спарке выполнял роль старшего. Бычок с этим мирился: обдумывать, сопос-
тавлять, анализировать и делать выводы у него не получалось, зато он
умел остервенело, как заведенный, молотить руками и ногами десять минут
подряд.
Они направились к машине. Справа белело здание спорткомплекса "Прог-
ресс".
- Слышь, а что с тем хреном, который права качал? Ну с массажистом? -
Бычок смачно сплюнул. - Он ведь так и не доится!
- Не знаю. Какое нам дело? Боксер нас больше к нему не посылал...
- Ну и что? Чего нас посылать? Все и так ясно!
Ломовик задумался.
- Если бы он с Боксером договорился, тот бы нам сказал, - принялся
логически рассуждать старший. - Раз Боксер ничего не сказал, значит, не
договорился. Тогда должен платить.
- Во-во! - обрадовался Бычок. - Только если бугор про него забыл, мы
можем пока для себя сбор сделать! И штраф снять за просрочку... Мне баш-
ли во как нужны! Летом свадьба, Лилька ноет, чтобы ремонт сделал. А оно
то одно, то другое... Диски на тачке поменял, потом в карты вкатил Ушас-
тому семерик... Короче, непруха...
- А знаешь, что за крысятничество бывает? - строго спросил напарник,
и тон у него был суровым, будто не выпита вместе бочка водки, не оттра-
хана сотня баб, не выбиты мешки башлей.
- Сбор надо сдать! А потом я отойду, можешь для себя штраф снять.
Только я об этом не знаю.
Обойдя основное здание, они направились к новенькой пристройке.
Кривуля в это время разговаривал с перепуганным Каратистом.
- Ты понимаешь, в какое дело вы меня втравили! Надо знать, на кого
заказ делать! Они меня чуть не замочили там, на кладбище! - почти кричал
Сергей. - Приставили к голове пушки и говорят: "Прощайся с жизнью!"
Он несколько приукрасил свой рассказ и видоизменил акценты, чтобы
пристегнуть заказчиков к себе покрепче.
- А потом говорят: "Иди к своим друзьям, и чтобы завтра принесли
деньги. Иначе всех закопаем!"
Кривуля мрачно слушал его историю, но страха на круглом, вогнутом,
как десертная тарелка, лице Каратист не замечал.
- Ты нас называл? - в третий раз спросил массажист.
- Говорю - нет! Честно нет! Честно!
- Так как они нас найдут? Если ты, например, убежишь?
- Куда убежишь?! Ты понимаешь, с кем связался? Я через серьезного
парня на них вышел, если что - и он с меня иметь будет! Тут не убежать,
тут надо ответ держать...
- Десять тысяч ни за х... отдать? - усмехнулся Кривуля. - А завтра
они еще десять потребуют!
- Ну переговорить, уладить... "Стрелку" забить, как обычно...
- "Стрелку", говоришь? - Кривуля усмехнулся еще раз. - Это дело не-
хитрое... Но на хер тогда ты нам сдался?
Массажист подошел вплотную и теперь нависал над удрученным Сергеем.
Сейчас он был на голову выше. Может, потому, что Каратист сидел на табу-
ретке, а может, оттого, что тот был совершенно раздавлен.
- Ведь смотри, что выходит, - Кривуля выставил растопыренную ладонь и
стал загибать толстые корявые пальцы. - Ты засрал мне все мозги про то,
какой ты деловой, каких ты крутых ребят знаешь, как ты с ними дела дела-
ешь. Ты говорил, что "заказы" несколько раз размещал, и всегда без проб-
лем. Ты хвастал, что тебя все уважают. Ты предлагал, если надо, любое
дело провернуть.
Пальцы закончились, образовав огромный кулак, который массажист за-
думчиво покрутил перед собой.
- Было?
Каратист опустил голову и молчал.
- Было! - кулак мотнулся вверх-вниз, будто вколачивая невидимый
гвоздь. - И что получилось? Тебя попросили, ты взялся, а теперь прибе-
жал, как в жопу клюнутый, и кричишь, что надо дать десять "тонн" "зеле-
ных", иначе нас всех перемочат! И предлагаешь нам ехать на "стрелку" и
договариваться с какими-то "отморозками"! Так кто кого подставил?!
