- Кто это с тобой?
- Да Кикимора это, - ответил кот, вытянул шею, надкусил острыми зу-
бами голубой цветок и заурчал довольно.
Егор приподнялся на локтях. Все равно его обнаружили, и скрываться
было бесполезно.
- Забавно, - сказал он, - ну, покажись, Кикимора, покажись. Какая
хоть ты?
Он протянул руку по направлению к неясной тени и тут же получил
крепкий щелчок по лбу.
- Не приставай к ней, - посоветовал Курдыш, - она любопытных все-
гда щелкает. Хочешь, она тебя пощекочет? Она хорошо щекочет.
- Вот уж не надо.
- Как хочешь. Пошли со мной. Я тебе всех покажу.
Курдыш снова надкусил цветок, аккуратно высосал сок, сплюнул ко- мо-
чек. Егор встал. Идти к костру не хотелось, но, пожалуй, другого вы- хо-
да и не было. Он вздохнул и, оборачиваясь, медленно побрел сквозь за-
росли туда, где слышались смех, крики, гуденье рожка и стрекот бараба-
на. Под ногами бесшумно вертелся Курдыш, поясняя на ходу:
- На второй день молодой луны зацветает папоротник, и все собира-
ются сюда. Все здешние и все пришедшие, все, кто уцелел. Ты всех уви-
дишь.
- Папоротник не цветет, - сказал Егор. - Он размножается спорами.
Глупости ты говоришь.
- Ну да, - охотно согласился Курдыш, - и я говорю, что глупости.
Вку-у-сные глупости!
И он аппетитно зачмокал.
- И Лицедея там увидишь, - говорил Курдыш. - Их, леших-то, пропасть
как много здесь. И Стрибог здесь, и Похвист, и Белбог, и Чернобог, и Ла-
до с пострелятами, и Перун здесь.
- И Мавка? - спросил Егор.
- И Мавка здесь, и Мара, и Полудница, и обийники, и очерепяники, и
болтняки, и трясовицы, и банники, и овинники, и жихари. Все сок лю- бят.
И здешних много: Моу-нямы, Дялы-нямы, Коу-нямы, все они здесь.
- Короче, вся нечисть, - сказал Егор, - шабаш у вас, выходит, сегод-
ня. Ну и черт с вами, я вас не боюсь.
- А чего тебе бояться? - успокоил его Курдыш. - Ты теперь наш.
- Я пока человек, - усмехнулся Егор. - Люди давно цветущий папо-
ротник ищут, да не находят никогда. Или вы меня уже не боитесь и за че-
ловека-то не считаете, раз на свой шабаш зовете?
- Да какой же ты человек! - засмеялся Курдыш. Замяукал, заурчал,
вспрыгнул на плечо, уцепившись острыми когтями за рубаху. - От тебя и
людским духом не пахнет.
- Еще чего! - возмутился Егор, но кота не сбросил. - Вы сами по се-
бе, я - сам по себе. Я вам мешать не буду, и вы меня не трогайте. Не ну-
жен мне ваш папоротник.
- А ты попробуй, Егор, попробуй, - льстиво уговаривал Курдыш, жарко
дыша на ухо. - Вку-у-сно, ой, как вкусно!
И раздвинулись заросли, и вышел Егор на поляну. Горел жаркий костер,
и в свете его, в тучах искр, в голубом дыму, теснились сотни существ,
опоясанных гирляндами и венками из цветущих листьев папоротника, пляса-
ли, пели, дудели в свирели и рожки, прыгали, носились по поляне, взвиз-
гивали, кувыркались через костер, вспарывая воздух легкими телами.
Егор остановился у края освещенного круга.
- Дальше я не пойду, - твердо сказал он. - Нечего мне там делать.
Мне и отсюда хорошо видно.
- Его-о-р! - позвал его знакомый нежный голос, и Егор узнал Мавку.
Она шла к нему, неслышно ступая, и трава не сминалась под ее но- гами.
Обнаженная, стройная, текучая, как вода, изменчивая, как вода, убийс-
твенная и животворная, как вода.
- Ну, здравствуй, - сказал Егор, против воли сжав топорище. - Сно-
ва обниматься полезешь, русалочка?
Она приблизилась к нему, дохнуло холодом и влагой от ее тела. Без-
думно и спокойно посмотрела в глаза, улыбнулась.
- Любимый ты мой, баский, - прошептала. - Скучал ли ты обо мне?
- Чуть не помер от тоски, - ответил Егор и, повернув голову к Курды-
шу, сказал: - Слушай, дружище, избавь ты меня от нее. Век не забуду.
