плюмажами из конских волос. Офицеры могли себе позволить
железную кирасу и шлем с забралом, а также меч из хорошего
прочного железа.
Тяжелую пехоту обязательно сопровождали лучники,
дротикометатели и пращники, засыпающие войско врага градом
метательных снарядов перед тем, как копейщики бросятся в атаку.
Для разведки, передачи донесений и преследования бегущего врага
применялась легковооруженная кавалерия. Задача офицеров
заключалась в том, чтобы привести войско на встречу с
противником и выстроить его в подобие боевого порядка. Никакого
деления на отряды, четкого ровного строя, а, тем более,
динамичного руководства во время боя не было. Отряды атаковали
врага всей массой, и побеждал тот, чьи солдаты превосходили
числом, вооружением и мужеством.
В целом армия Этла-Нитов оказалась очень похожей на войска
Древнего мира Земли, задолго до знаменитых фаланг македонян и
железных римских легионов.
Трис не раз прерывал рассказы Полд-Кандора уточняющими
вопросами, чем снискал его расположение, как человек, не из
праздного любопытства интересующийся военным делом, но как
будущий боевой офицер армии Этла-Тиды.
Когда на столе не осталось больше еды и вина, комендант,
наконец, позволил своим гостям удалиться на отдых. Он заранее
распорядился освободить для молодых людей две небольшие, но
чистые и уютные комнаты. Пока господа ужинали, слуги
приготовили все необходимое для отдыха усталых
путешественников. Поэтому после трапезы Трису и Ремину
оставалось только подняться на второй этаж и лечь в грубоватые
на первый взгляд, но тем не менее удобные и мягкие кровати.
* * *
Трис долго лежал без сна. Разговор о ребенке, который
завтра будет умерщвлен перед толпой народа из-за глупого
человеческого суеверия, задел в его душе какие-то дремавшие до
сих пор чувства. Трис пытался спорить сам с собой, доказывая,
что ежеминутно на планете происходят сотни преступлений,
погибают невинные люди. Спасти всех не только невозможно, но
даже неразумно. Нельзя вмешиваться в естественную жизнь
человеческого общества и изменять ее в соответствии с
собственными представлениями о порядке и справедливости. Но тем
не менее горький осадок в душе Триса не исчезал. Кроме того, у
него же было некое смутное предчувствие, что его дальнейшая
судьба каким-то образом может быть связана с этой рыжей
девочкой...
Наконец, Трис решил, что непременно нужно увидеть причину
своих переживаний. Для этого ему не надо было тайно пробираться
в храм под покровом ночи. Трис уже давно научился покидать свое
материальное тело и странствовать в виде бестелесного сознания.
Он открыл новые, доселе неведомые способы контролируемого
разделения тела и души. Многие тысячелетия люди добивались
этого после многолетних тренировок под руководством
просвещенных наставников, хотя обычный, неконтролируемый выход
каждый человек совершает легко и естественно в состоянии сна.
Процесс сознательного выхода из собственного тела
невероятно труден и сопряжен с большим риском. Необходимо
аккуратно отцепить десять тысяч крючков, соединяющих дух и
материю, а затем постоянно следить, чтобы при перемещении в
астрале не порвалась тончайшая серебряная нить, тянущаяся от
странствующей души к неподвижному телу. Подобное действо
требовало тщательного соблюдения сложнейших ритуалов, которые
были доступны лишь немногим.
Трис действовал по-другому. Он не отделял сознание от
тела, но умел как-бы отправлять в странствия свои чувства:
зрение, слух, магическое видение. Это позволяло получать
требуемую информацию, не рискуя потерять связь с материальным
миром. Трис просто концентрировал свое внимание и переносил его
все дальше, дальше, за границу доступного обычному взгляду.
Трис неподвижно лежал на кровати, закрыв глаза. Со стороны
могло показаться, что он просто спит. И это было бы почти
правильно. Почти, потому что Трис был сам творцом своего сна. И
его врожденные способности помогали ему осознанно
путешествовать по миру спящих людей.
