колдуна, пока не поймут, какой процесс умозаключений этому
предшествовал.
"По одной капле воды, -- писал автор, -- человек, умеющий
мыслить логически, может сделать вывод о возможности
существования Атлантического океана или Ниагарского водопада,
даже если он не видал ни того, ни другого и никогда о них не
слыхал. Всякая жизнь -- это огромная цепь причин и следствий, и
природу ее мы можем познать по одному звену. Искусство делать
выводы и анализировать, как и все другие искусства, постигается
долгим и прилежным трудом, но жизнь слишком коротка, и поэтому
ни один смертный не может достичь полного совершенства в этой
области. Прежде чем обратиться к моральным и интеллектуальным
сторонам дела, которые представляют собою наибольшие трудности,
пусть исследователь начнет с решения более простых задач. Пусть
он, взглянув на первого встречного, научится сразу определять
его прошлое и его профессию. Поначалу это может показаться
ребячеством, но такие упражнения обостряют наблюдательность и
учат, как смотреть и на что смотреть. По ногтям человека, по
его рукавам, обуви и сгибе брюк на коленях, по утолщениям на
большом и указательном пальцах, по выражению лица и обшлагам
рубашки -- по таким мелочам нетрудно угадать его профессию. И
можно не сомневаться, что все это, вместе взятое, подскажет
сведущему наблюдателю верные выводы".
-- Что за дикая чушь! -- воскликнул я, швыряя журнал на
стол. -- В жизни не читал такой галиматьи.
-- О чем вы? -- осведомился Шерлок Холмс.
-- Да вот об этой статейке, -- я ткнул в журнал чайной
ложкой и принялся за свой завтрак. -- Я вижу, вы ее уже читали,
раз она отмечена карандашом. Не спорю, написано лихо, но меня
все это просто злит. Хорошо ему, этому бездельнику, развалясь в
мягком кресле в тиши своего кабинета, сочинять изящные
парадоксы! Втиснуть бы его в вагон третьего класса подземки да
заставить угадать профессии пассажиров! Ставлю тысячу против
одного, что у него ничего не выйдет!
-- И вы проиграете, -- спокойно заметил Холмс. -- А статью
написал я.
-- Вы?!
-- Да. У меня есть наклонности к наблюдению -- и к
анализу. Теория, которую я здесь изложил и которая кажется вам
такой фантастической, на самом деле очень жизненна, настолько
жизненна, что ей я обязан своим куском хлеба с маслом.
-- Но каким образом? -- вырвалось у меня.
-- Видите ли, у меня довольно редкая профессия. Пожалуй, я
единственный в своем роде. Я сыщик-консультант, если только вы
представляете себе, что это такое. В Лондоне множество сыщиков,
и государственных и частных. Когда эти молодцы заходят в тупик,
они бросаются ко мне, и мне удается направить их по верному
следу. Они знакомят меня со всеми обстоятельствами дела, и,
хорошо знай историю криминалистики, я почти всегда могу указать
им, где ошибка. Все злодеяния имеют большое фамильное сходство,
и если подробности целой тысячи дел вы знаете как свои пять
пальцев, странно было бы не разгадать тысячу первое. Лестрейд
-- очень известный сыщик. Но недавно он не сумел разобраться в
одном деле о подлоге и пришел ко мне.
-- А другие?
-- Чаше всего их посылают ко мне частные агентства. Все
это люди, попавшие в беду и жаждущие совета. Я выслушиваю их
истории, они выслушивают мое толкование, и я кладу в карман
гонорар.
-- Неужели вы хотите сказать, -- не вытерпел я, -- что, не
выходя из комнаты, вы можете распутать клубок, над которым
тщетно бьются те, кому все подробности известны лучше, чем вам?
-- Именно. У меня есть своего рода интуиция. Правда, время
от времени попадается какое-нибудь дело посложнее. Ну, тогда
приходится немножко побегать, чтобы кое-что увидеть своими
глазами. Понимаете, у меня есть специальные знания, которые я
применяю в каждом конкретном случае, они удивительно облегчают
дело. Правила дедукции, изложенные мной в статье, о которой вы
отозвались так презрительно, просто бесценны для моей
практической работы. Наблюдательность -- моя вторая натура. Вы,
кажется, удивились, когда при первой встрече я сказал, что вы
приехали из Афганистана?
