сочувственно. - И, конечно, растерян. Ничего не понимает. Он из тех, что
попадают к нам с полученным в церкви твердым представлением о том, что
должны здесь увидеть. Но у нас все иначе, и новички теряют голову. Первое
время они совершенно беспомощны, потом некоторые привыкают,
приспосабливаются и начинают жить как все. Другие же упорствуют в своих
заблуждениях, не могут свыкнуться и продолжают блуждать неприкаянными, как
этот человек. В прошлой жизни он был религиозным фанатиком - ограниченным
и упрямым. Зерно невежества, посеянное на земле, взошло здесь скорбью.
- Что его так тяготит?
- Он не знает, что мертв. Блуждает как в тумане. Все кажется ему
страшным сном. После его смерти прошли годы, ему же они кажутся вечностью.
- Почему вы не объясните ему ситуацию, не подскажете, что делать?
- Мы не можем. Мы...
Рупор упал.
- Смайли, скорее музыку. Нужно прибавить энергии.
- Высшим духам нельзя общаться с теми, кто привязан к земле, -
объяснил Мейли. - У них разные энергетические зоны. Мы ближе к этим
несчастным и скорее можем им помочь.
- Правильно! Именно вы - почти выкрикнул Люк. - Поговорите с ним,
мистер Мейли. Вам знакомы такие, как он.
- Друг, позволь сказать тебе несколько слов, - громко и отчетливо
произнес Мейли. - Бормотание прекратилось, и у всех появилось ощущение,
что несчастный замер, прислушиваясь. - Нам очень жаль тебя. Знай, ты умер.
Ты видишь нас и не можешь уразуметь, почему мы не видим тебя. Но ты на том
свете, в потустороннем мире. Ты ожидал другого, потому и не догадался, где
находишься. Ты думал, что тебя встретят иначе. Но там все оказалось не
так. Ты должен понять, что все - благо, что Бог - добро и что тебя ожидает
блаженство в том случае, если ты возвысишься духом, будешь молиться о
помощи и думать не только о своем печальном положении, но и о тех
страдальцах, которые так же скитаются, объятые мраком.
Несколько минут тишины, и вновь голос Люка.
- Он услышал вас и благодарит. Прозрение постепенно приходит к нему.
Со временем он обретет и большее знание. Он спрашивает, может ли прийти
еще.
- Конечно! Конечно! - возопил Болсоувер. - У нас уже есть несколько
подопечных, которые раз от разу становятся все более сведущими. Да
благословит тебя Бог, дружище! Приходи, когда хочешь.
Лепет прекратился, а к присутствующим пришло сладостное чувство покоя
и умиротворения. Тут раздался тоненький голосок Уи Ван:
- Осталось еще много энергии. Тут Красное Облако. Если Папочка
пожелает, он может что-нибудь показать.
- Красное Облако - индеец и тоже наш гид. Незаменим, когда нужно
продемонстрировать какое-нибудь физическое действие. Ты здесь, Красное
Облако?
Три громких стука, словно били молотком по дереву, раздались в
тишине.
- Добрый вечер, Красное Облако!
Новый гость заговорил отрывистыми фразами, медленно и с трудом
выговаривая слова.
- Здравствуй, вождь! Как здоровье скво? Детишек? Никак в вигваме
новые лица?
- Они здесь в поисках истины, Красное Облако. Покажи им, что ты
умеешь делать.
- Попробую. Подождите минутку. Буду стараться.
Вновь тягостное ожидание, а затем новые чудеса.
Во мраке появилось смутное мерцание, что-то вроде струйки светящегося
дыма. Сначала она вилась от одной стены к другой, а затем закрутилась в
центре комнаты. Постепенно струйка как бы сгущалась, превратившись наконец
в яркий кружок размером с сигнальный фонарь. Он не отбрасывал света и
потому особенно резко выделялся в темноте. Кружок подплыл к самому лицу
Энид, и Мелоун мог его хорошо рассмотреть.
- Но его держит чья-то рука! - воскликнул он с вновь вспыхнувшим
подозрением.
- Конечно. Это материализованная рука, - сказал Мейли. - Я тоже ясно
вижу ее.
- Хотите, чтобы она коснулась вас, мистер Мелоун?
