Его собеседник чуть помедлил.
- Да, точно... Ты был во втором отряде.
Почувствовав изменение в тональности разговора, "брокеры" и казенные
пальто насторожились.
- Ну, здорово!
Щелкнули включаемые предохранители, и оторвавшиеся от рифленых рукоя-
тей ладони сошлись в крепком рукопожатии. Десять "волкодавов" перевели
дух.
В квартире Каймакова по-прежнему было тихо, но сидящий на полу чело-
век не спал. Когда щелкнул входной замок, он поднял холодный пистолет и
навел на дверной проем. Оставалась самая малость, и тогда неделю, а то и
больше можно будет не думать, где достать следующую дозу.
Громоздкая фигура заполнила проем, и пистолет оглушительно выстрелил,
изрыгнув сноп огня и тупоносую пулю, угодившую вошедшему почти в середи-
ну груди. Он отшатнулся и с шумом опрокинулся навзничь.
Человек встал, чтобы, прижав ствол к виску упавшего, выстрелить еще
раз, как было приказано. Но когда его силуэт нарисовался на фоне осве-
щенного окна, стальной цилиндрик бесшумно пересек комнату, пробил груд-
ную клетку между шестым и седьмым ребрами, раскрылся четырьмя лепестками
и, наматывая мягкие ткани и внутренности, проделал короткий кровавый
путь, рыская из стороны в сторону.
Это всегда вызывало обильное внутреннее кровотечение и болевой шок.
Нынешний раз не стал исключением, несмотря на то, что пораженное тело
было сильно насыщено наркотиком. Неудачливый убийца кулем повалился на
пол, а вскочивший на ноги Карл мгновенно всадил ему в голову вторую,
столь же страшную пулю.
Потом он ощупал грудь и выругался. Кевлар задержал шестиграммовый ку-
сочек свинца в плакированной оболочке, но полутонный удар вмял защитную
ткань в тело и наверняка сломал кость. По животу ползло что-то теплое и
липкое.
- Рот-перерот, так я обратно не дойду, - гулко раскатился выкрик ра-
неного.
И выстрел, и крик были зафиксированы микрофонами, вмонтированными в
стену за старым шифоньером и в телефонную трубку, которые исправно до-
несли их до центров прослушивания.
- Тревога на объекте "О", - отреагировал дежурный в одиннадцатом от-
деле.
- Это Карл, черт бы его подрал! - выругался оператор в комнате прос-
лушивания ГРУ.
"Брокеры" и казенные пальто мирно перекуривали, их командиры негромко
беседовали в стороне.
- Мы должны установить личности тех, кто в "Волге", и убрать их отсю-
да, - сказал старший ударного отряда.
- А у нас такая же задача по вашей "шестерке", - кивнул человек в
дубленке. - Стравливают, сволочи! В свои игры играются, а мы должны от-
дуваться!
Зеленый "РАФ" коротко просигналил, водитель махнул рукой, и командир
первого отделения подошел к радиотелефону. После непродолжительного раз-
говора он вернулся и скомандовал своим людям:
- В машину!
А коллеге из одиннадцатого отдела пояснил:
- Черт их разберет! Неожиданно дали отбой!
И усмехнулся:
- Можешь отчитаться, что ты свою задачу выполнил.
Потом нагнулся к окошку "Волги" и сказал Синаеву:
- Вам приказано возвращаться на базу, наблюдение снято.
- Мы уже приняли. А что там за переполох?
- Подстрелили нашего парня, сейчас едем забирать. Хорошо, здесь обош-
лось. Ведь могли перемочить друг друга.
- Запросто, - ответил Синаев.
Через несколько минут у дома Верки Носовой осталась лишь видавшая ви-
ды "шестерка" одиннадцатого отдела.
Для людей Верлинова эта ночь оказалась беспокойной и хлопотной. Одна
бригада имитировала задержание милицией пьяного бездельника, выстрелив-
шего от нечего делать в подъезде из стартового пистолета. Сцена была ра-
зыграна убедительно, а диалоги и реплики дали не открывшим дверей, но
внимательно слушающим соседям исчерпывающую информацию о происшедшем.
Уже под утро, когда все успокоилось и дом крепко уснул, вторая брига-
да тихо погрузила в санитарный фургон тело неизвестного наркомана и вы-
везла за город, закопав в голой, продуваемой ветрами лесополосе.
