разглядывать то, что осталось от его дома после пожара. Старика
затрясло.
Он выскочил из машины и подбежал ближе, перепрыгнув через
поставленный вокруг пожарища невысокий заборчик. В воздухе еще пахло
гарью, хотя, судя по всему, со времени пожара прошло уже несколько дней.
Он пробежал глазами плакат, вывешенный Пожарным Управлением Нью-Йорка, а
потом, опустив голову, медленно побрел по тротуару прочь.
- Что здесь случилось? - неожиданно для самого себя окликнул он
спешащую мимо пожилую негритянку.
- Пожар, - коротко ответила она, размахивая шляпной коробкой. - Я
слышала, будто здесь была целая трагедия, - добавила женщина. -
Несколько человек сгорело...
- Но когда? Почему? - выкрикнул Сорренсон и тут же смутился своей
навязчивости.
Женщина остановилась, окинула его подозрительным взглядом и тут же
заторопилась дальше.
- Послушайте, я ведь жил в этом доме! - оправдываясь, крикнул ей
вслед Сорренсон.
Но женщина не ответила, и тогда он, вконец раздавленный, вернулся к
своей машине. Облокотившись о помятое ржавое крыло, он потер рукой лоб,
щурясь от яркого солнечного света. А потом перешел улицу и через дыру в
заборе заглянул на строительную площадку собора святого Симона. Там было
совсем пустынно, котлован наполовину заполнился водой. Всю технику
куда-то отогнали, ни одного рабочего на объекте тоже не было.
Ничего не понимая, он сел в машину и включил мотор. К счастью.
Полицейское Управление находилось не слишком далеко, а там уж ему
обязательно должны были рассказать, что случилось с домом во время его
отсутствия. А может быть, пожарным удалось даже спасти какие-то вещи...
Он снялся с тормоза и решительно повел свой старенький автомобиль к
зданию районной полиции.
***
Солнце уже скрылось за громадами небоскребов, когда измученный и
поникший Сорренсон вновь подъехал к пожарищу - к останкам того самого
здания, которое он столько лет уже называл своим домом. Вытерев с лица
слезы, он опустил руки на колени и уставился на обгорелый скелет дома,
стараясь собрать остатки сил, чтобы свыкнуться с этой страшной
реальностью. То, что рассказали ему в полиции, могло бы сломать кого
угодно...
Наступал вечер, и дневная жара сменялась сыростью и прохладой.
Почувствовав, что начинает замерзать, Сорренсон взял с заднего сиденья
пуховую куртку и осторожно набросил ее на плечи, стараясь прикасаться к
ней как можно нежнее. Ведь, кроме этой куртки, у него теперь ничего
больше не было. Все вещи Джона оставались в его квартире на десятом
этаже, а полицейский ясно сказал ему, что никакое имущество из дома
спасти не удалось. К тому же Сорренсон, не слишком-то доверяя банкам,
хранил все свои сбережения в картонной коробке под раковиной на кухне. И
теперь у него за душой не осталось ни единого доллара.
К тому времени, как старик полностью погрузился в воспоминания о
своей квартире и тихой мирной жизни в ней, солнце уже зашло. Родных у
Джона не было, но он надеялся, что его временно приютит кто-нибудь из
коллег из филармонии - хотя бы ненадолго, пока он устроит свои дела и
сможет договориться о кредите. Значит, первым делом надо ехать в
филармонию. Там должны помочь.
С этим решением он уже завел было машину, но вдруг рядом с ним
остановилось такси, и оттуда вышли Макс и Грейс Вудбридж.
- Макс! - тихо позвал Сорренсон.
В тот же миг Грейс пронзительно закричала, и муж едва успел
подхватить ее, иначе бы Грейс просто упала на землю от неожиданности -
ноги у нее подкосились.
Сорренсон выбрался из машины и подошел к остолбеневшим супругам.
Грейс безутешно рыдала и рвалась из объятий мужа к пожарищу, яростно
колотя руками по воздуху.
- Мы ничего уже не можем тут сделать, - пытался объяснить жене Макс,
наблюдая, как она вынула платок и прижала его к глазам.
- Абсолютно ничего, - согласился Сорренсон. Голос его дрожал. - Здесь
был страшный пожар. И теперь ни дом, ни то, что в нем было, нам уже не
вернуть...
