объявил, что русский писатель имеет право бояться секретарш и швейцаров,
но не начальников. И, к сожалению, это мое высказывание уже в газетах
цитируют. Я же просто тогда неточно выразился! Русский писатель,
действительно, не имеет права бояться начальников любых рангов, но сюда
не входят начальники ЖЭКов. Этих гусей никак не следует дразнить - шутки
вовсе уж выходят боком.
Иногда, работая очередную книгу, вдруг понимаешь, что от растеряннос-
ти перед сложностью жизни и задачи засунул обе ноги в одну штанину.
Очень опасная позиция, ибо каждая нога настойчиво требует свободы и пер-
сональной брючины. И у меня вот очередной раз случилось такое. И судьба
заставила взять длительный тайм-аут, чтобы вытащить одну ногу - лишнюю.
Но это не получается, ибо умер мой ближайший друг и советчик Петя Ниточ-
кин. Без него в житейском и литературном море мне голо и одиноко, и мне
не с кем посмеяться над своим страхом перед Прохоровым.
Возраст сказывается и в том, что все и все, что и кого я вижу вокруг,
мне докучает и меня раздражает. Мне не о ком сказать хорошее от чистого
сердца. Зрелость это? Или пропечаталась наконец вся мелкость моего духа?
В любом случае это приносит мне душевных мучений больше, нежели всем
другим, кого вижу и знаю вокруг.
Около шестнадцати часов в субботу позвонил Михаил Германович и быстро
уговорил на комариную лекцию идти.
- Эх! - с невольным укором сказал я верхнему соседу. - И дернул вас
черт тогда замок дергать!
- Да он сгнил давно до корня! Я для пробы дернул, а он и рассыпался,
- чистосердечно соврал старый вояка. - А если вы на лекцию не пойдете,
то это не по-товарищески будет. Тоже мне герой! И Гуськов идет, и Тре-
бов, и Страдокамский.
- У меня судно на подходе, - сказал я.
- Вот именно. Можно подумать, что вам плавать надоело. Надоело?
- Нет, но...
- То-то и оно. Накатит товарищ Прохоров на вас телегу в пароходство -
и тю-тю ваши героические плавания!
- Ерунда! Смешно, право!
- Ждем вас с Гуськовым, - сказал генерал и бросил трубку.
Гуськов - детский поэт, живет с супругой-домохозяйкой ниже меня. Оба
исключительно деликатные, нежные люди. Не пьют, не курят, в Домах твор-
чества съедают всю отраву, которую там дают, чтобы - не дай бог! - не
обидеть директора; обожают бадминтон в пыли по колено. Но отношения у
нас сложные. Тут такое дело.
Лет десять назад случился у меня роман с одной резвушкой из Комсо-
мольска-на-Амуре, которая приехала поступать в машиностроительный инсти-
тут, то есть имела выраженные способности к использованию техники. В
первую же медовую ночь абитуриентка не выдержала натиска комаров и воск-
ликнула: "Милый, а пылесос у тебя есть?"
Пылесос был, хотя я про него давно забыл.
И резвушка с юным и обаятельным кокетством, начла-почла охотиться пы-
лесосной кишкой на комаров, таская ревущий агрегат по всей квартире в
середине ночи и хлопая в ладошки при каждом пойманном насекомом, - чу-
десное, скажу вам по секрету, зрелище!
Но Гуськовы, как оказалось, спят со сложными комбинациями снотворных.
Если человека, принявшего такую комбинацию, пробудить до срока, то - ка-
юк! Человек не спит потом месяц.
Гуськовы не спали два. И меня возненавидели. И десять лет я ходил по
квартире в носках, хотя от дверей дует. Ладно, к этому я привык. Но пос-
ле истории с чисткой подвала Гуськов так перепугался, что сочинил поэму
"Доброе зверье комарье" с печатным посвящением начальнику ЖЭКа Прохоро-
ву. В этой поэме два мальчугана идут на рыбалку. Один боится комаров и
потому пропускает мимо ушей различные красоты природы - восход солнца,
розовый туман и пр. Другой не боится комаров и потому пропитывается кра-
сотами насквозь. Сам Гуськов не открывает все лето даже форточки. И та-
кое двуличие детского поэта меня так взбесило, что я перестал снимать
дома ботинки.
На заднем дворе у нас растет старый клен и несколько старых тополей.
