часно приходилось бороться за жизнь и сознание того, что шансов выжить
не так уж и много, спало, и остались пустота и усталость неимоверная. Он
смотрел на девочку и, отделенный в эти дни от людей, с радостью ощутил
свою причастность к человеческому роду, сильному, красивому, великодуш-
ному.
- Принеси поесть, - попросил он, - и позови взрослых. Вся сила из
меня ушла, до того размяк.
Девочка не отвечала. Она стояла и улыбалась, вытягивая губы трубоч-
кой, словно хотела свистнуть. Потом наклонилась и подняла из-под ног лу-
кошко с малиной. Протянула Егору.
Егор брал малину горстью, задерживал у рта, вдыхал запах и, стараясь
не спешить, глотал, не жуя.
И тут он подумал, что для малины еще не пришел сезон. Он шел по тай-
ге и встречал кусты ее с еще зелеными, вяжущими ягодами. А это была спе-
лая, сочная, пахучая, только что сорванная. Он не сказал об этом девочке
и легко примирился с нелепостью.
- А хлеб у тебя есть? - сказал он, протягивая пустое лукошко.
Девочка опять наклонилась и достала из травы ломоть хлеба. Егор уди-
вился, но хлеб съел, не оставив ни крошки.
- Что еще достанешь из травы? - спросил он.
Девочка пожала плечами, улыбнулась.
"Недетская у нее улыбка, - подумал Егор, - тайга быстро взрослыми
делает".
- А что ты хочешь? - спросила.
- Поспать, - честно сказал Егор. - Я страшно устал. А ты приведи сю-
да взрослых, и, может, найдется что-нибудь из одежды? Видишь, я почти
голый.
Девочка кивнула головой и скрылась в кустах. Ни шума шагов, ни ше-
леста платья, ни потрескиванья сучьев под ногами.
- Эй! - крикнул Егор. - Ты не пропадай, ты приходи! Я ждать буду!
У него хватило силы только на то, чтобы поднять топор и положить его
под голову. Не обращая внимания на комариное гуденье, он заснул, как в
омут провалился.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Егор жил внутри дерева. Не в дупле, не обособленно от дерева, а
имен- но внутри его древесины, и тело свое отграничивал корой и листь-
ями. Че- рез него шли земные соки, внутри него медленно нарастало годо-
вое ко- лечко, и это он, Егор, поскрипывал всем своим телом под порывами
вет- ра. Его совсем не удивляло это новое состояние, он считал его ес-
тествен- ным и даже удобным. Он рос на большой поляне, и корни его ухо-
дили глубоко в землю, сплетаясь с чужими корнями.
И сумерки были, и ветер обретал язык в листьях, и роса пала на зем-
лю.
И увидел Егор, как из глубины темного леса вспучиваются, поднима-
ются смутные пузыри, наполненные земными испарениями, как раздува- ются
они, лопаются с треском и оттуда выпрыгивают существа на тонких мохнатых
ногах и рассаживаются на поляне, гомоня и горланя. И голоса их были не-
настоящими, как будто сделанными из чего-то.
- Тишина! Тишина! - прокричал рассыпчатый, ржавый голос. - Мы начи-
наем!
И наступила тишина.
- Основной темой сегодняшней сходки, - начал мягкий и мшистый голос,
- является вопрос о сущности так называемого человека. Что есть человек?
Каково его место в природе? Вреден или полезен человек? Нужно ли и воз-
можно ли бороться с человеком? Вот основные тезисы. Кто нач- нет?
- Я! - сказал ржавый голос. - Как всем известно, человек есть су-
щество замкнутое, не способное к метаморфозам, ограниченное во времени и
в пространстве. В отличие от нас человек обособил себя и противопоставил
природе. Тысячи лет идет борьба человека и природы, но в последнее время
человек развил такие темпы наступления, что само существование живой
природы, а значит и нас самих, стоит под угрозой полного истребления.
Человек считает себя существом, наделенным живой душой, но дело в том,
что его душа принадлежит только ему и ничему больше. Именно это в корне
разнит нас и его. Самым большим заблуждением человека является то, что
на всей земле он только себя считает одушевленным и на основании этого
не щадит природу, перекраивает на свой лад, использует ее только в своих
интересах. Исходя из сказанного, предлагаю объявить человека вредным су-
ществом.
Загомонили, запищали, заверещали, затопали ногами, защелкали зубами.
