тина суточная, глаза усталые, красные, идет - еле ноги переставляет, ру-
ки в карманах да запашок...
Какой-то залетный его за своего и принял!
Опера вообще на блатных похожи, то ли подбираются так, то ли профес-
сия деформирует...
Подошел, короче, к нему парень специфического вида: папироска в углу
рта, фиксы, перстни татуированные на пальцах, мимика, жаргон - не оши-
бешься... Вначале прощупал, мол, как да что в Тиходонске. Коренев в от-
вет: менты совсем оборзели, метут всех подряд, никакой жизни нету. Да с
ужимками уличной шпаны, свистящим блатным полушепотом, через слово "по
фене". Показал, одним словом, что свой в доску. Вот знакомство и состоя-
лось Затем разговор пошел серьезный.
- Выпить хочешь?
- Хочу. Да бабок нет.
- Тут магазинчик в удобном месте... Ломанем?
- Давай!
Пошли на набережную, по дороге залетный хвалится, цену себе набивает:
- Я в Краснодаре гастроном бомбанул, в Армавире - ларек, здесь на
вокзале - киоск.
А Коренев удивляется, хвалит его за фартовость и между делом интере-
суется, куда вещи дел, деньги, другие вроде мелкие вопросики кидает...
Наконец пришли. Место действительно удобное: темный уголок, датчиков
сигнализации нет, замок навесной, с контролькой.
Опер поискал - нашел кусок трубы, протянул новому корешу.
- Давай ты, раз умеешь. А я выносить буду.
Тот к замку приладился - раз! И сорвал его к чертовой матери. До сих
пор разговоры шли, пустая болтовня, а это уже, извините, состав преступ-
ления.
Коренев его сзади по шее - трах! Тот, естественно, носом в пыль. А
опер сел сверху, руки за спину закрутил и давай в свисток дуть! Когда
приехали, картина ясная - вот взлом, вот преступник, вот орудие преступ-
ления с его отпечатками...
Доставили в отдел, дали телефонограммы в Краснодар, Армавир, тихо-
донским транспортникам позвонили - все подтверждается!
Кореневу благодарность и пол-оклада за мастерское раскрытие ряда
преступлений И впервые прозвище обозначилось: "Ну и хитрый же Лис! -
Кто? - Да Коренев Филипп Михаилович! - А-а-а... Это точно..."
Потом он много хитрых комбинаций провел, скольких блатных вокруг
пальца обвел, скольких за нос водил, кличка намертво приклеилась. А тог-
да только превращался в Лиса. Тогда же, под Новый год, с Натахой и поз-
накомился.
Числа двадцать пятого декабря это было в полдень, едет он с проис-
шествия, смотрит: стоит у обочины сосна, а за сосну девушка держится,
стройненькая, красивая и печальная. Потом он узнал, что у Натахи всегда
вид полупечальный, полузадумчивый, а тогда остановился, посадил девчонку
в машину, сосну в багажник запихал, так с незакрытым багажником и ехал.
По дороге разговорились, она о себе рассказала: медсестра, замужем,
ребенок, сосну везет одиноко живущей бабушке. Он и с бабушкой Марьей
познакомился, когда сосну на шестой этаж занес: маленькая сухонькая ста-
рушка, приветливая, порывалась чаем поить.
В этот раз чай пить не стали, Лис и так дергался как на иголках - что
там в районе случилось, может, убийство, может, тревогу объявили... От-
вез Натаху обратно в центр, а вечером вызвался сосну поставить, после
работы опять встретились - на этот раз Лис у сослуживца старый "москвич"
одолжил, опять к бабушке Марье приехали, установил он сосну, чаю выпили,
теперь Натаха спешила - муж ждет, нельзя задерживаться.
Проклиная ревнивца, Лис отвез ее домой, на другой конец города, Ната-
ха улыбалась полузадумчиво, полупечально. Совместные дела уже выполнены,
и он был уверен, что больше девушку не увидит. Но встретиться предложил,
просто так - для очистки совести, мол, выполнил все что надо. А она сог-
ласилась!
И началось... По-настоящему-то началось не сразу, вначале гуляли, как
пионеры, по набережной, за руки держались, болтали, Лис анекдоты расска-
зывал, смеялись. Ему было с ней хорошо и ей вроде тоже, хотя всегда спе-
шила: выкраивать удавалось час-полтора, а то и меньше.