Мужчины дружно подхватили Грейс под руки и усадили ее в машину
Сорренсона.
- Как же это случилось, Джон? - спросил Макс соседа, устало
облокотившись о крыло "Де-Сото".
- Я только что разговаривал с полицейскими... - ответил тот. - Дом
сгорел ночью, четыре дня назад. Предположительно, огонь возник на
десятом этаже. Пожарники ничего уже не могли сделать...
- Боже мой!.. Боже мой... - стонала Грейс. Макс осторожно взял ее за
руку и стал гладить по голове, надеясь, что так она быстрей успокоится.
- Кто-нибудь пострадал? - спросил он.
- Да, - кивнул в ответ Сорренсон и вновь почувствовал, что губы его
начинают дрожать. - Сгорела старая монахиня... И еще... Бен Бэрдет.
- Нет! - вскрикнул Макс и замотал головой, отказываясь верить в
услышанное.
- А Фэй? - в ужасе спросила Грейс, приподняв голову.
- Она куда-то пропала, и полиция сейчас ищет ее. К счастью, маленький
Джои уцелел. Бен как знал - и отправил его к родственникам на несколько
дней.
Макс сочувственно обнял Сорренсона за плечи.
- Все так неожиданно, Джон... Не могу даже поверить... Как вы
думаете, мы сумеем когда-нибудь выкарабкаться?
Сорренсон неуверенно пожал плечами.
- А что нам еще остается, Макс? Теперь мы просто обязаны сделать это.
- Какое же счастье, что нас не было дома! - заметил Макс, нервно
сглотнув. - В самом деле, - согласилась Грейс. - А то не известно еще,
чем бы все это кончилось...
Внезапно Сорренсон как-то странно посмотрел на них и горько вздохнул.
- Да уж!.. Повезло, как утопленникам... А куда, кстати, вы ездили,
если не секрет?
- В каком смысле куда? Что вы имеете в виду, Джон? - не понял Макс.
- Ну, мне интересно, куда вам так срочно понадобилось отбыть, да еще
на несколько дней. Зачем вы уезжали из города?
Макс тупо уставился на жену, напряженно пытаясь что-то сообразить. На
лице его отразилось крайнее изумление. Он нервно потер подбородок, потом
взъерошил редкие седые волосы на макушке.
- Черт возьми, а я ведь даже и не припомню!.. - смущенно ответил он.
- Дорогая, а в самом деле, куда и зачем мы, собственно, ездили? Ты,
случайно, не помнишь?
Грейс задумалась, а потом отрешенно посмотрела на мужчин и покачала
головой.
- Ну, где-то ведь вы должны были находиться все это время? Питаться,
ночевать в конце концов... Может, у друзей или родственников? -
попытался подсказать Сорренсон.
- Ну, разумеется, Джон! - Макс неожиданно расплылся в улыбке. - Мы
были у... - И тут он снова замолчал, улыбка медленно сползла с лица,
уступив место недоумению и тревоге.
- Макс, - вдруг обратился к соседу Сорренсон. - Что-то здесь не то,
вам не кажется?
- Вы хотите сказать, что мы не можем вспомнить, где пропадали все это
время? - ужаснулся Вудбридж.
- Да, но не только это. Я ведь и сам не помню, где провел эти дни. И
какой черт меня дернул уехать из дому...
- Да вы что! - изумился сосед. Сорренсон печально покачал головой.
- Да, Макс, - признался он. - Последние четыре дня словно кто-то
напрочь вытер из моей памяти. Но я и не понял бы этого сам, если бы в
полиции не спросили меня где я был. Да и вы тоже ни о чем бы не
догадались, если бы я не задал вам тот же самый вопрос, которым
огорошили меня полицейские.
Грейс Вудбридж стирала платком растекшуюся по лицу тушь.
- Я что-то ничего не понимаю, - растерянно произнесла она.
- Я и сам толком не разберусь... - поддержал ее Сорренсон. - Кстати,
Дэниэл Батилль и обе секретарши тоже ничего не помнят. - Он прокашлялся
и застегнул куртку на все пуговицы. - Все они точно так же четыре дня
где-то скитались, а вернулись только сегодня. А потом, как и я, пошли в
полицию и, разумеется, ничего не смогли там рассказать. Представляете?