Кто-то бесцеремонно забарабанил в дверь. Кривуля еще несколько секунд
по инерции уничтожал взглядом не поднимавшего глаз Каратиста, потом раз-
жал кулак и пошел открывать.
Темный парк тревожно шелестел ветвями деревьев. На крыльце стояли два
парня. Краснели огоньки сигарет, слегка пахло перегаром.
- Узнал? - спросил тот, кто повыше.
В темноте узнать никого было нельзя, но Кривуля догадался, кто перед
ним.
- Вам что. Боксер ничего не говорил? - раздраженно спросил он.
- Говорил, - вмешался второй. - Чтоб платил, как положено. Да штраф
за просрочку накинул...
Взвинченное настроение требовало выхода, и оно его получило.
- Тогда подождите вон там, у фонтана, - спокойным голосом проговорил
он. - Сейчас моя "крыша" подъедет, побазарите.
- Долго ждать-то?
- Не соскучитесь. С полчасика, не больше.
Недовольно ворча; Бычок и Ломовик пошли по аллее. Кривуля посмотрел
им вслед, потом вернулся в кабинет. Каратист встретил его выжидающим
взглядом побитой собаки.
- Мне срочно звонить надо. Завтра в десять подгребай, будем решать.
- А как? - с надеждой поинтересовался тот. Он явно хотел, чтобы его
успокоили.
И Кривуля успокаивающе кивнул:
- Все будет в порядке. Возьму старых корешей, они убедят твоих муда-
ков.
Обрадованный Сергей исчез. Кривуля пошел на вахту к телефону.
* * *
Картошка продавалась плохо, но сейчас Алекса это не слишком волнова-
ло. Больше беспокоило то, что должно было произойти с Желтым. Если все
пройдет гладко, то и заботы о картошке отпадут сами собой. А если дело
провалится, могут возникнуть гораздо более серьезные проблемы.
Сидя в "штабной" палатке, он тяжело задумался о жизни. Родился Алекс
в Воронежской области в деревне Дураевка. Хотя с пятьдесят первого года
она официально так не именовалась, являясь третьим отделением колхоза
"Рассвет", во всей округе ее продолжали называть по-старому. Потому что
с переименованием ровным счетом ничего не изменилось. По-прежнему проц-
ветало беспробудное пьянство и воровство, не хватало фуража, сотнями
дохли коровы и свиньи, каждый год безжалостная погода начисто губила
запланированный высокий урожай: то все лето лили дожди, то стояла засу-
ха, то не с той стороны дул ветер...
Перемены, происходящие в политическом климате страны, докатывались
сюда ослабленными волнами: в первую оттепель растаяли регулярные выезд-
ные суды над расхитителями колхозного добра, когда пойманного злодея ка-
рали за ведро мерзлой картошки десятью-пятнадцатью годами для устрашения
непойманных, коих под завязку набивали в холодный, с протекающей крышей
клуб в надежде на полное исправление и перевоспитание. Кампании против
американского империализма, в поддержку свободолюбивого кубинского наро-
да, против кровавого диктатора Пиночета проявлялись здесь разовыми ми-
тингами с районными представителями в президиуме и лесом единогласно
поднятых за итоговую резолюцию рук.
Особенно болезненно переживались здесь крестовые походы против
пьянства, потому что взрослое население, вне зависимости от пола, пого-
ловно совершало правонарушение, именуемое "незаконным изготовлением
крепких спиртных напитков домашней выработки".
Последний кавалерийский наскок на самогоноварение произошел в во-
семьдесят пятом, уже на памяти Алекса. Он даже принял в нем посильное
участие, потому что разъяснил бабке Полине, что по новому закону положе-
но зарегистрировать в милиции самогонный аппарат и весь конечный про-
дукт. Зловредная, но заискивающая перед властью Полина погрузила на тач-
ку опутанный змеевиками котел, молочную флягу, три четверти с мутноватой
жидкостью и оттащила к участковому, который от такого оборота совсем
ошалел и вместо регистрации конфисковал все это добро.
Бабка гонялась за Алешкой с тяпкой, грозила поджечь дом и рассорилась
со всей его родней. Тем временем милицейская сводка попала в райком тог-
да еще единственной партии, и хитроумные идеологи-пропагандисты решили
подать уникальный случай как пример здоровой реакции народа на решения
руководящей и направляющей силы.
