бы официально проводить допросы. Мальчик выполнил поручение, но весьма
неохотно: мол, надоели уже все, приезжают, приказывают, гоняют без де-
ла... Однако ключи принес. И я снова повторил допросы тех, кто были на
проводах и подтверждали алиби учеников. После чего сам решил пройти по
пути пострадавших и Джигкаева, опираясь на их показания. Обратил внима-
ние на тот факт, что женщины могли опоздать к автобусу по той причине,
что заходили в местный магазин, куда, как они сообщили, по словам Джиг-
каева, нередко завозят всякий дефицит. А вечером, снова сидя в сельсове-
те над материалами дела, решил провести следственный эксперимент. Вот
его условия. Установлено, что нападение произошло в 20.45. Сколько вре-
мени женщины подвергались насилию, неизвестно, но дежурный сообщил, что
у проходной они появились в 23 часа. Одна из родственниц Икаева утверж-
дает, что, выйдя с работы в 21.50, самое позднее - в 55 минут, видела
учеников, идущих на проводы, и пришла практически вместе с ними в дом в
22.05.
Значит, с момента нападения на женщин и, соответственно, Джигкаева до
его появления в доме Икаевых прошел час двадцать минут.
Несколько раз я сам пробежал этот длинный маршрут, делая короткие ос-
тановки и имея в виду, что дело происходило практически уже ночью, в
темноте. Мне тогда было двадцать семь лет, имел спортивное звание канди-
дата в мастера и, естественно, не курил.
Я поставил людей у дома Икаевых, на месте нападения, у школы и колон-
ки на центральной улице, пригласил Джигкаева, Мы сверили часы и отправи-
лись вдвоем с мальчиком. Он почему-то нервничал. Было достаточно темно,
и от места нападения он бежал быстро - через ямы, валуны, вброд через
речку... Я понимал его: после крепкого удара не так еще побежишь, опаса-
ясь за свою жизнь. Оказавшись у школы, Джигкаев не стал терять времени,
отпущенного на его рассказ о насильниках, и мы помчались обратно. Это
тоже укладывалось в схему. Однако, не обнаружив никого на месте нападе-
ния, они могли уже спокойно возвращаться домой. Нет, заявил Джигкаев, мы
бежали. Ну хорошо. У водопроводной колонки я остановил его: мол, вы же
тут стояли, чистили одежду. Но он торопится, не слушает. И мы снова бе-
жим, теперь уже к дому Икаевых.
Итак, на все путешествие, во время которого я только и успевал давать
команду участникам эксперимента: фиксируйте время! - нам потребовалось
полтора часа. Очень быстрого бега.
Закончив, мы составили обстоятельный протокол - со свидетелями, поня-
тыми. Подписали его, Джигкаева я отпустил домой до утра, а сам стал при-
водить себя в порядок после всего этого ужаса.
С утра проверил наш ночной путь и обнаружил, что Джигкаев вел меня
невероятно неудобным, зато самым коротким путем. Но ему было пятнадцать
лет, и он прыгал как молодой козел, а я был ему уже далеко не ровня.
Значит, он сумел разгадать мой замысел.
Я вызвал в сельсовет родителей всех шестерых учеников и сообщил им,
что расследование закончено и больше никто им надоедать и таскать на
допросы не будет. Самих же учеников попросил в последний раз явиться в
прокуратуру, в город, чтобы поставить свои подписи на некоторых ранее
составленных процессуальных документах. С тем и уехал. На следующий день
они явились, я отвел их в МВД и там задержал. Их развели по разным каме-
рам. Начались тяжелые, утомительные допросы подростков. Среди них, кста-
ти, оказался сын участкового инспектора Качмазова. Именно папаша в ту
злополучную ночь практически не спал вовсе, разыскивая насильников.
В середине второго дня допросов один из них заговорил.