Как-то в кино сходили, несколько раз Лис ее обедать водил, в кабак,
пельменную, шашлычную. Денег у него негусто, но на своей "земле" с опера
не берут, обижаются, когда бумажник достанет. И все целомудренно, Лис
только любовался тонкой фигуркой, портретным личиком, глазами - больши-
ми, чуть раскосыми, лисьими. Он много грязи повидал, но Натаха ассоции-
ровалась с чистотой и непорочностью. Воздушный облик, мечтательный
взгляд, Лис просто не представлял, как можно залезть ей под юбку, шарить
в трусах, стаскивать тонкую ткань, выпрастывая напряженные ступни... Хо-
тя ясно, раз замужем, то хоть один мужик с ней это регулярно проделыва-
ет.
Как-то он наклонился к ее лицу, но Натаха спрятала губы: "Не люблю
целоваться..." Странно! А когда, дурачась, пили пиво на набережной, пря-
мо из горлышка, она отказалась пить первой, он долго уговаривал, но без-
результатно, так и допила за ним, а бутылку он, озадаченный, забросил
далеко в реку. Странно!
Испорченный дурными примерами, мозг Лиса напомнил так ведут себя про-
фессиональные минетчицы, вафлерки, соски, потому что если "зачушкарить"
незнающего человека, то обязательно получишь по морде. Но, конечно, ни-
каких параллелей с чистым обликом Натахи Лис не провел, отогнал нелепую
мысль и тут же забыл о ней.
Они встречались более полугода. Когда позволяла служба, Лис отвозил
ее после работы домой. Служебная машина на двадцать минут сокращала вре-
мя по сравнению с троллейбусом, и эти двадцать минут они стояли на ка-
ком-нибудь пустыре или в безлюдном тупичке.
Лис целовал си щеки, нос, глаза, уши, гладил ноги, с каждым разом за-
бираясь все выше Разомлевшая Натаха ложилась ему на колени, и он переби-
рал пшеничные волосы, думая, что, если какой-нибудь испорченный развра-
щенный идиот будет идти мимо, он на сто процентов решит, что баба испол-
няет минет, причем разубедить его будет невозможно, ибо люди не верят в
чистоту чувств.
Летом Карнач на месяц уехал в Москву, на переподготовку, ключи от ма-
лосемейки отдал Лису, появилось место, куда можно пригласить Натаху, что
Лис и сделал Они выпили шампанского, суровый и сдержанный Лис признался
в любви, сказал, что хочет ее, Натаха отказывалась, влажно облизывая гу-
бы, но потом уступила.
И было то, чего он не мог представить, трусики скользнули по гладким
тонким ногам, задержались на ступнях, Натаха оттянула пальцы, как бале-
рина, и Лис преодолел последнюю преграду, отбросив скомканную ткань в
сторону.
Он находился на пределе возбуждения и ворвался в Натаху, как штыковой
удар, а она совершенно спокойно предупредила.
- В меня кончать нельзя.
Предупреждение пришлось вовремя, он тут же выскочил обратно, пятная
диван Карнача. Акт любви длился не более двадцати секунд, и повторить
его было нельзя, потому что Натаха, как всегда, спешила.
В машине она неожиданно спросила:
- Тебе это доставило удовольствие?
- Да. И очень большое, - честно ответил Лис, хотя удовольствие было
чисто моральным: наконец-то очаровательная Натаха принадлежит ему! Неу-
дачное начало - ерунда по сравнению с самим фактом обладания этой женщи-
ной. А в следующий раз он наверстал упущенное!
Но следующий раз его ошеломил. Ключ от квартиры забрал Голованов, по-
этому он отвез Натаху к загородному озеру и там двинулся по уже прото-
ренному пути, но она не позволяла снимать трусики, хотя не возражала
против предельно откровенных ласк, до крайности распаливших Лиса.
- Пожалей хоть его, - в качестве последнего довода он положил руку
девушки на ощутимо выпирающий из брюк бугорок.
- А ты дай его мне, - отстранено сказала Натаха.
Лис вжикнул "молнией", и через секунду нежная рука обхватила возбуж-
денную плоть. Выгнувшись, он откинулся на спинку сиденья. В тот же миг
Натаха стремительно нырнула вниз, как будто хотела полежать у него на
коленях, но теперь у нее имелась конкретная цель, и Лис ощутил влажное
тепло рта, плотное кольцо губ, упругие круговые движения языка И голова
Натахи ритмично двигалась вверх-вниз.