- От Мавки-то кто тебя избавит? - задумчиво мяукнул кот. - От нее,
как от воды, не убережешься. Да ты не бойся. Сегодня она тебя не тронет.
- А пропади она пропадом! - в сердцах сказал Егор и зашагал в дру-
гой конец поляны.
Мавка и в самом деле не стала преследовать его. Она расплылась по
поляне текучим зеркалом и, журча, потекла в заросли.
Кучка пляшущих наскочила на Егора, рассыпалась перед ним, окру- жи-
ла. Толпа существ схватила его за руки и повлекла в освещенный круг,
крича и улюлюкая. Мелькали лица, морды, рыла, хари, мохнатые, пот- ные,
вытянутые, сплющенные, заостренные, безгубые и брыластые. Все они тяну-
лись к Егору, корчили ему гримасы, хохотали и щипались. Егор не вырывал-
ся, только лицо отворачивал, когда слишком близко нависала чья-нибудь
нечеловеческая морда. Курдыш больно вцепился в плечо ког- тями, Егора не
покидал.
- Это лешие тебя кружат, - говорил он. - Вот и Лицедей среди них.
Узнаешь?
Кто-то в знакомом колпаке и в черных очках прижался к Егору.
- Ну как, Егорушка?! - прокричал он. - Эх, ночка-ноченька заветная!
Да ты попляши, попляши, Егорушка, отведи душу-то, успокой ее, неприкаян-
ную, потешь ее, бездомную! Соку-то выпей, хороший сок, ох, хороший!
- Не буду я пить ваш сок! - выкрикнул Егор. - И не заставите!
- Заставим! Заставим! - кричали лешие. - К Перуну его, к Перуну! Он
так ему покажет! Он так его научит!
Егора плотно обхватили со всех сторон, сдавили и повлекли к костру.
Курдыш не расставался с ним, он только плотнее сжал шею лапами, и непо-
нятно было, то ли он оберегает Егора, то ли, наоборот, - помогает им.
- Не брыкайся, Егор, - советовал он. - Все равно не убежишь. Наз-
вался груздем, полезай в этот, как его... Ну, полезай, короче.
И Егора подтащили к огромному истукану. Голова у него была сереб-
ряной, длинная борода тускло поблескивала позолотой, а деревянное тело
прочно поставлено на железные, уже поржавевшие ноги. В правой руке исту-
кан держал длинный извилистый сук.
- Перун, а Перун! - заголосили вразнобой лешие. - Вот Егора-то нау-
чи! Долбани его молоньей-то! Вразуми его, бажоного! Повыздынь его да
оземь грянь. Сок-то пить не желает!
И шевельнулся истукан, и затрещала его древесная плоть от внутренне-
го напора, заскрипело сухое дерево тулова, зазвенела борода, открылись
серебряные веки, и на Егора глянули ясные голубые глаза.
- Пей! - приказал он громким скрипучим голосом и стукнул палкой о
землю.
- Не хочу, - сказал Егор. - Не хочу и не буду. Не хочу таким, как
вы, быть. Хочу человеком остаться.
- Был человеком - лешим станешь! Пей!
- После смерти, - согласился Егор. - А сейчас не заставишь!
И звякнули глухо железные ноги Перуна, и сверкнули глаза, и палка в
руке налилась желтизной и, меняя цвета побежалости, накалилась до- бела.
Он стукнул еще о землю, и посыпались ослепительные нежгучие ис- кры. Ле-
шие с визгом разбежались, и Егор остался один на один с Перу- ном, если
не считать Курдыша, как ни в чем не бывало задремавшего у него на плече.
- Что же ты, внучек? - неожиданно мягко спросил Перун, с треском и
скрипом наклоняясь к Егору. - Негоже так. Раньше-то вы меня почитали, а
ныне посрамляете. Разве мы не одного корня?
- Не помню, - сказал Егор, растирая затекшие руки. - Не помню я те-
бя, Перун, и внуком твоим себя не считаю.
- Мудрствовать по-мурзамецки выучились, на курчавых да волооких бо-
гов нас сменяли. Прежде-то себя внуками Перуновыми да внуками Дажьбожь-
ими чтили, а ныне-то где корень свой ищете? В стороне полуденной, да в
стороне закатной. А корень-то здесь!
И Перун снова ударил раскаленным посохом о землю. Запахло озоном.
- Мы одной крови, - сказал Перун совсем тихо. - Выпей сок, обрети
вотчину.
И он протянул Егору рог, наполненный голубым светящимся соком.
- Эх ты, глуздырь желторотый, - по-стариковски нежно проговорил Пе-
рун, - не лешим ты станешь, а душу свою очистишь и с землей соль- ешься.