-- Вам, разумеется, кто-то об этом сказал.
-- Ничего подобного, Я сразу догадался, что вы приехали из
Афганистана. Благодаря давней привычке цепь умозаключений
возникает у меня так быстро, что я пришел к выводу, даже не
замечая промежуточных посылок. Однако они были, эти посылки.
Ход моих мыслей был таков: "Этот человек по типу -- врач, но
выправка у него военная. Значит, военный врач. Он только что
приехал из тропиков -- лицо у него смуглое, но это не природный
оттенок его кожи, так как запястья у него гораздо белее. Лицо
изможденное, -- очевидно, немало натерпелся и перенес болезнь.
Был ранен в левую руку -- держит ее неподвижно и немножко
неестественно. Где же под тропиками военный врач-англичанин мог
натерпеться лишений и получить рану? Конечно же, в
Афганистане". Весь ход мыслей не занял и секунды. И вот я
сказал, что вы приехали из Афганистана, а вы удивились.
-- Послушать вас, так это очень просто, -- улыбнулся я. --
Вы напоминаете мне Дюпена у Эдгара Аллана По. Я думал, что
такие люди существуют лишь в романах.
Шерлок Холмс встал и принялся раскуривать трубку.
-- Вы, конечно, думаете, что, сравнивая меня с Дюпеном,
делаете мне комплимент, -- заметил он. -- А по-моему, ваш Дюпен
-- очень недалекий малый. Этот прием -- сбивать с мыслей своего
собеседника какой-нибудь фразой "к случаю" после
пятнадцатиминутного молчания, право же, очень дешевый показной
трюк. У него, несомненно, были кое-какие аналитические
способности, но его никак нельзя назвать феноменом, каким,
по-видимому, считал его По.
-- Вы читали Габорио? -- спросил я. -- Как, по-вашему,
Лекок -- настоящий сыщик?
Шерлок Холмс иронически хмыкнул.
-- Лекок -- жалкий сопляк, -- сердито сказал он. -- У него
только и есть, что энергия. От этой книги меня просто тошнит.
Подумаешь, какая проблема -- установить личность преступника,
уже посаженного в тюрьму! Я бы это сделал за двадцать четыре
часа. А Лекок копается почти полгода. По этой книге можно учить
сыщиков, как не надо работать.
Он так высокомерно развенчал моих любимых литературных
героев, что я опять начал злиться. Я отошел к окну и повернулся
спиной к Холмсу, рассеянно глядя на уличную суету. "Пусть он
умен, -- говорил я про себя, -- но, помилуйте, нельзя же быть
таким самоуверенным!"
-- Теперь уже не бывает ни настоящих преступлений, ни
настоящих преступников, -- ворчливо продолжал Холмс. -- Будь ты
хоть семи пядей во лбу, какой от этого толк в нашей профессии?
Я знаю, что мог бы прославиться. На свете нет и не было
человека, который посвятил бы раскрытию преступлений столько
врожденного таланта и упорного труда, как я. И что же?
Раскрывая нечего, преступлений нет, в лучшем случае
какое-нибудь грубо сработанное мошенничество с такими
незамысловатыми мотивами, что даже полицейские из Скотленд-Ярда
видят все насквозь.
Меня положительно коробил этот хвастливый тон. Я решил
переменить тему разговора.
-- Интересно, что он там высматривает? -- спросил я,
показывая на дюжего, просто одетого человека, который медленно
шагал по другой стороне улицы, вглядываясь в номера домов. В
руке он держал большой синий конверт, -- очевидно, это был
посыльный.
-- Кто, этот отставной флотский сержант? -- сказал Шерлок
Холмс.
"Кичливый хвастун! -- обозвал я его про себя. -- Знает же,
что его не проверишь!"
Едва успел я это подумать, как человек, за которым мы
наблюдали, увидел номер на нашей двери и торопливо перебежал
через улицу. Раздался громкий стук, внизу загудел густой бас,
затем на лестнице послышались тяжелые шаги.
-- Мистеру Шерлоку Холмсу, -- сказал посыльный, входя в
комнату, и протянул письмо моему приятелю.