- Да, если можно.
Свет погас, и почти тут же Мелоун ощутил чье-то прикосновение. Он
подставил свою ладонь и отчетливо почувствовал, как на нее легли три
пальца - теплые, гладкие, средней величины. Мелоун сжал руку, и пальцы как
бы растаяли в ней.
- Она исчезла, - задыхаясь от волнения, проговорил журналист.
- Что поделаешь! У Красного Облака бывают такие промашки. Но его
световые эффекты великолепны.
Тут же, как бы в подтверждение этих слов, началась еще более
поразительная игра света. По комнате медленно поползли разной величины
облачка и заплясали крошечные искорки, похожие на светлячков. Тогда же
молодых людей обдал ледяной порыв ветра. Нельзя было приписать его обману
чувств: у Энид даже сдуло на лоб прядь волос.
- Вы, наверное, ощутили порыв ветра? - спросил Мейли. - Некоторые из
огоньков могут сойти за языки пламени. После этого Троица уже не покажется
вам таким уж невозможным феноменом.
Бубен взмыл вверх; по светящемуся пятну было видно, как он описывал
круги под потолком. Затем бубен опустился ниже и поочередно коснулся голов
всех присутствующих. И, как бы успокоившись, с мелодичным звоном
водворился на место.
- Почему бубен? Почему используется один только бубен? - спросил
Мелоун.
- Удобен и компактен, - объяснил Мейли. - И всегда укажет звоном, где
находится. А что вы еще можете предложить? Разве только музыкальную
шкатулку.
- Наша шкатулка проделывает иногда удивительные вещи, - похвасталась
миссис Болсоувер. - Ей ничего не стоит взмыть под самый потолок. А ведь
она тяжеловата.
- Девять фунтов, - уточнил Болсоувер. - Однако, судя по всему, наше
время подошло к концу. Не думаю, что мы сегодня еще что-нибудь высидим.
Сеанс прошел неплохо, можно сказать, на хорошем среднем уровне. Перед тем
как включить свет, надо немного обождать. Ну, что скажете, мистер Мелоун?
Если вас обуревают сомнения, выкладывайте сразу. А то есть у вас,
журналистов, одна неприятная черта: сначала ни гугу, только улыбки и
рукопожатия, а потом дома вы расслабляетесь, еще раз прокручиваете все в
голове и пишете, что мы жулики.
Кровь застучала в висках у Мелоуна, он провел рукой по пылающему лбу.
- Не знаю, что и думать, - признался журналист, - но вечер произвел
на меня сильное впечатление. Можно сказать, потряс. Кое-что я читал, но
увидеть самому - совсем другое дело. Однако больше всего меня убеждают
ваша искренность и душевное здоровье. В этом невозможно усомниться.
- Неплохо. Вы делаете успехи, - сказал Болсоувер.
- Я пытаюсь понять, какие вопросы могут возникнуть у моих читателей,
не присутствовавших на сеансе. Нужно постараться заранее ответить на них.
Во-первых, все происходило как-то необычно, по-домашнему, что ли. О духах
принято думать несколько иначе.
- Теории следует основывать на фактах, - сказал Мейли. - До сих пор
человечество подгоняло факты к уже готовым теориям. Надо учитывать, что
сегодня мы имели дело - это ни в коем случае не бросает тень на наших
добрых хозяев - с невысокими духами, имеющими вполне определенные функции.
Их нельзя назвать типичными обитателями потустороннего мира, как нельзя
назвать портового грузчика типичным англичанином.
- А Люк? - возразил Болсоувер.
- Он, конечно, находится на более высокой ступени. Вы его слышали и
можете сами судить. Еще вопросы, мистер Мелоун?
- Если можно. Почему все вершится в темноте? Это может вызвать
определенные подозрения. Почему спиритизм так тяготеет к мраку?
- Не всегда, а только в случае работы с предметами. Тогда полная
темнота действительно необходима. Это связано с причинами химического
порядка. Фотограф ведь тоже проявляет пленку в темной комнате. В основе
фотографирования лежит перенос на светочувствительную пленку тончайшей
материальной субстанции с человеческого тела; затем в темной комнате она
проявляется и закрепляется. Нечто подобное происходит и здесь. Теперь
понятнее?
