искусственно. Таким же противоестественным казалось правление
сразу двух президентов, засевших в Кремле. Мне тогда уже было
ясно, что Ельцин двоевластия не потерпит и этот период очень
быстро закончится не в пользу Горбачева.
На первых порах оба президента сотрудничали, стараясь
находить компромиссы. Михаил Сергеевич имел перед Борисом
Николаевичем преимущество не в Кремле, а в своей загородной
резиденции Огареве. Там собирались главы других союзных
республик. Горбачев пил свой любимый армянский коньяк
"Юбилейный" и за столом вел себя по-царски. Ельцин злился на
него, выступал резко, но коллеги Бориса Николаевича не
поддерживали. Возможно, в душе кто-то и разделял мысли
российского президента, но в присутствии Горбачева не принято
было высказывать одобрение.
Для участников огаревских встреч Горбачев был все таким
же президентом СССР, как и до путча. Они воспринимали встречи
с ним как заседания Политбюро под чутким руководством
Генерального секретаря ЦК КПСС. Дух партийного чинопочитания и
субординации по-прежнему пропитывал атмосферу Огарева. А для
Ельцина президент СССР уже был временной фигурой.
Наконец все важные государственные посты при энергичном
участии Бурбулиса были распределены. И среди ближайшего
окружения Ельцина началась борьба за кабинеты в четырнадцатом
корпусе Кремля. Илюшин приглядел себе самый лучший кабинет
(принадлежавший прежде Примакову) - отделанный в европейском
стиле, с современной мебелью. К нему примыкала большая комната
отдыха и миниспортзал с тренажерами. Бурбулис увлекался
спортом и очень хотел получить доступ к этим тренажерам. Но
Илюшин без особого труда "обыграл" Геннадия Эдуардовича и
завладел кабинетом.
Со всеми, кто слишком близко сходился с шефом, Виктор
Васильевич вел подковерную борьбу. Внешне не выказывая ни
ревности, ни антипатии к намеченной жертве, методично плел
паутину вокруг соперника. Бурбулис один из тех, кто в нее
угодил.
Другим человеком, с которым у Илюшина продолжалась
многолетняя вражда, был Л. Е. Суханов. Лев Евгеньевич
познакомился с Ельциным в Госстрое и там работал у него
помощником. И Суханов и Илюшин считали себя первыми, оба
боролись за близость к шефу. Через несколько месяцев после
переезда в четырнадцатый корпус выяснилось: Илюшин имеет
все-таки преимущество. Борис Николаевич давал ему больше
поручений по службе.
Зато на отдыхе Ельцин предпочитал общаться с Сухановым.
Лев замечательно поет, играет на гитаре в особом, дворовом
стиле. Он - человек с Красной Пресни, и мы часто вспоминали
детские и юношеские годы, я ведь там же вырос.
Кстати, после президентских выборов в 1996 году, пока
Ельцин болел, Чубайс активно "вытравливал" наиболее давних
сподвижников президента. Дошла очередь и до Суханова. Тогда он
пришел к нам с Барсуковым и нарисовал схему службы помощников
президента, предложенную Чубайсом. Все квадратики, кроме
одного, в схеме были заняты другими фамилиями. Вакантным
оставалось малопривлекательное место помощника по социальным
вопросам. Суханов готов был занять и эту должность, но
внутренне приготовился уйти, хлопнув дверью.
Чубайс же, переговорив с Сухановым, вдруг изменил к нему
отношение - не стал трогать. Оказывается, Лев Евгеньевич так
искренне и яростно разоблачал коварного Илюшина, что Чубайсу
такая позиция показалась полезной, возможно, для дальнейшей
нейтрализации первого помощника президента. После этой беседы
пустой квадратик заполнился фамилией Суханова.
А в 91-м году о нейтрализации Илюшина никто и не
помышлял. Наоборот, он день ото дня укреплял свои рубежи и
старался привести на работу людей из Свердловска.
Сначала появилась первая группа спичрайтеров президента.
Их было трое: Геннадий Харин, Людмила Пихоя и Александр Ильин.