Вот и сейчас Трис как-будто бы летел невысоко над землей
по спящему городу. Его зрению было доступно многое, чего нельзя
познать обычными материальными органами чувств. Он видел
сущность вещей, он видел души, которые на время сна покинули
свои земные оболочки и двигались в астрале, восстанавливая
потраченную за день жизненную энергию.
Это было невероятно увлекательное и любопытное зрелище.
Трис даже замедлил движение, наблюдая за душами. Вот души двух
молодых людей, юноши и девушки, вместе парят над крышей дома,
переливаясь красными и голубыми тонами. Внизу, под ними,
сине-золотая душа молодой матери что-то нежно нашептывает пока
еще слабому серебристому огоньку своего младенца.
Вот черно-желтая аура старого купца. Даже во сне он
находится подле своих сокровищ, спрятанных в надежном каменном
подвале под домом. А душа его молодой жены тем временем улетела
далеко из города, в поселок, где остался возлюбленный ее
юности... На всякий случай Трис запомнил место, где жадный
старик спрятал золотые монеты. Судя по белесым пятнам, которые
словно язвы покрывали его ауру, жить купцу оставалось совсем
немного, и такого количества денег ему было уже не нужно...
А эта тонкая серебряная нить, наверное, соединяет спящее
тело с душой мечтателя. Нить тянулась так далеко, что терялась
в Измерениях. Может быть, подумал Трис, этот человек
путешествует сейчас по моей родной Земле, а потом, проснувшись,
будет удивлять друзей и соседей невероятными рассказами о своих
снах, не подозревая, что виденные им картины вполне реальны...
Трис осторожно, чтобы не задеть, обошел жизненную нить
мечтателя и направился к темной громаде храма.
Сразу было видно, что храм пуст. То есть он не являлся
жилищем Бога, окутанным особой торжественной аурой. Это было
просто строение для свершения ежедневных обрядов, давно уже
утративших истинный возвышенный смысл и превратившихся в
холодный и пустой ритуал. И только невысокая, примерно в три
человеческих роста, жертвенная пирамида, стоящая в центре
площади перед храмом, блестела алыми сполохами страданий
многочисленных жертв кровавых церемоний. В целом храмовый
комплекс показался Трису похожим на строения доколумбовой
Америки, с некоторыми чертами древнеегипетской культуры.
Обойдя пирамиду, Трис прошел между двумя сфинксами,
охраняющими главный вход во внутренние помещения. Тут было
просторно, величественно и очень неуютно. Массивные колонны
поддерживали тяжелую крышу с круглым отверстием посередине.
Через него в полдень лучи солнца падали на алтарь, куда
приносились дары: цветы, фрукты, а также жертвенные животные и
люди, предварительно умерщвленные на вершине пирамиды.
За алтарем находилась дверь, ведущая в личные помещения
жрецов. Она была заперта изнутри на засов, однако для
магического видения Триса это не имело значения. На какое-то
время Трис задержался, чтобы познакомиться с Главным жрецом. Им
оказался высохший щуплый старичок, фанатично верящий в
незыблемость устоев своей древней веры. Трис терпеть не мог
упрямых фанатиков, не желающих признавать мир за границами
своих узких и убогих представлений. Просто из любопытства Трис
проник в мысли жреца. Это было совсем нетрудно, так как древние
оккультные знания атлантов были почти полностью утрачены, и
силы, которыми владел Главный жрец, не могли противостоять
новым магическим технологиям Триса. Узнав все, что было нужно,
Трис двинулся сквозь пол вниз, в подвал, где в тесной железной
клетке томилась несчастная рыжая девочка в ожидании завтрашнего
жертвоприношения.
