лись в лес, неожиданно напал, изнасиловал, нанес несколько ножевых ран.
С трупа снял кольцо, серьги и часы. Тело забросал ветками. После чего
вернулся на базу и продолжал дежурство. Через несколько дней пошел на
базар. Одному грузину продал золотые изделия и часы, а деньги пропил".
Поручаю следователю проверить показания на месте преступления. Прове-
рить также, могут ли принадлежать Волкову биологические выделения, обна-
руженные на трупе. Наконец, постараться найти грузина.
Через несколько дней мне представили материалы, из которых было вид-
но, что Волков точно показал маршрут движения жертвы и место совершения
преступления. Экспертное заключение подтверждало возможность происхожде-
ния биологических выделений от Волкова. Были собраны также и некоторые
другие косвенные доказательства.
Снова проанализировав все материалы, говорю следователю, чтобы он по-
работал с Волковым по деталям преступления. Тот опять докладывает, что
Волков "железно стоит" на своих признательных показаниях. Нет сомнения в
том, что убийство совершил именно он.
Начинаю допрашивать сам. Волков настаивает: "Я совершил это убийство,
и все. А других преступлений не совершал". Вникая в мельчайшие детали
его показаний, прихожу к выводу, что ничего нового, кроме того, что было
известно следствию до его ареста, Волков не дает. Допрашиваю день, вто-
рой - стоит на своем. Но ведь дело в том, что все остальные убийства бы-
ли как капли воды похожи друг на друга, и сомнений в том, что их совер-
шил один человек, тоже не было. Делаю попытку расколоть Волкова на дру-
гие эпизоды.
В какой-то момент вдруг почувствовал, что Волков что-то хочет ска-
зать, но в то же время сильно боится. Начинаю нагнетать атмосферу, расс-
казывая, что его ждет в суде с учетом его преступного прошлого. И тут он
расплакался и заявил, что никакого преступления, кроме кражи палаток, он
не совершал, а в убийстве женщины оговорил себя потому, что над ним жес-
токо издевается вся камера. Кто-то из сокамерников (можно догадаться
кто) рассказал арестованным о прошлом Волкова: об измене Родине, о зло-
деяниях на оккупированной территории и так далее. Не видя для себя иного
выхода, он решил оговорить себя, а в суде рассказать правду.
При проверке эти показания Волкова нашли свое полное подтверждение. И
дело в части обвинения его в убийстве было прекращено. При этом на упре-
ки в свой адрес со стороны коллег я отвечал: "Да, Волков страшный чело-
век и не заслуживает хорошего отношения к себе, но мы-то с вами не Вол-
ковы, мы должны руководствоваться только законом".
Я привожу этот эпизод для того, чтобы показать на конкретном примере,
что при определенных обстоятельствах оговорить себя может любой человек,
даже такой, как Волков...
И вот мы наконец дождались: пришло сообщение о том, что совершено на-
падение на женщину, и хотя жертва преступника была в страшном состоянии,
полузадушенная, с черными пятнами на шее, она осталась живой - и это
главное. Я направил к ней опытного следователя 3. Атаманову - надеясь,
что ей удастся уговорить пострадавшую сообщить нам любые сведения о
преступнике.
Женщина долго отказывалась писать заявление и рассказывать о проис-
шедшем. В конце концов ее удалось уговорить. Она умоляла убийцу оставить
ее в живых, на что он возражал, что в этом нет ему резона. И он стал ду-
шить ее. Решив, что она уже мертва, отволок в сторону, где потемнее, и
бросил. Как он выглядел? Высокий, на груди и руках татуировка. По этим
смутным воспоминаниям мы составили фоторобот и тут же разослали его всем
подразделениям органов МВД, на предприятия, в учреждения, учебные заве-
дения и так далее.
Наконец женщина более-менее оправилась от жуткого потрясения, и мы
предъявили ей альбом с фотографиями особо опасных преступников в надеж-
де, что она вдруг кого-нибудь опознает. И она действительно указала
пальцем на одно фото: кажется, похож.
На фотографии был изображен некто Стороженко, водитель грузовика. По
малолетству имел две судимости. Какая группа крови? Оказывается, не про-
верялся. Когда на его автобазе начали проверку, он уволился и перешел на
другую, где проверка уже была завершена.