Третья бригада навела порядок в квартире.
Александр Каймаков, он же Унылый, он же Кислый, не подозревал о раз-
ворачивающихся вокруг него событиях. Когда "брокеры" и казенные пальто
стояли друг против друга с оружием на изготовку, он лежал на спине и
блаженно улыбался, а исправившаяся Верка сидела на нем верхом и добросо-
вестно трудилась с полной отдачей душевных и физических сил.
Когда в его квартире вспыхнула быстротечная, но кровавая перестрелка,
он стучал на машинке, расположившись в маленькой неухоженной кухне.
Позднее, когда вторая и третья бригады уничтожали следы происшедшего,
Каймаков обрабатывал Верку в позиции паровоз с вагончиком, которая на
широком диване и без одежды выглядела куда более привлекательной, чем в
секторе статистики. Правда, не все шло гладко и силы порой покидали Кай-
макова, но Верка быстро разворачивалась и поправляла дело, после чего
столь же быстро возвращалась в исходное положение.
Потом он снова стучал на машинке, и потом Верка опять "снимала
стресс", и хотя ни стресса, ни сил он не ощущал, он послушно следовал по
предложенному пути, пока в окне не забрезжил серый безрадостный рассвет.
Как ни странно, свет наступающего дня оказал стимулирующее воздействие,
и он, резко опрокинув повизгивающую и забывшую о несворачиваемости крови
Верку, завершил дело, как и подобает победителю. Затем обнаженные тела
обессиленно распростерлись на свежей, но уже изрядно измятой простыне,
забывшись тяжелым сном до полудня и проявив наплевательское отношение
как к трудовой дисциплине, так и ко всем другим обязательствам перед ок-
ружающим миром.
"Шестерка" одиннадцатого отдела бессменно стояла у подъезда дома.
Шок, который испытал Клячкин в кабинке платного туалета, был, пожа-
луй, самым сильным ощущением в его жизни. И в лучшие времена удачливый
фарцовщик по прозвищу Фарт никогда не держал в руках сопоставимых экви-
валентов подобной суммы.
Бомжу, которому ему подобные дали кличку Таракан, она даже не могла
присниться. Сейчас вонючая оболочка Таракана треснула, появился шанс
навсегда ее стряхнуть. Клячкин понял, что сможет не только подняться со
дна, но и достигнуть непредставимых ранее вершин... Если, конечно, суме-
ет удержать деньги в руках и остаться в живых.
Переложив десяток купюр в карман, он вышел из кабинки и встретил вни-
мательный взгляд туалетного контролера.
- Понос, что ли?
Мужику было за сорок, испитое лицо, вытатуированный на безымянном
пальце перстень с четырьмя отходящими лучами.
- Четыре года на баланде, а сегодня сала нажрался...
Мужик понимающе улыбнулся.
- Когда откинулся?
- С неделю. Только приехал. Кого-нибудь из общины знаешь?
Контролер покачал головой.
- Я давно отошел.
- Ну ладно...
Клячкин направился к выходу, но вдруг остановился, будто осененный
внезапной мыслью.
- Слушай, кореш, не в падлу, двинь мне свои шмотки... С такой картин-
кой меня в ментярню вмиг заметут...
Мужик оторопело молчал.
- Бабки есть, я полный расчет получил...
Клячкин вынул и веером развернул пятидесятитысячные купюры.
Контролер заинтересованно дернулся, но тут же нехорошо осклабился.
- Сам рисовал? Ну, мне фуфло не впаришь...
Он осторожно вытащил из веера одну бумажку, внимательно осмотрел ее,
понюхал, глянул на просвет. Потом отгрыз уголок, поднес спичку.
- Ладно, давай...
Через несколько минут Клячкин вышел на улицу в ношеном, но вполне
приличном пальто и почти новой шапке. На выбритом лице появилось почти
забытое выражение уверенности и превосходства.
И то, что в универсаме у метро он первым делом купил французский оде-
колон, бритву "Жиллетт" и английский крем для бритья, свидетельствовало
о возвращении прежних привычек. Потом он купил рубашку и галстук, белье,
несколько пар носков и сапожки на меху, большую дорожную сумку, которая
после нехитрых манипуляций увеличивала объем вдвое.