Еще утром они увидели женщин, направлявшихся в часть, и тогда же воз-
никло желание "оформить" их. Собирались перехватить на обратном пути, но
оказалось еще светло. Опасно. Целый день, ожидая, играли в футбол неда-
леко от лагеря. Когда же вечером появились женщины, приставили к ним
Джигкаева, чтобы не торопился, задержал. Он и постарался, рассказал о
магазине с дефицитом, вообще не спешил. Разыграл спектакль по поводу
возможного нападения, напугал, "подготовил" и повел туда, где их уже
ожидали приятели. Дальнейшее было ясно. Он ловко сыграл роль защитника
несчастных женщин, "пострадал" за это, но быстро оправился и... первым,
тоже скинув рубашку, кинулся их насиловать. А те рыдали: мальчика, на-
верное, убили!..
Бросив наконец женщин, ученики вернулись в село, привели себя в поря-
док и отправились к приятелю.
Поздно ночью, расставаясь, договорились: если Джигкаева будут допра-
шивать, валить все на учителей, тем более что они уже пытались загово-
рить с женщинами. Поднятый среди ночи Джиткаев позже все подробно расс-
казал приятелям, также и про то, что в насилии он обвинил учителей, ко-
торые встретились совершенно случайно, но оказались удобными фигурами
для этой цели.
После того как раскололся первый из них, дело пошло быстро. Последним
я вызвал Джигкаева, самого младшего. Входит он в кабинет, где, распустив
сопли, сидят с ощущенными глазами его приятели, и все понимает с ходу:
то, что готовилось три месяца, рухнуло. "А ты, - говорю, - Джигкаев, в
разведчики годишься. Это ж надо - такую историю придумать!" Посмотрел он
на приятелей. "Ну что, тогда все герои были! А сейчас? Я тоже буду расс-
казывать..."
Все полностью совпадало.
Взял я с собой ученика Качмазова, который был с ножом, но в ту же
ночь его выбросил, взял металлоискатель и отправился в село. Привез экс-
пертов, облазил с ними все огороды, и нашли мы тот самый поржавевший
нож, который был опознан.
Прокурору республики доложил, что четверо обвиняемых по делу об изна-
силовании, сидящие уже четвертый месяц, невиновны.
- То есть как - невиновны?
- Виноваты другие шестеро, - и прошу санкцию на арест.
Прокурор изучил все собранные за последние дни материалы и санкциони-
ровал арест всех шестерых. А мне надо ехать в тюрьму, освобождать лю-
дей...
Пригласил потерпевших.
- Настаиваете на своих прежних показаниях?
- Никаких сомнений в этом нет. Да и мальчик все видел... Опять же фи-
гура, которая на ощупь... - ну и так далее.
- Жалели, - говорю, - мальчика. Плакали... А ведь это он первым одну
из вас насиловал... - И рассказываю, как было дело.
Что они могли ответить?
Поехал я в тюрьму с постановлением об освобождении четверых из-под
стражи, посадил в машину и привез к себе в кабинет, где и объявил об
этом. Принес извинения от имени власти. Затем сам прокурор республики
пытался объяснить им арест роковым стечением обстоятельств.
А у прокуратуры, можно сказать, толпа собралась: родственники учите-
лей, родители учеников. Последние возмущались: за что детей посадили?
Дело было направлено в суд, который и определил меру наказания моло-
дым преступникам. А я не могу забыть его. Единственный случай, пожалуй,
за все тридцать лет моей работы, когда удалось разрушить столь убеди-
тельную систему доказательств. Причем источником их оказались в основном
школьники.
НИКОМУ НЕ НУЖНЫЕ?
К сожалению, рассказанная выше история Мишки Иванова - редчайшее иск-
лючение из правил. Чаще всего бывает наоборот. Об этом хорошо знает на-
чальство СИЗО знаменитых питерских Крестов, где кроме взрослых содержат-
ся под арестом более восьмисот несовершеннолетних правонарушителей. Сре-
ди них есть немало настоящих преступников, совершивших тяжкие преступле-
ния с особой жестокостью. Есть, к примеру, группа мальчишек из Петербур-
га.
Эти начинали с мелкого воровства. Потом их прибрали к рукам взрослые
рэкетиры. Пацаны превратились в их шестерок и собирали дань с владельцев
киосков и ларьков. Причем вошли во вкус и так усердствовали, что в слу-
чае неповиновения коммерсантам грозили страшные побои, а то и смерть.
Такие вот славные ребятишки...