Пройдя сквозь пол храма, Трис невольно остановился. Также,
как у пирамиды на площади, здесь очень сильно ощущалась
кроваво-красная аура человеческих страданий. Подвал представлял
собой узкий коридор, по обеим сторонам которого находились
восемь клеток из толстых металлических прутьев. И сейчас одна
из них была занята.
На засыпанном сеном полу, прижавшись спиной к решетке и
обняв руками колени, сидела девочка. Она не спала, а находилась
под действием лишающего воли зелья, которое дал ей выпить сам
Главный жрец Лор-Лон. Жрецы поили свои жертвы этим составом,
чтобы потом, во время жертвоприношения, те не оскверняли
священный ритуал своими слезами, мольбами и проклятиями.
Трис осторожно коснулся сознания ребенка, аккуратно снимая
паутину дурмана. Сидящая девочка вздрогнула и открыла глаза.
-- Кто здесь? -- Она не могла видеть Триса, но тем не
менее каким-то образом ощутила его присутствия.
-- Не бойся меня, я всего лишь твой сон. -- Трис своим
магическим взором изучал ауру ребенка. Ему еще не доводилось
видеть такой чистой и светлой души. Что-то доселе неведомое
проснулось в нем, заставив чуть чаще стучать сердце. То сердце,
которое находилось сейчас в доме коменданта.
-- Уважаемый сон, неужели ты думаешь, что я еще способна
чего-то бояться? -- Горько прозвучали слова девочки. Ее аура
засияла серебряными и золотыми красками, почти ослепив Триса.
Поначалу он не планировал входить в контакт с жертвой, но
теперь принял другое решение. Если бы его спросили "почему?",
он и сам не нашел бы ответа.
Трис считал себя человеком, который всегда добивается
своей цели любыми способами, не щадя ни себя, ни других. И
вдруг он почувствовал необходимость именно сейчас совершить
что-то хорошее просто так, без предварительных расчетов и
анализов. Наверное, на него так повлияла добрая и нежная, но
одновременно твердая и бесстрашная душа обреченной на жестокую
смерть девочки. Чистая душа тринадцатилетней девочки, которая
знала о своей судьбе, но тем не менее держалась с недетским
достоинством и честью. Она даже пыталась шутить!
-- Как тебя зовут, дитя? -- Трис не мог говорить в
привычном понимании этого слова, он передавал свои фразы прямо
в мозг девочки.
-- Кто ты? -- Повторила та свой вопрос, вскочив и сжав в
руках прутья клетки. -- Ты и есть тот злой демон, что приходит
к рыжим, как я?
-- Нет, я не злой демон. -- Трис замялся. -- Но я и не
добрый волшебник. Я маг.
-- Маг!? Настоящий маг? Ты пришел спасти меня!? -- В
голосе девочки прозвучала такая жуткая и отчаянная надежда,
смешанная со страхом и недоверием, что Трис готов был броситься
прочь отсюда и постараться все забыть. -- Я так много читала
про магов, но не разу не встречала. Почему я тебя не вижу?
-- Мое тело находится далеко, я говорю с тобой посредством
магических сил.
-- Как интересно! Я сама пыталась делать кое-что
волшебное... Но у меня ничего не вышло. -- Аура девочки засияла
новой надеждой. -- Ты, наверное, очень сильный маг! Ты меня
спасешь?
Сердце Триса похолодело. Мысли в голове запрыгали, словно
разноцветные мячики. Спасение потребует огромных усилий. Это
может нарушить все его планы. Или, наоборот, поможет? Но взять
на себя ответственность за жизнь ребенка? Увезти ее с собой? В
этом чужом, незнакомом мире? Сразу появится столько лишних
проблем... Нет, надо уходить отсюда, бежать прочь, все
забыть... Или поступить так, как подсказывает сердце?
-- Да. -- Раздался твердый и уверенный голос в голове
девочки. -- Да, я тебя спасу.
-- Сейчас!? -- Девочка от радости готова была одновременно
плакать и смеяться.
-- Нет. -- Трис немного подумал. -- Не сейчас. Мне надо