Вот прекрасный случай сбить с него спесь! Прошлое
посыльного он определил наобум и, конечно, не ожидал, что тот
появится в нашей комнате.
-- Скажете, уважаемый, -- вкрадчивейшим голосом спросил я,
-- чем вы занимаетесь?
-- Служу посыльным, -- угрюмо бросил он. -- Форму отдал
заштопать.
-- А кем были раньше? -- продолжал я, не без злорадства
поглядывая на Холмса.
-- Сержантом королевской морской пехоты, сэр. Ответа не
ждать? Есть, сэр. -- Он прищелкнул каблуками, отдал честь и
вышел.
ГЛАВА III. ТАЙНА ЛОРИСТОН-ГАРДЕНС
Должен сознаться, что я был немало поражен тем, как
оправдала себя на деле теория моего компаньона. Уважение мое к
его способностям сразу возросло. И все же я не мог отделаться
от подозрения, что все это было подстроено заранее, чтобы
ошеломить меня, хотя зачем, собственно, -- этого я никак не мог
понять. Когда я взглянул на него, он держал в руке прочитанную
записку, и взгляд его был рассеянным и тусклым, что
свидетельствовало о напряженной работе мысли.
-- Как же вы догадались? -- спросил я.
-- О чем? -- хмуро отозвался он.
-- Да о том, что он отставной сержант флота?
-- Мне некогда болтать о пустяках, -- отрезал он, но тут
же, улыбнувшись, поспешил добавить: -- Извините за резкость. Вы
прервали ход моих мыслей, но, может, это и к лучшему. Так,
значит, вы не сумели увидеть, что он в прошлом флотский
сержант?
-- Нет, конечно.
-- Мне было легче понять, чем объяснить, как я догадался.
Представьте себе, что вам нужно доказать, что дважды два --
четыре, -- трудновато, не правда ли, хотя вы в этом твердо
уверены. Даже через улицу я заметил на его руке татуировку --
большой синий якорь. Тут уже запахло морем. Выправка у него
военная, и он носит баки военного образца. Стало быть, перед
нами флотский. Держится он с достоинством, пожалуй, даже
начальственно. Вы должны были бы заметить, как высоко он держит
голову и как помахивает своей палкой, а с виду он степенный
мужчина средних лет -- вот и все приметы, по которым я узнал,
что он был сержантом,
-- Чудеса! -- воскликнул я.
-- А, чепуха, -- отмахнулся Холмс, но по лицу его я видел,
что он доволен моим восторженным изумлением. -- Вот я только
что говорил, что теперь больше нет преступников. Кажется, я
ошибся. Взгляните-ка! -- Он протянул мне записку, которую
принес посыльный.
-- Послушайте, да ведь это ужасно! -- ахнул я, пробежав
еее глазами.
-- Да, что-то, видимо, не совсем обычное, -- хладнокровно
заметил он. -- Будьте добры, прочтите мне это вслух.
Вот письмо, которое я прочел:
"Дорогой мистер Шерлок Холмс!
Сегодня ночью в доме No 3 в Лористон-Гарденс на
Брикстон-роуд произошла скверная история. Около двух часов ночи
наш полисмен, делавший обход, заметил в доме свет, а так как
дом нежилой, он заподозрил что-то неладное. Дверь оказалась
незапертой, и в первой комнате, совсем пустой, он увидел труп
хорошо одетого джентльмена; в кармане он нашел визитные
карточки: "Енох Дж. Дреббер, Кливленд, Огайо, Соединенные
Штаты". И никаких следов грабежа, никаких признаков
насильственной смерти. На полу есть кровяные пятна, но на трупе
ран не оказалось. Мы не можем понять, как он очутился в пустом
доме, и вообще это дело -- сплошная головоломка. Если вы
приедете в любое время до двенадцати, вы застанете меня здесь.
В ожидании вашего ответа или приезда я оставляю все как было.
Если не сможете приехать, я сообщу вам все подробности и буду
чрезвычайно обязан, если вы соблаговолите поделиться со мной
вашим мнением.
Уважающий вас Тобиас Грегсон"
-- Грегсон -- самый толковый сыщик в Скотленд-Ярде, --