Я немедленно отправил следователя проверить путевые листы Стороженко,
чтобы выяснить, где он был и что делал в дни, когда совершались преступ-
ления. Вот, скажем, нашли убитую женщину неподалеку от Рославльского
шоссе, ездил ли в это время туда Стороженко? Да, ездил в поселок Гнездо-
во.
Другое убийство было совершено в самом Смоленске в выходной день,
когда ни одна автобаза не работала. Проверили Стороженко: оказалось, что
именно в этот день ему была выписана путевка - он вывозил снег из центра
города.
В одном из последних убийств тоже оказалось интересное совпадение.
Родные убитой примерно в это время возвращались домой и видели на шоссе
автомашину "ГАЗ-93", стоящую с поднятым капотом. Проверили все машины
этой марки по области, которые в тот день могли проезжать по шоссе. Их
оказалось достаточно много - 76 штук. Но среди них была и машина Сторо-
женко!
Интуиция подсказывала мне, что надо спешить, совсем не исключено, что
преступник мог иметь среди работников правоохранительных органов ко-
го-нибудь из знакомых. Да ведь и дело было громким, кто только не гово-
рил о нем. Конечно, проще всего было бы предъявить пострадавшей самого
Стороженко. Что мне настойчиво, кстати, и советовали сделать. Но ведь
женщина долго пролежала в беспамятстве, да и дело происходило в темноте.
А если не опознает? И другой вариант: она опознает, и Стороженко в луч-
шем случае сознается в этом эпизоде. Но как доказать остальные? А дока-
зывать придется каждое убийство.
Я срочно связался по поводу Стороженко с руководством колонии в Ки-
ровской области, где он отсиживал свой срок. Характеристика на него
пришла убийственная: дерзок, опасен, предельно жесток.
И я решил, что ему пока рано знать, что его последняя жертва оказа-
лась живой.
Но и тянуть дальше тоже было нельзя. Ко мне уже подключили работника
местной милиции по поводу Стороженко. Оказывается, он у них уж так про-
верен-перепроверен, что дальше некуда, он и общественный инспектор ГАИ,
и состоит в агентурной сети, и вообще вне подозрений. А что было - то
когда было! "По малолетке"...
Узнав об этом, я был уже уверен, что Стороженко так или иначе, но ви-
дел свой размноженный портрет и, естественно, готовит жесткую оборону.
Взяли мы его рано утром 21 июля 1981 года, когда он отправился на ра-
боту. Одновременно раздельно от него вызвали на допрос жену и брата, а
дома начали обыск.
Стороженко улыбался, вел себя спокойно. Симпатичный, даже красивый
парень. Узнав причину задержания, весело рассмеялся.
А я начал задавать ему самые простые на первый взгляд вопросы. Между
прочим, спросил: "Приходилось ли вам ездить в поселок Гнездово?" - "Ез-
дил, - отвечает, - не помню только когда. Ездил через Красный Бор".
Ага, думаю, почуял опасность. И опасность эта - Рославльское шоссе,
где произошло убийство. А он сразу: ездил, но другой дорогой. Вижу, нас-
тораживается.
"Вот вы, - говорю, - не прошли проверку на группу крови. А хотите я
скажу, какая она у вас?" - "Скажите". - "Четвертая". И вызываю в кабинет
лаборантку. Так и оказалось: четвертая группа.
А тут телефон звонит: следователь Атаманова, допрашивающая жену Сто-
роженко, говорит о том, что та, ничего не подозревая, рассказала о по-
дарке мужа в прошлом году - золотые серьги-кольца. Но она их сломала и
отдала в починку.
Я тут же: "Дарили когда-нибудь жене золотые вещи?" - "Никогда", - от-
вечает. Я даю ему расписаться в протоколе. А после знакомлю с показания-
ми его жены. Он, конечно, резко возражает, говорит, что жена врет, но...
Нашли мы и мастера, чинившего эти серьги, и даже ювелира, который их де-
лал, и в фотоальбоме украденных вещей показали эти серьги Стороженко. В
том самом альбоме, что носил с собой каждый участковый.