Но куда больше в СИЗО обычных мальчишек, которые, что называется,
сваляли дурака, впервые оступились. Пятнадцатилетний Леша К., к примеру,
пытался угнать машину. Теперь сидит, ждет суда. Коля Д. выдавят стекло
из "Жигулей". А Витя Н. - тот вообще стащил из ларька коробку "сникер-
сов...
Разве эту публику так уж необходимо было сажать в следственный изоля-
тор?
Конечно, гулять ли парню на свободе или сидеть в камере определяет
следователь, а санкционирует решение прокурор. Нет в наших законода-
тельных актах точного определения, когда арест необходим, а когда можно
ограничиться сугубо административными мерами, подпиской о невыезде или
попечительством родителей. Вот и получается, что за сравнительно безо-
бидное правонарушение подростка посылают под арест. Ведь следователю так
удобнее: всегда можно допросить подследственного, он никуда не убежит,
не надо посылать повестки, не наделает новых бед... К тому же многие из
обитателей СИЗО - дети из неблагополучных семей, или просто бездомные,
или ребятишки с диагнозом "дебильность"...
Но все эти доводы, абстрактно логичные и понятные, превращаются в
ничто, когда понимаешь, что речь идет о конкретных судьбах конкретных
людей. Нельзя лопоухих пацанов посылать на выучку к авторитетам! Времени
на криминальное образование тут хватает.
К труду ребят привлекать нельзя, а уследить за тем, кто и с кем обща-
ется, практически невозможно. Причем число обитателей СИЗО неуклонно
растет. Каждый месяц из этого учреждения по приговору суда отправляют в
колонии человек тридцать, а на смену им поступает чуть ли не вдвое
больше.
Но главная беда, что живут ребята в таких условиях не день или неде-
лю, а чаще всего многие месяцы, а то и годы. Так долго тянется следствие
и ожидание очереди судебного разбирательства в перегруженных делами пе-
тербургских судах. Вот и получается, что поступает в СИЗО мальчик, осту-
пившийся впервые в жизни. А выходит отсюда уже закаленный уголовник, по-
лучивший "высшее криминальное образование".
Можно, конечно, стучаться в двери судов, прокуратуры, упражнения юс-
тиции. Только дело что-то никак не сдвигается с мертвой точки: ведь суды
перегружены потому, что для обеспечения их нормальной работы у госу-
дарства не хватает средств. Меняется и характер преступлений. Больше по-
ловины дел, Заведенных на несовершеннолетних, связаны с групповыми прес-
туплениями, которые особенно трудно расследовать.
Кого-то задержали, кто-то ударился в бега, и пока его не поймали, де-
ло невозможно довести до суда. При групповых преступлениях трудно просто
собрать всех свидетелей и пострадавших. Вот и тянется следствие беско-
нечно, как резина, а то и вовсе замирает...
Страшная это тема, тяжелая: детская преступность. Официальная статис-
тика: каждый шестой школьник Петербурга "балуется" наркотиками, то есть
хотя бы раз их попробовал. Практически каждый до пятнадцати лет пил вод-
ку. В "колыбели революции" - 30 тысяч бездомных детей. Из каждой дюжины
задержанных малолетних бомжей каждый второй находился либо в состоянии
опьянения, либо токсического отравления.
Те из пацанов, кто попал за решетку из детских домов и приютов, уже
туда не вернутся: выросли. Тем, кто ушел из дома, из пьяной, беспутной
семьи, обратной дороги тоже нет. Да и родителям они вроде бы без надоб-
ности.
Подростки, вернувшиеся из тюрьмы, буквально обречены. На работу нигде
не устроиться и жилья не получить... Стало быть, и государству они не
нужны? Вот и выходит, что большинство этих Лешек, Колек и Витек, поса-
женных за решету изза дурацкого, пустякового дела - люди без будущего.
Отверженные, почти по Гюго.
Но заботить нас должен не только и не столько моральный аспект проб-
лемы К сожалению, у нас в стране функционирует и довольно успешно, сис-
тема воспроизводства преступного мира. Ведь те, кого отвергает общество,
рано или поздно попадут в криминальные структуры. Шестерками, подручными
рэкетиров. Мелкими воришками. Форточниками. Пока возраст, худоба и лов-