В той, прежней жизни невозможно было вот так, без всякого блата, зай-
ти в магазин и приобрести все, что душа пожелает. Теперь приходилось се-
бя сдерживать, чтобы не слишком бросаться в глаза.
Выбрав средний по стоимости костюм, Клячкин зашел в примерочную.
Здесь он переложил деньги из чемодана на дно сумки, сверху разложил куп-
ленные вещи, через несколько минут туда же лег новый костюм...
Пустой чемодан был брошен в подвал, а Клячкин с сумкой через плечо
нырнул в метро. Последними его покупками стали маникюрные ножницы, рас-
ческа и тюбик шампуня. Все это пригодилось через час, когда в отдельном
номере Центральных бань он приводил себя в порядок.
Вначале он долго стоял под душем, непрестанно намыливаясь и наблюдая,
как светлеют струи стекающей воды, потом блаженно лежал в ванне, благо-
даря судьбу за то, что не подхватил вшей, чесотку или другую подобную
гадость, неизбежно сопутствующую унылому существованию бомжа. Потом он
ощутил голод и давно не посещавшее его сексуальное желание, что дало по-
вод к меланхоличному философствованию о несовершенстве человеческой на-
туры, никогда не бывающей полностью удовлетворенной.
Возбужденная плоть островком вытарчивала из мыльной пены. Клячкин
вспомнил зоновскую штучку "мухарик", и, если бы сейчас под руку попалась
муха, он бы попробовал оторвать ей крылья и запустить на чувствительную
розовую полусферу, хотя никогда не верил в действенность такого способа
и считал рассказы о нем обычной зековской парашей. Но мух в моечном
"люксе" среди зимы не было, и Адвокат привычно сомкнул ладонь вокруг
напряженного упругого столбика. Он брезговал "петухами" и потому все че-
тыре года занимался самоудовлетворением, используя ходившие по баракам
открытки, воспоминания об охочей до всевозможных извращений жене и мно-
гочисленных подругах.
Сейчас зрительные образы не понадобились: горячая вода, расслабленное
состояние и душевный комфорт позволили быстро добиться результата. Одна
из проблем легко разрешилась, и Клячкин вспомнил античного мыслителя,
говаривавшего: "Как славно, если бы простым поглаживанием живота можно
было удовлетворять голод..."
Спрыснув распаренное тело одеколоном, Клячкин надел новое белье и
одежду и окончательно почувствовал, что возвращается к нормальной жизни.
Тараканье тряпье на кафельном полу вызывало отвращение, он хотел бросить
его прямо здесь, в урну, но осторожность победила: нельзя допускать пос-
тупков, привлекающих внимание и западающих в память окружающим.
Не надевая пальто, Клячкин вышел в длинный коридор и попросил у де-
журной - разбитной бабенки с крашенными перекисью волосами - газету или
какой-нибудь пакет. Рядом с дежурной сидела молодая девица вполне опре-
деленного вида, короткая юбка почти полностью открывала обтянутые поно-
шенными колготками ноги.
- Долго купались, - улыбнулась блондинка. - Мы уже думали - надо пой-
ти спинку потереть. Я так Гале и говорю: "Пойди, помоги человеку". А она
стесняется: "Если позовет, тогда пойду". Правда, Галочка?
Галя смотрела предельно откровенно.
- Ох, девчонки, я сейчас никакой - только из рейса, - улыбнулся Кляч-
кин, забирая кусок оберточной бумаги, полиэтиленовый пакет и нашаривая в
кармане мелочь. - Но раз вы такие симпатичные - обязательно зайду еще.
"Про муху подумал, а про бабу - нет, - озабоченно размышлял Клячкин,
запаковывая тряпье. - А ведь многие по привычке от дуньки Кулаковой от-
казаться не могут..."
С большим трудом он заставил себя надеть пальто и шапку туалетного
контролера. Сейчас они казались отвратительными и убогими. Добравшись до
ГУМа, Клячкин купил дубленку и элегантный "пирожок" из нерпы. Переодев-
шись, он облегченно вздохнул. Трансформация завершилась. Зайдя в парик-
махерскую, он подстригся, добавив последний штрих в свой обновленный по-
ртрет, затем, благоухая дорогим одеколоном и с удовольствием ощущая
скрип новой одежды по чистому телу, отправился в частный ресторанчик