В центре стоит беседка. Есть змея-бум, скользилки на два ската, шведская
стенка и садовые скамейки.
За углом помойка, но на газонах густая веселая трава, и в ней от вес-
ны до осени желтеют одуванчики, которые я люблю.
На газоне расположилось человек двадцать незнакомых мне лично жильцов
- мужчин и женщин. В ожидании лекции они пили пиво из бидонов. На кончи-
ке змеи-бума сидели Гуськовы.
Места на скамеечке заняли два кровных врага, не могущие существовать
друг без друга: театральный критик Требов и драматург Страдокамский.
Требов - наш главный ортодокс, консерватор, ретроград и вообще бол-
ван. Служить Мельпомене начал в каком-то академическом театре суфлером.
Голос у критика оглушительный и соответствует его ногам: случается и та-
кое в жизни. Нижние конечности у Требова вызывают подозрение, что мама в
раннем детстве посадила сына-малютку на водовозную бочку и связала ножки
годика на два веревкой, в результате чего они замкнулись на круги своя.
И голос у него как из чего-то круглого - бочки или иерихонской трубы.
Говорят, глупость, чтобы не очень бросаться в глаза, должна быть оглуша-
ющей. И это у Требова получается.
- Фашисты! Фашисты виноваты! Раскачали петровское наше болото бомбами
в войну! Теперь воды Финского залива фильтруются к центру города. Вот
достроим дамбу, и никакой подвальной самодеятельности не надо будет! Ни
одного комара здесь не останется - орал театральный критик, тыча в дра-
матурга Страдокамского тростью с набалдашником.
- Это откуда вы такую ерунду высосали? - хладнокровно вопрошал его
наш главный оппортунист, нигилист и вообще левак Страдокамский, задирис-
то потряхивая козлиной, меньшевистской бородкой. - Во всем до сих пор
война виновата! А?! И комары у него от фашистов! Все дело в сибирских
новостройках, если хотите знать. БАМ городят, пальба там, взрывы - и
вполне закономерно насекомые покинули привычные сферы обитания.
- Вы путаете комаров с лосями! - задыхаясь от смеха, протрубил орто-
докс. - Отсюда видно, что у вас не божий дар, а яичница...
Напевая старинную казачью песнь "Эх, комарики-комарики мои! Нельзя
девушке по садику пройти!", возник из котельной детских яслей Митяй -
наш поп Гапон. Именно кочегар внушил нам мысль о том, что комары вылета-
ют из подвала, в результате чего мы ему собственноручно подвал и вычис-
тили. Митяй - единственный, радикально решивший проблему комаров, потому
что не рвет связь с землей, деревней и каждое лето получает с родины де-
сяток здоровенных жаб. Комары боятся жаб панически и облетают Митяя за
добрый метр.
И на лекцию он явился не только пьяным, как десять дореволюционных
сапожников, но и с жабой в кепке. Покрутив ею над головой, Митяй посадил
жабу обратно в кепку, возлег на травку возле беседки и мгновенно заснул,
а жаба бдительно таращила глаза и изредка квакала.
Царственно проплыла к голове бума и села на нее колоритнейшая старуха
Мубельман-Южина. Она подрабатывает на "Ленфильме" в ролях графинь, кото-
рые торчат на заднике во время балов и обмахиваются там веерами. Это тя-
желая работа, но дело в том, что, полюбив в Ташкенте душку военного и
воспользовавшись сумятицей военного времени, она уменьшила себе в пас-
порте возраст на энное количество лет. Естественно, это привело затем к
полной путанице в пенсионных делах. И вот в старости платит за безрас-
судную страсть, жарясь под прожекторами в съемочных павильонах, - сюжет,
достойный пера Бальзака! В разговорах Мубельман любит подчеркнуть, что в
детстве не знала никаких хлопот с лавровым листом. Лавры не покупали в
бакалейной лавке, а просто надергивали нужное для обеда количество из
венков, которые получал от поклонниц ее троюродный дядя Сумбатов-Южин.
Удобно усевшись, Мубельман-Южина сказала глубоким, бархатным голосом:
- Федя Шаляпин спел однажды Мефистофеля не стоя, а сидя на ступеньке
лестницы к Маргарите, и в прессе сразу написали, что он был так пьян,
что пел лежа, - и указала веером на спящего Митяя. - Нельзя ли убрать
эту э-э-э... лягушку? Я их боюсь.