Это было настолько неожиданно, что Лис растерялся В те годы минет еще
не получил поголовного распространения, к нему прибегали отнюдь не все
женщины, действо считалось стыдным и являлось уделом специалисток, назы-
ваемых презрительно "сосками".
Лису доводилось пробовать запретный плод с профессионалкой, пару раз
удавалось уболтать на это изрядно подпоенных любительниц, которые обяза-
тельным условием ставили отсутствие окончательного результата, и если
условие нарушалось, они выплевывали куда придется высококалорийный бе-
лок, устраивали сцены и обижались не на шутку.
Сейчас минет делала Натаха - олицетворение чистоты и непорочности,
которой Лис никогда бы не осмелился предложить подобный способ сексу-
ального общения Причем делала лучше, чем та профессионалка!
Испытывая одновременно наслаждение и крайнее смятение мыслей, Лис ре-
шил предупредить Натаху о приближающейся развязке, чтобы не оскорбить ее
как тех, других дам и уберечь брюки и чехлы автомобиля. Он застонал чуть
громче, чем следовало, и зажал в ладони пучок мягких волос.
Но Натаха не испугалась, напротив - удвоила усилия, как бы торопя ко-
нечный момент, а когда он наступил, не проявила никаких отрицательных
эмоций, хотя возбужденный Лис излил изрядное количество семенной жидкос-
ти.
Когда они ехали обратно, Лис рассказывал приходящие на ум анекдоты,
чтобы не выдать овладевшее им смятение, а Натаха держалась как ни в чем
не бывало, смеялась и мечтательно смотрела вперед сквозь лобовое стекло.
Так и пошло. Теперь в те двадцать минут, что экономила машина Лиса,
Натаха, как и прежде, ложилась ему на колени, но уже не так невинно, и
проходивший мимо испорченный развращенный идиот не ошибся бы в своих
предположениях. Потом Лис подвозил ее к дому, прощался, и она шла в
семью, возвращаясь с работы точно в срок и целуя, наверное, встречающего
жену ревнивца и маленькую дочку.
Лис совершенно не знал, как к этому относится, и однажды, во время
крепкой пьянки, посоветовался с опытным Карначом.
- Ты же уже откусил кусок, - философски ответил тот. - Нравится -
жуй, не нравится - выплевывай!
Лису нравилось, и он отогнал все сомнения. Мало ли что бывает в жиз-
ни! Какой смысл копаться в чувствах, действиях, поступках, если лично
тебя они вполне устраивают? И Полная дурость их разрушать.
Он даже пожалел, что поделился глубоко личным с Карначом. Но через
месяц Карнач выехал на задержание квартирных воров, и его застрелили из
обреза. Теперь об отношениях с Натахой не знал никто. Но иногда Лис уп-
рекал себя за то сожаление, которое вроде подталкивало Карнача к подоб-
ному финалу.
Прозвенел звонок окончания работы. Лис довел резец до конца и остано-
вил станок. Он всегда перевыполнял норму, вытачивая сто десять деталей
вместо ста пяти. Сегодня еле успел закончить сто пятую - мысли о Натахе
тормозили движения. Она отлично делала минет. Сделает ли она то, что
поспособствует его освобождению, так же отлично?
После съема с производственной зоны - построения, переклички, обыска
бывшие сотрудники милиции, судьи и гфокуроры, советско-партийные работ-
ники строем двигались на ужин.
- Ну что, опять отказ? - маленький юркий Игонин в последнее время все
чаще пытался заводить разговоры, угощал салом из передачи, словом, наби-
вался в друзья. Подозрительного Лиса это настораживало.
- Может, мне жалобу напишешь? Я-то с бумагами особо дел не имел...
Действительно, Игонин был старшим экипажа патрульно-постовой службы и
грабил задержанных. Во всяком случае, именно за это ему дали пять лет.
Сам он вину не признавал и объяснял приговор заговором задержанных и
предвзятостью всех остальных - начальников, следователя, судьи.
В час свободного времени Лис настрочил ему жалобу.
- Как думаешь, поможет?
Игонин отрезал тонкий ломтик сала, положил на хлеб, протянул Лису.