Ельцин согласился принять только двоих, Ильин ему не
понравился. Но все-таки шефа удалось уговорить. Эти ребята ему
очень помогли в период первых президентских выборов. Работали
они бескорыстно, за идею. Сейчас это звучит смешно, но было
время, когда многие верили в скорое демократическое будущее
России.
Именно спичрайтеры сыграли решающую роль в назначении А.
В. Руцкого вице-президентом России.
На первые президентские выборы все кандидаты шли парами:
Рыжков с Громовьм, Бакатин с кем-то еще, а Ельцин - один. Пару
Борису Николаевичу хотели составить несколько претендентов,
основными из которых были Гавриил Попов и Геннадий Бурбулис.
Ельцин же не был в восторге от этих кандидатур.
Однажды он поделился со мной:
- Ну как я возьму Бурбулиса? Если он появляется на
телеэкране, то его лицо, глаза, манера говорить отталкивают
потенциальных избирателей!
С годами, видимо, взгляды президента на мнения
избирателей изменились - иначе Чубайс никогда бы рядом не
появился. Анатолий Борисович явно превзошел Геннадия
Эдуардовича по силе народной антипатии.
Но в момент колебаний шефа - идти на выборы в паре с
Бурбулисом или нет - Гена сам испортил себе карьеру. Он, как и
семья Ельцина, жил в Архангельском. Однажды выпил лишнего и в
присутствии женщин - Наины Иосифовны и Тани Дьяченко - во
время тоста начал материться. Потом от спиртного Бурбулису
сделалось дурно, и он, особо не стесняясь, отошел в угол
комнаты и очистил желудок, а затем как ни в чем не бывало
продолжил тост.
Ничего подобного я прежде не видел. Женщины окаменели и
восприняли происходящее, как унизительную пытку. А Бурбулис,
выдававший себя за проницательного психолога, интеллигентного
философа, даже не сообразил, что в это мгновение вынес сам
себе окончательный приговор. Просто исполнение приговора чуть
затянулось.
Выборы приближались, а подходящей кандидатуры
вицепрезидента так на горизонте и не возникло. Попов спиртным
не злоупотреблял, зато "забивал" шефа интеллектом. Ельцин уже
не знал, куда деваться от профессорских идей космического
масштаба. В отчаянии вспомнили про Силаева, но он не внушал
доверия.
...Наступил последний день подачи заявки, а шеф так и не
определился с вице-президентом. И тут ко мне с утра в кабинет
заходят возбужденные спичрайтеры и одновременно, перебивая
друг друга, выпаливают:
- Саша, у нас родилась сумасшедшая идея. Просто
сумасшедшая! Давай предложим Борису Николаевичу сделать
вице-президентом Руцкого. Он Герой Советского Союза, летчик,
полковник...
Я возразил:
- Руцкой же громче всех выступал против Ельцина, вы что,
забыли?
Они настаивали:
- Да ты пойми, он раньше заблуждался, сейчас же Руцкой
возглавил фракцию "Коммунисты - за демократию". А если Борис
Николаевич его призовет к себе, мы получим часть голосов
коммунистов.
Я задумался. Людмила Пихоя, заметив мои колебания,
усилила доводы:
- Саша, ты посмотри, Ельцин - красивый, высокий, а рядом
с ним будет Руцкой в военной форме, со звездой героя, с усами,
наконец. Все бабы наши.
Решив, что Людмила больше меня понимает в женских вкусах,
я сдался.
- А как эту идею побыстрее пропихнуть? - спросил я
спичрайтеров.
- Саша, ты иди к Бабаю (так Люда звала Ельцина) и
попроси, чтобы он нас принял.
Шеф выслушал мою просьбу с явным недовольством:
- Ну ладно, пусть заходят, чего они там еще выдумали.
Он пребывал в напряжении. Сроки поджимали - нужно было
давать ответ, а ответа нет. Борис Николаевич ночь спал, а так
и не решил, с кем же идти на выборы.
Вошли двое, Геннадий и Людмила, и наперебой с восторгом
перечислили ему преимущества Руцкого. Ельцин преобразился:
- Вот это идея, вот это я понимаю!