- После смерти, - упрямо сказал Егор, но рог принял. - После смер-
ти мы все с землей сливаемся. Убить во мне человека хочешь?
- Вот и стань им. Стань человеком. Человек без роду что дерево без
корней. Откуда ему силу черпать? Выпей, внучек.
Егор поднес рог ко рту. Густой сок закипал до дна, дурманил пряным
ароматом.
- Хорошо, - сказал Егор. - Я верю тебе, Перун. Предки мои тебя чти-
ли, и я почту. Будь по-твоему, дедушка. Твое здоровье! - и он залпом вы-
пил жгучий, кипящий сок.
- Пей до дна! Пей до дна! - возликовали лешие и подхватили Егора под
руки и потащили, смеясь.
- Ну вот, давно бы так, - мяукнул проснувшийся Курдыш и лизнул его в
щеку горячим языком. - Видишь, не помер. А ты боялся.
И понесли Егора, не давая ему опомниться, остановиться, успеть ощу-
тить в себе то почти неощутимое, что начало происходить с ним. Его раз-
вернули лицом к огню, и он увидел сидящего великана. Огромное мускулис-
тое тело его было покрыто разбухшими от крови комарами, он не сгонял их,
только изредка проводил ладонью по лицу, оставляя красную полосу. В руке
он держал большой рог, наполненный соком.
- Это Белбог, - подсказал Курдыш. - Ты не бойся его, он добрый.
- Ну что, Егор, выпьем? - спросил великан басом.
- И выпьем, - согласился Егор. - Ты из рога пьешь, а комары из те-
бя. Очень мило.
- Так они из меня дурную кровь пьют, - добродушно ответил Бел- бог.
- Думаешь, легко быть добрым? Вот комарье из меня все зло и тянет.
- Давай вкусим добра! - сказал Егор и выпил свой рог. Не жмурясь и
не переводя дыхание.
- А зла-то как не вкусить? - спросил кто-то вкрадчиво. - Со мной те-
перь выпей.
Не то зверь, не то человек, с блестящим, словно бы расплавленным ли-
цом, меняющим свои очертания, протянул мощную лапу с кубком, за- жатым
меж когтей.
- Это Чернобог, - шепнул Курдыш. - Ты выпей с ним. Добро и зло всег-
да братья.
- Что же, познаю добро и зло, - усмехнулся Егор и осушил кубок и, не
глядя, бросил его в чьи-то проворные руки.
Лешие снова подхватили его под мышки, подняли на воздух и поса- дили
на чью-то широкую спину. Удерживая равновесие, Егор взмахнул руками и
попал кулаком по бородатому лицу.
- Держись! - прокричал ему кто-то, спина под Егором вздрогнула,
стукнули копыта, и он понесся по кругу.
Бородатый обернулся, ухмыльнулся, и Егор увидел, что сидит на том
существе, которое принято называть кентавром.
- Покатаемся? - спросил кентавр. - Меня зовут Полкан.
И, не дожидаясь ответа, взмыл над костром. Дохнуло жаром. Егор по-
крепче обхватил Полкана за торс, а неразлучный Курдыш обнял Егора за шею
мягкими лапами.
- Ну как, весело? - спросил Курдыш.
Кружилась голова у Егора, непривычный хмель наполнял тело. Пол- кан
нес его через толпы существ, на мгновение свет костра выхватывал из тем-
ноты нечеловеческие лица всей этой нежити, выползшей из пота- енных нор,
слетевшейся сюда со всех концов заповедной тайги, но Егор уже не обращал
внимания на их уродство, оно не резало глаза, но во- ротило душу, словно
бы понятия о красоте и безобразии изменились за одну ночь.
Некто со змеиным телом и с крыльями летучей мыши пролетел рядом, и
Егор увидел на его спине Машу. Она была та же и не та. Полудевочка, по-
лучертовка, с распущенными волосами, раскрасневшаяся, хохочущая. Она
махнула рукой Егору и взмыла высоко в воздух.
- Это вот Кродо, - пояснял на ходу Курдыш, меховым воротником обхва-
тивший шею. - А вон и сам Купало. А это Леда, чрезвычайно воинственная,
чрезвычайно... А вон и Ладо, такая уж, такая...
И Курдыш сладко причмокнул языком.
- А эти сорванцы - ее дети. Леля-малина, Дидо-калина, а тот, что
постарше, - Полеля. А вот тот, с четырьмя головами - Световид, добрый
вояка. Те вон, лохматые да страховидные - Волоты, на любого страху на-
пустят. Все собрались здесь, все уцелевшие. Сейчас только в тайге и мож-
но скрыться от людей. Да и то, надолго ли?
- Навсегда! - сказал Егор и в азарте ударил пятками по бокам Пол-