- Пожалуй, да. Но все равно жаль. Здесь самое уязвимое место.
- Иногда кое-что получается и на свету, - сказал Болсоувер. - Может,
Уи Ван еще не ушла? Обождите минутку. Где у нас спички? - Он зажег свечу,
после долгого сидения в темноте все отчаянно заморгали. - Сейчас
посмотрим.
Среди прочих предметов, которыми забавлялись неведомые силы, было
деревянное блюдо. Болсоувер пристально смотрел на него; остальные стали
глядеть туда же. Все уже поднялись, но с места не двигались. До блюда было
около трех футов.
- Уи Ван, ну, пожалуйста, - попросила миссис Болсоувер.
Мелоун не верил своим глазам. Блюдо зашевелилось. Оно дрожало, затем,
мелко застучало по столу, как крышка на кипящем чайнике.
- Подними его, Уи Ван! - просили все, радостно аплодируя.
При свете ярко горевшей свечи было отчетливо видно, как блюдо
поднялось и стояло, пошатываясь, на ребре, как бы пытаясь удержать
равновесие.
- Наклони его три раза, Уи Ван.
Блюдо три раза наклонилось, потом упало и больше не двигалось.
- Рад, что вы видели это своими глазами. Самая простая и убедительная
форма телекинеза.
- В это невозможно поверить! - воскликнула Энид.
- Совершенно согласен, - отозвался Мелоун. - Мои представления о
возможном значительно расширились, и вы, мистер Болсоувер, способствовали
этому.
- Рад слышать, мистер Мелоун.
- Но мне все-таки непонятно, что за силы стоят за увиденным нами. Что
же касается самого явления, то теперь у меня нет ни малейшего сомнения в
его существовании. Я знаю, что оно есть. Желаю вам всем спокойной ночи. Ни
мисс Челленджер, ни я никогда на забудем этот вечер, проведенный под
крышей вашего дома.
Когда молодые люди вышли на улицу и вдохнули свежий морозный воздух,
им показалось, что они попали в другой мир. Здесь сновали такси,
отвозившие праздных людей в места развлечений, в театры и кино. К ним
подошел Мейли, как и они, поджидавший кэб.
- Могу представить себе ваши чувства. Глядя на этих суетливых
самодовольных людей, вы поражаетесь, как мало знают они об истинном
многообразии жизни. Вам хочется остановить их, рассказать, образумить.
Однако в ответ они назовут вас обманщиками или безумцами. Смешно, не
правда ли?
- Мои мысли в полном смятении.
- Завтра все придет в норму. Любопытно, как мимолетны такие
впечатления. Еще станете убеждать себя, что вам все приснилось. Ну что ж,
прощайте. Если я вам понадоблюсь, всегда к вашим услугам.
Всю дорогу домой друзья - язык не поворачивается назвать их
влюбленными - промолчали. Выйдя из кэба, Мелоун проводил девушку до дверей
квартиры, но войти не посмел. Он чувствовал, что сейчас не смог бы вынести
насмешек Челленджера, обычно только забавлявших его. Вроде тех, что
услышал краем уха.
- А, Энид... Так где ж привиденьице? Вытряхивай его прямо на пол,
дай-ка взглянуть.
Вечерние приключения завершились, как и начались, громовым хохотом
профессора, который сопровождал Мелоуна до самого лифта.
Глава V
В КОТОРОЙ НАШИ ДЕЛОВЫЕ ПАРТНЕРЫ
ПЕРЕЖИВАЮТ ЕЩЕ ОДНО УДИВИТЕЛЬНОЕ СОБЫТИЕ
Мелоун сидел за боковым столиком в курительной комнате Литературного
клуба. Перед ним лежали записи Энид, сделанные ею после сеанса; в них было
много тонких наблюдений, и Мелоун занимался тем, что сводил их впечатления
воедино. У камина несколько мужчин курили и болтали. Они нисколько не
мешали журналисту - у того, как у многих его коллег, работа особо
спорилась на людях, в живой обстановке. Но тут кто-то, заметив его
присутствие, перевел разговор на спиритизм, и тогда заинтересованный
Мелоун, откинувшись в кресле, прислушался.