Не медля ни минуты, он вызвал Руцкого и предложил ему
идти кандидатом в вице-президенты. На глазах у Руцкого
появились слезы благодарности:
- Борис Николаевич, я вас никогда не подведу, вы не
ошиблись в своем выборе. Я оправдаю ваше высокое доверие. Я
буду сторожевой собакой у вашего кабинета!
После этой договоренности была подана заявка в
избирательную комиссию. Руцкого сфотографировали вместе с
Ельциным у камина, а спичрайтеры написали привлекательную
биографию полковника.
Проходит год. Руцкой показывает, кто он есть на самом
деле. Гена Харин, принявший "осечку" с Руцким на свой счет,
тяжело заболел. Он изменился внешне, замкнулся и вскоре попал
в больницу. Мы навещали его, уговаривали не переживать. Но
через некоторое время он умер.
Просматривая прессу, я часто поражался сложности,
надуманности журналистских умозаключений. Эксперты и
политологи выстраивают целые теории, анализируют мифические
цепочки кремлевских взаимоотношений, чтобы логично объяснить
то или иное кадровое назначение. Но никаких теорий в
современной российской кадровой политике не было и нет. В
91-м и позднее люди с легкостью попадали во власть и еще легче
из нее выпадали. И даже не личные пристрастия Ельцина или
Горбачева определяли выбор конкретного кандидата. Все
определял случай. А в кадровой лотерее тех лет было много
выигрышных билетов.
После путча и проведения кадровых перестановок Борис
Николаевич захотел отдохнуть. У него сложились дружеские
отношения с Горбуновым, Председателем Верховного Совета
Латвии. Тот несколько раз звонил, приглашал в гости, и наконец
шеф решился поехать в Юрмалу на пару недель.
Горбунов поселил нас в государственном особняке, как
высоких гостей. Хотя в первый наш приезд в Юрмалу такого
особняка он Ельцину не выделил и жил шеф в простом гостиничном
номере, обставленном скромной латвийской мебелью.
Была ранняя осень - красивое время для отдыха в
Прибалтике. Море еще не сильно остыло, но на купальщиков уже
смотрели как на "моржей". Мы с Борисом Николаевичем
прогуливались по побережью и наслаждались морским воздухом.
Кричали чайки, дети выискивали кусочки янтаря на берегу, и
казалось, что бессонные ночи в Белом доме, изнурительная
борьба с политическими противниками - все это происходило
давным-давно, в другом временном измерении.
Ельцин не любил брать на отдых много охраны. По побережью
мы гуляли втроем - чуть поодаль от нас шел мой "дублер".
Однажды от группы отдыхающих, которые играли в футбол прямо на
пляже, отделился долговязый мужчина и бросился к нам. Я
насторожился. Но вид у него был сияющий, с улыбкой до ушей.
- Борис Николаевич, Борис Николаевич! - громко и радостно
орал футболист.
Ельцин тоже обрадовался случайной встрече и крепко обнял
знакомого. Так я познакомился с Шамилем Тарпищевым.
Поговорив с Шамилем, Борис Николаевич решил каждый день
играть в теннис. Я же боялся ракетку в руки взять. В первый
приезд в Юрмалу мы играли на кортах санатория ЦК. Пару Борису
Николаевичу составил местный инструктор, а моим партнером был
мой коллега. Тогда я впервые в жизни ударил ракеткой по мячу,
и мячик улетел совсем не туда, куда я хотел. А со стороны игра
в теннис казалась такой простой.
На следующий же день после встречи с Тарпищевым мы
возобновили теннисные матчи. Он приводил достойных партнеров.
Пригласил, например, латышского дипломата Нейланда, будущего
министра иностранных дел Латвии. Играл с нами и Сережа Леонюк.
Там же, на корте, Шамиль познакомил нас с юмористом Михаилом
Задорновым.
Теннисные успехи Бориса Николаевича были очевидны. Ему
очень нравилось играть в паре.
Меня же Тарпищев уговорил всерьез заняться теннисом уже в
Москве и в декабре 1991 года сам дал первые уроки. Я понял,