А во время обыска в его доме, среди хлама и мусора, были обнаружены
оплавленные кусочки металла, которые оказались обломками ювелирных изде-
лий. Используя эти и другие обстоятельства, я два дня допрашивают Сторо-
женко.
На третий день он признался. Это было 23 июля. Замечу, что принял де-
ло я 3 апреля. Три с половиной месяца - это хороший срок, если учесть,
что следственная группа союзной Прокуратуры безрезультатно работала око-
ло двух лет. Впрочем, почему же безрезультатно? Гончаров-то все еще си-
дел, и ретивый следователь вытягивал из него показания об убийствах, ко-
торые совершал совсем другой человек. Итак, первое признание получено.
Но уже в тюрьме Стороженко вдруг словно сорвался, впал в состояние тако-
го бешенства, что у дверей его камеры всю ночь дежурил надзиратель: боя-
лись, что он способен на самоубийство. Но - обошлось. И Стороженко все
понял, успокоился, я бы даже сказал, перестроился и стал спасать свою
жизнь. Чем? Полными признаниями. Он подробнейшим образом все рассказал,
показывал места преступлений, опознавал убитых им, вспоминал мелкие де-
тали. Словом, полностью сознавшись в одиннадцати убийствах, перешел... к
двенадцатому. К убитой им у озера женщине.
Но ни в милиции, нигде никаких данных по этому убийству не было, ни-
какого трупа не находили.
Ну, по поводу действий местной милиции мне картина была в общем-то
ясна. Поэтому я решил поинтересоваться в прокуратуре и судах: не припом-
нит ли кто? И вспомнили. Действительно, была у озера убита женщина. Но
дело это давно прошло через суд, а убийца, муж той женщины, во всем соз-
нался, получил срок 9 лет и отсиживает его в колонии, километрах в 80 от
Смоленска.
Я - в машину и в колонию. Привели - невысокий, бледный, наголо остри-
женный. Фамилия - Поляков. Спрашивает без всякой надежды в голосе: "Что
вам еще от меня нужно? Я уже признался, я убил жену, чего еще от меня
хотите?" Действительно, что мне нужно? Со Стороженко мне было легче: я,
изобличая, вынуждал его признаться. А здесь все было другое: я представ-
лял себе схему "признательных" показаний Полякова и собирался их разру-
шить. Ведь знал же я, кто истинный преступник.
"Вот вы по своему делу сказали следователю, что бросили нож в озеро.
Но ножа там не нашли". Молчит. "Вы сказали, что незадолго до убийства
распили с женой в кустах бутылку вина. Не нашли там вашей бутылки".
По-прежнему молчание. "Ни одного доказательства нет, - говорю. - И еще
объясните мне. Вот вы достаточное время прожили с женщиной. Наконец ре-
шили с ней расписаться и поехали в райцентр в загс и по дороге убиваете
ее. Так зачем же было это делать?" Поляков продолжал молчать. "Говорите,
я должен знать правду".
Всю ночь он молчал, а под утро расплакался. Словно душа оттаяла. И
стал рассказывать, как все произошло, назвал мне имена тех работников
милиции, которые заставили его взять на себя убийство жены.
Я понял, что после этого рассказа Полякова нельзя оставлять в коло-
нии, его уберут любым способом. Что теперь оставалось делать? Немедленно
запросил я санкцию прокурора, опечатал и забрал с собой дело Полякова,
его самого, увез в Минск и там посадил в "вагонзак", идущий в Москву. И
до своего освобождения он просидел в Бутырке. Вернувшись в Москву, я
прекратил его дело, но возбудил другое - против тех сотрудников органов,
которые совершили это жестокое беззаконие.
Ну а дальше пошла самая тяжелая работа: надо было доказывать бук-
вально каждый эпизод, проверять и перепроверять каждую деталь показаний
Стороженко.
Вот, к примеру, он заявляет, что часы убитой им женщины он бросил в
колодец. Показал его - старый, давно заброшенный. А на дворе декабрь,
холод лютый. Стали мы вычерпывать этот колодец, забитый всякой дрянью,
дохлыми кошками и еще черт знает чем. Три дня работали, но часы все-таки