Про сознательную бабушку Полину напечатали в районной газете, потом в
областной, потом приехали корреспонденты из "Правды" и "Известий". Ее
портреты в единственной приличной одежде - "похоронных" платье и платоч-
ке - увидела вся страна, а "живьем" Полину показали по областному теле-
видению в передаче "Народ и партия едины". Говорил за нее в основном
секретарь райкома, который и выступал героем, правильно воспитавшим на-
род, но и бабка довольно бойко кивала головой и даже сказала что-то иде-
ологически выдержанное и патриотичное.
В конце концов Полину наградили медалью "За трудовую доблесть" и дали
персональную пенсию - сто двадцать целковых вместо шестидесяти. Самая
злостная самогонщица Дураевки очень радовалась такому обороту, потому
что теперь участковый к ее дому и близко не подходил и можно было ис-
пользовать новый аппарат на полную катушку. А Алекс извлек для себя пер-
вый и очень важный урок, который, собственно, новым не являлся, потому
что поговорка "Не бойся грешным быть, а бойся грешным слыть" известна в
России достаточно широко.
Отец был вечно замызганным механизатором, мать - пахнущей навозом
скотницей, и делать жизнь с родителей Алекс не собирался. Когда пришла
пора служить, он просился в летчики, но после отборочной комиссии ока-
зался в стройбате, где и отбыл установленный срок, ни разу не взяв в ру-
ки автомат, но полностью испытав все прелести самой жуткой дедовщины,
когда первую часть службы превращают в дерьмо тебя, зато вторую это про-
делываешь уже ты.
Там он сошелся с приблатненным Ленькой Ярцевым из Тиходонска и после
дембеля поехал к нему. Тот свел Алекса с кое-какими людьми и обещал по-
мочь встрять в денежный бизнес, но Леньку скоро зарезали по пьяному де-
лу, пришлось пробиваться самому. Казалось, что жизнь постепенно налажи-
вается, но шеф решил сожрать его, а с ним тягаться трудно... И вот те-
перь он стоял на грани того, чтобы опять вернуться к начальной точке
своего тиходонского бытия.
О его падении всем уже известно, ни Петька, ни Игорь не заглядывают в
"штабную" палатку и не спрашивают советов и указаний, значит, палатка
перестала быть "штабной", а он перестал быть для них старшим. Игореха,
сволочь, не зря дудел Желтому в уши, скоро его поставят здесь главным...
- Уйди, идиот! - заверещала Светка. - Своей жене предлагай, чучмек
немытый! Я не забыла, что ты рассказывал!
- А чэго я рассказал? - по гортанным переливам Алекс узнал голос То-
маза.
- Как вы там у себя драли всех русских баб подряд, а если что-то на
болт наматывали, то не лечились до конца курортного сезона! Чтобы зря
деньги не тратить и лишний раз жопу не колоть!
- А! Эта кагда было! Сэйчас курортны сэзон совсэм нэ стал. А я ваабщэ
ничэм нэ балэл. Нэ бойса, я чыстый...
- Пошел отсюда!
Алекс выглянул из подсобки.
- Что случилось?
- Он мне отсосать предлагает! - возмущенно пожаловалась Светка. - На-
шел соску!
С улицы в палатку заглядывал Томаз и плотоядно улыбался.
- Что я плохого сказал? - удивился он. - Алэкс уйдот, тэбя тожэ Ныко-
лай дэржать нэ станут. Ко мнэ иды. Но сама панимаэш...
- Ты меня не провожай, - зло сказал Алекс. - Может, я никогда не уй-
ду! Может, твой Николай сам отсосет!
Томаз подкатил глаза и покачал головой, давая понять, что очень удив-
лен такой дерзостью. Потом повернулся и пошел к своему лотку.
"Передаст", - подумал Алекс.
"Грузин передаст", - вспомнился анекдот, но веселья не прибавилось.
Настроение стало еще хуже. Как будто на тебя надвигается поезд, ты ви-
дишь его, но не можешь убежать. Так бывает в кошмарных снах.
Уехать обратно в Дураевку? Тут никто не знает, откуда он родом, а со
смертью Леньки все нити, ведущие в его прошлое, оборвались. Там его не
достанут... Но что делать в глухой дыре? Он ездил туда один раз пару лет
назад и обнаружил, что ровным счетом ничего не изменилось. Отец с ма-