- Вредный! Конечно, вредный! Он нас со света сживает! Он нас под ко-
рень рубит!
- Душа! - громко произнес жестяной голос. - Что есть душа? Попрошу
без мистики! Мне чужды ваши представления о душе. Я - просто дерево. При
чем здесь душа? Когда убивают дерево, я ухожу в другое и живу в нем, по-
ка и его не срубят. Деревьев много, и я всегда нахожу себе подходящее
тело. Если человеку нужны деревья для пищи, то он имеет на это такое же
право, как бобры, зайцы и гусеницы. Ведь он живет с нами на одной земле.
И, кстати, кто видел душу человека?
- Я видел! - воскликнул смолистый голосок. - Она такая большая,
прозрачная, в ней что-то кипит и временами фонтанирует. Она тщательно
обходит деревья и боится сырости.
- Бред и пустые враки, - сказал жестяной. - Природа создала и нас, и
человека. А отличаемся мы только тем, что мы не вычленяем себя из приро-
ды, а человек поставил себя в особое положение. Именно это определило
его путь, и не нам судить об этом.
- Нет, нам! Нам! Кому же еще, как не нам! - заголосили существа. -
Он судит нас, делит на вредных и полезных для него, уничтожает одних, а
других насаждает по своему усмотрению. Он травит реки, губит рыбу, выру-
бает леса, убивает зверей! Это он причиняет нам боль, это он губит нас!
- Да, все это так, - сказал ржавый голос, и все затихли. - Человек,
без сомнения, существо вредное, и с ним надо бороться. Но как? Он силь-
нее нас. Прошли те времена, когда мы могли побороть его. Он не боится
даже наших антропоморфных воплощений. Он даже не верит в нас!
- Надо оживить трупы убитых им деревьев, - сказал мшистый, - чтобы
они проросли сквозь него корнями и ветками. Надо оживить шкуры убитых им
зверей, чтобы они впились ему в горло. Надо одушевить зерна убитых им
трав, чтобы они задушили его изнутри. Я знаю, что надо делать!
- Да! Да! - закричали все. - Мы сделаем так!
- Спокойно! - сказал жестяной. - Это все глупости. Он все равно по-
бедит нас. Я знаю другой путь. Только я скажу о нем тихо, чтобы не услы-
шал Егор.
И он что-то зашептал. Существа заахали, заверещали приглушеннее.
Егор дождался ветра, наклонил свои ветви пониже, но все равно ничего не
расслышал, кроме то и дело произносимого своего имени. Тогда он напряг-
ся, вспучился пузырем на стволе дерева и, лопнув, стал человеком. Но-
венькая серая шерсть покрывала его, но он не удивился ей. Поднял тол-
стый сухой сук и приблизился к кругу сидящих. Они повернули к нему свои
нечеловеческие лица и замолчали.
- Егор - это я, - сказал он. - Здесь, кажется, говорили обо мне? Кто
вы такие? Отвечайте!
Существа зашевелились, захихикали и заговорили вразнобой:
- Такие же, как ты! Единоплеменники! Братишки единоутробные! Егорка,
брательник, иди к нам!
К нему потянулись лапы, когти, крылья, извитые стебли, бугристые
корни, чешуйчатые морды, мохнатые рыла. Егор отступил на шаг и под- нял
сук.
- Значит, человека решили извести? Ясно. А человек сейчас изведет
вас. Вот так!
И Егор с размаху опустил палку на скопище существ. Палка прошла
сквозь них и, не причинив вреда, врезалась в землю.
- Да какой же ты человек, Егор? - спросил мшистый голос, и Егор уви-
дел его обладателя.
Был он похож на старую плюшевую обезьяну. Лохматые длинные лапы с
потертостями и тусклыми обломанными когтями свисали вдоль тела, голова
наклонена вперед и вниз, губы отвисли, не прикрывая беззубого рта.
- Ты теперь наш, - сказал мшистый и, обратясь к остальным, громко
произнес: - Вот вам и путь!
- Дай, я тебя обниму, браток, - нежно произнес ржавый голос, и к
Егору потянулся некто толстый, круторогий, брыластый, лопоухий. - Как я
рад, что ты с нами.
- Еще чего! - возмутился Егор, увертываясь и размахивая палкой. - А
ну, пошли отсюда! Нечисть проклятая, лешаки!
- А сам-то кто! Сам-то кто! - загалдела толпа. - На себя погляди!
