а в реке, как ни
искали, никакого ножа не нашли.
Словом, я старался доказать, что в распоряжении следствия не было ни
одною объективного доказательства, подтверждающего признание обвиняемо-
го. И более того, сами его признания резко противоречат обстоятельствам
дела. И когда Кравченко в жалобах и прошениях о помиловании продолжал
доказывать свою невиновность, его доводов никто не желал слушать.
Уж если я, юрист с многолетним опытом следственной работы, обладающий
определенными процессуальными правами, не могу доказать Верховному суду
невиновность Александра, и это теперь, когда найден настоящий убийца и
все его показания подтверждены фактами, то что мог сделать, на что наде-
яться этот бедный парень!..
Труднее всего было доказать, что сокамерник Александра настойчиво из-
бивал его, превращал каждую минуту жизни в пытку, требуя взять убийство
на себя. Да, Кравченко жаловался, что здоровенный амбал днем и ночью из-
бивает его, но тюремная медицина следов пыток, как правило, не фиксиру-
ет. Значит, следовало отыскать этого уголовника, иначе спор с Верховным
судом теряет всякий смысл. Кравченко утверждал, что его избивают, а со-
камерник категорически это отрицает. Но почему же суд должен верить уго-
ловнику?
Словом, поднял я все дела и отыскал этого М. Оказывается, в те дни он
по новой сидел. На этот раз в Ставропольской тюрьме, где занимался уже
привычным ему делом. Оказалось, что к нему в камеру подсадили одного
арестованного председателя колхоза. И этот М. с напарником должны были
заставить председателя подать "явку с повинной". За усердную "работу"
напарник получал от М. наркотики в качестве оплаты труда. Дальше -
больше. Выясняю, что этот М. является вором и одновременно платным аген-
том номер 7 и нередко он использовался для выбивания из заключенных нуж-
ных следствию показаний. Но с председателем колхоза они перестарались.
Медицинское обследование показало, что арестованному причинены закрытая
травма грудной клетки с переломом семи ребер и другие телесные поврежде-
ния. Установили мы также, что свои систематические избиения председателя
этот уголовник постоянно сопровождал угрозами убить и "циничными предло-
жениями". Таким образом, по сути повторялась история с Кравченко: то же
действующее лицо, те же методы выбивания нужного признания. Одно только