- А как Дженкинс?
- Он тоже, к сожалению, куда-то запропастился. Но в шахте лифта было
найдено тело, опознать которое еще не смогли. Так что не исключено, что
и Ральф погиб при пожаре.
- Четыре дня!.. Четыре дня вычеркнуто из жизни.. Невероятна -
сокрушался Макс Вудбридж.
Сорренсон еще раз окинул печальным взглядом останки своего жилища. По
пожарищу одиноко бродила чья-то собака. Детишки играли со старой рамой,
вытащив ее за забор. И больше на пепелище никого не было.
- Вы считаете это невозможным? - мрачно усмехнулся Сорренсон.
ЭПИЛОГ
Iриближался полдень. Было еще не жарко, воздух бодрил и наполнял
энергией, небо сверкало голубизной.
Желтое такси остановилось на углу улицы святого Игнатия в тихом
предместье Лос-Анджелеса. Из машины вышли двое и стали молча
разглядывать небольшой старинный особнячок с покосившимся крыльцом и
заколоченными окнами во всех комнатах первого этажа.
Казалось, в домике никто не живет. Однако, если присмотреться
внимательнее, можно было заметить единственный человеческий силуэт за
бежевой кружевной занавеской в окне третьего этажа.
Кардинал Реджани обменялся взглядами с сестрой Флоренс и облегченно
вздохнул: это место ему явно пришлось по душе. Он принял правильное
решение, переместив Стража из Нью-Йорка сюда, и теперь был очень доволен
выбором нового поста для ангела Божьего.
Они подошли к парадному входу, и Реджани своим ключом открыл дверь.
Войдя внутрь, они остановились в полутемном фойе и принялись
разглядывать интерьер дома Никакой мебели внутри не было, голые стены и
пол покрывал толстый слой пыли. В воздухе пахло плесенью.
Когда они начали подниматься по лестнице, перила и ступеньки отчаянно
заскрипели, и это было единственным звуком, нарушающим царящую в
особняке тишину. Кардинал Реджани слегка поддерживал монахиню под руку.
Наконец они взошли на третий этаж и приблизились к одной из дверей,
такой же мрачной и неприветливой, как и все остальные.
Кардинал тем же самым ключом отворил и эту дверь, и они вошли в
комнату.
Внутри находился один-единственный человек. Мужчина. Он сидел сейчас
к ним спиной, обратив глаза к зашторенному окну. Реджани медленно
подошел к нему; сестра Флоренс послушно следовала за кардиналом. В
комнате было довольно прохладно, но все же в нос бил устоявшийся
тошнотворный запах гниющей плоти. Реджани обошел вокруг плоти.
- Отец Беллофонтэн!.. - с восхищением прошептал он, переполняемый
высокими чувствами, а потом оглянулся на сестру Флоренс и жестом
пригласил ее подойти ближе.
Флоренс перекрестилась, увидев лицо священника.
- Да смилостивится Господь над душой его! - прошептала она.
Реджани не сводил глаз с человека, который был когда-то отцом
Джеймсом Макгвайром. Сейчас же отец Беллофонтэн ничем не отличался от
своих предшественников. Он неподвижно сидел на стуле и крепко сжимал в
руках золотое распятие. Лицо его избороздили морщины, кожа ссохлась и
пожелтела, покрывшись многочисленными язвами и болячками. Зрачки
затянула катаракта. Волосы на голове спутались и были слегка влажными от
гнилостных выделений. А на пальцах отросли длинные кривые ногти, больше
напоминающие загнутые когти медведя. Грудь его оставалась неподвижной, и
казалось даже, что он перестал дышать. Странно, что этот человек вообще
мог еще жить, находясь в таком жалком физическом состоянии.
И тем не менее отец Беллофонтэн жил и дышал. И занимал этот самый
священный пост, для которого был предназначен с самого начала. И хотя
дело оказалось довольно сложным и Церковь чуть не потерпела полный
провал, все are перевоплощение состоялось, и цепь Стражей не была
прервана.
Реджани медленно покачал головой. Ему вспомнились последние месяцы,
полные стремительных взлетов и падений. Ведь он чуть не лишился рассудка