- Пусть проспится. Это мелочи, - сказала хорошенькая техник-смотри-
тель Аллочка, которая в беседке отмечала прибывающих по списку, одновре-
менно нетерпеливо постукивая наманикюренным ногтем по золотым часикам. -
И где же этого лектора черт носит?
- Холодный пепел мелочей гасит огонь души! - сказала Мубельман-Южина
и царственно откинулась на ствол клена.
Из безликой массы, пьющей на газоне из бидонов пиво, донеслось:
- В народе говорят: словом комара не убьешь!
- А тем боле лекцией!
- Цыц! - сказала техник-смотритель. - Не в пивной сидите!
Безликая масса примолкла.
Тут подошел Михаил Германович и сразу крепко треснул меня по шее,
зазвенев орденами и медалями, ибо был в мундире, при всем иконостасе.
- Вы бы полегче, - сказал я.
- Зато я ему впиться не дал, - объяснил генерал.
- Убить хотели? - насмешливо вопросил ортодокс Требов. - О, святая
простота! Если комара голой рукой бьешь, надо обязательно ладонь смачи-
вать водой, - пояснил он.
- "Смачивать водой"! - саркастически передразнил Требова генерал. -
Лейку с собой прикажете носить?! А плюнуть по-пролетарски на ладонь не
годится, что ли?
Тут мгновенно сорвался с цепи на помощь другу-врагу левак Страдокамс-
кий:
- А когда вы свои противовоздушные истории сочиняете, тоже в ладонь
плюете? - вопросил он Михаила Германовича.
И пошла-поехала коммунальная заваруха.
Безликая масса, попивающая на газоне пиво, отстраненно комментировала
происходящее:
- Если еще пятилетку войны не будет, все друг другу глотки попереры-
вают...
- Раньше с керосинками и примусами братски жили, а теперь с газом
друг другу смерти хотят...
- Благосостояния много - вот корень где...
- Точно. Цены низкие. Надо же: по пять кило курей сразу покупают...
- Холодильники есть - вот и покупают...
- А тут давеча видела, слив на лотке шестнадцать кило сразу тетка
брала...
- Серый волк тебе в трамвае товарищ...
- Все ноги оттоптанные...
- Тише тут! - цыкнула техник-смотритель. - Не на митинге!
- Вы нам рот не затыкайте! - немедленно сменил объект атаки Страдо-
камский. - Товарищи обсуждают вполне корректный аспект проблемы. Речь о
необходимости увлажнения кожного покрова ладони в целях уменьшения воз-
душной подушки перед ней. Эта подушка-прослойка отталкивает насекомое, с
какой бы скоростью вы ни действовали. А смачивать руку можете хоть духа-
ми "Коти"! Но вы их и не нюхали!
- А вот и нюхала! - сказала Аллочка.
- На потолке их давить бесперспективно, - вмешалась в разговор Му-
бельман-Южина. - Надо сперва с потолка веником согнать. И убивать, когда
они уже ниже на стенке сядут...
В лучших традициях эстрады тридцатых годов на сцену, то есть в детс-
кую беседку, ворвался лектор с портфелем-дипломатом, извинился за опоз-
дание, объяснил его тем, что в субботу с такси стало очень трудно, дос-
тал конспект, надел очки и попросил тишины.
Лектор был средних лет, в лакированных туфлях и производил приятное,
интеллигентное впечатление.
- Товарищи! Я буду брать быка за рога! - жизнерадостно начал он. -
Всех волнует вопрос снабжения мясомолочными продуктами. Как уберечь скот
от вредного влияния окружающей среды? Над этим и бьется пытливая мысль
ученых! На данный момент разработка методов сохранения бычьего семени в
замороженном состоянии продвинулась далеко вперед. Большой вклад здесь
внесли английские, американские и японские ученые. Однако, товарищи,
приоритет в этих вопросах остается за Советским Союзом!
- С фланга, издалека заходит! - заметил Михаил Германович.
- Господи! И что делают!- жалостливо шепнул поэтичный Гуськов. -
Единственная радость у Буренки была, и ту...
- Тише, товарищи! - цыкнула Аллочка.
- Позвольте все-таки вопрос! - воскликнул, наставляя на лектора