- Ну и что? Обычная человеческая внешность. А вы уж точно - лешаки.
- От лешего и слышим! - захохотали вокруг. - Ты уж полегче, бра-
тишка! Негоже родственникам грубить.
- Ладно, - сказал Егор, - мы еще поговорим. Найду я на вас управу.
- А вот и не найдешь! А вот и не найдешь!
- Ладно, - повторил Егор и вошел в дерево.
Внутри он растекся по ветвям, сбросил листья, взамедлил движение со-
ков и стал ждать весны.
Было темно, тепло и уютно. Егор чувствовал, что существует, и больше
ничего не надо было ему, только лежать, ни о чем не думать, медленно
ожидая весны, когда можно будет раскрыть почки и начать расти вверх и в
стороны, ожидая того времени, когда прилетят птицы и поселятся на нем,
как на карнизах башни, и запоют свои песни на понятных ему язы- ках. Он
знал, что так будет, и поэтому ждал спокойно и терпеливо.
Что-то дотронулось до его бока. Он шевельнулся и лениво подумал о
том, что это, наверное, дятел стукнул клювом, но не испугался. Дятел ка-
зался продолжением его самого, как и личинки жуков, что зимовали под ко-
рой.
- Егор! - услышал он зовущий его голос и зашевелился, не размы- кая
глаз.
- Вставай, Егорушка, - услышал он снова.
- Разве уже весна? - спросил он и не узнал своего голоса.
Открыл глаза и увидел, что он вовсе не дерево, а человек. И лежит он
на мягкой шкуре, на полу, возле печи. Над ним склонился бородатый му-
жик в красном колпаке, надвинутом на лоб, и тормошил его.
И Егор вспомнил, что заснул на берегу, и понял, что его подняли и
принесли сюда. Он окончательно стряхнул с себя сон, сел, осмотрелся. Был
он одет в широкую меховую рубашку, штаны были новые, тоже ме- ховые. Он
провел руками по телу, нигде ничего не болело, не ныли руки, не саднили
ноги, не кружилась голова. Он был молод, здоров, быть че- ловеком пока-
залось ему самым приятным на земле.
- Спасибо, - сказал он и радостно улыбнулся.
- Ишь, благодарствует! - засмеялся кто-то наверху тонким голосом.
Егор не смутился, поднялся на ноги, протянул руку рослому мужику.
Одет тот был старомодно. Не то армяк на нем, не то зипун. Егор слабо
знал старинную одежду и точно определить не мог. Мягкий колпак с бе- лой
выпушкой, рыжая округлая борода, белая косоворотка.
- Спасибо вам, добрые люди, - повторил Егор.
Мужик добродушно улыбнулся, но руки не подал, отошел к окну, сел на
лавку.
- Ишь, руку тянет! - сказал кто-то сверху.
Егор стоял в маленькой избе с неотесанными стенами. Узкие окна, за-
тянутые чем-то мутным, стол, лавки по краям, у двери большая печь, сло-
женная из плитняка. На ней сидел замурзанный мальчонка и, болтая ногами,
высовывал язык, корчил рожицы Егору.
- Как называется эта деревня? - спросил Егор.
Мальчонка закатился в хохоте, задрав пятки к потолку.
- Чо говоришь? - басовито переспросил мужик. - Какая еще де- ревня?
И Егор понял, что изба стоит в тайге одна и его вопрос о деревне
дей- ствительно смешон, и еще он подумал, что это, наверное, староверы,
до сих пор живущие в лесах, поэтому и руки мужик не подал. Не положено
по их законам. Егор не обиделся на них, - добро, сделанное этими людь-
ми, намного превышало их странности.
- Ладно, - сказал Егор. - Вы мне хоть дорогу укажите. Отдохну нем-
ного и уйду. Мешать не буду.
- Нет от нас дороги, - спокойным басом ответил мужик.
- Так что же, мне у вас оставаться прикажешь?
- А чо, оставайся, коль хочешь! - сказал мужик и отвернулся, гля- дя
в мутное окно.
- А если не хочу?
- А чо, уходи, коли так. Тайга большая, всем места хватит.
- Дела-а, - протянул Егор. - Куда же мне идти, если я дороги не
знаю.
И тут мужик внезапно обернулся, подался всем телом к Егору, выбро-
сил вперед правую руку, наставил на Егора указательный палец и быстро
