го Владимир Мономах предпринимал два зимних похода, в его Поучении даже
не назван князем и упомянут вскользь, так что его политическая физионо-
мия остается совершенно в тумане^. Может быть, мелкие родовые князьки
того или другого племени, считая себя потомками общего предка, подобного
полянскому Кию, поддерживали между собою какие-либо генеалогические свя-
зи, собирались на племенные веча, как это делали карпатские филархи, или
на поминальные празднества в честь обоготворенного родоначальника. В ис-
торическом вопросе чем меньше данных, тем разнообразнее возможные реше-
ния и тем легче они даются*.
ВЛИЯНИЕ РАССЕЛЕНИЯ НА РОДОВОЙ БЫТ^* По-видимому, в эпоху расселения
родовой союз оставался господствующей формой быта у восточных славян. По
крайней мере Повесть временных лет только эту форму изображает с некото-
рой отчетливостью: "... живяху кождо с своим родом и на своих местех,
владеюще кождо родом своим". Это значит, что родственники жили особыми
поселками, не вперемежку с чужеродцами. Но это едва ли были первобытные
цельные родовые союзы: ход расселения должен был разбивать такое общежи-
тие. Родовой союз держится крепко, пока родичи живут вместе плотными ку-
чами; но колонизация и свойства края, куда она направлялась, разрушали
совместную жизнь родичей. Расселяясь по равнине, восточные славяне заня-
ли преимущественно лесную ее полосу. К ней относится замечание Иорнанда,
который, описывая пространство к востоку от Днестра, по Днепру и Дону,
говорит, что это весьма обширная страна, покрытая лесами и непроходимыми
болотами (terra vastissima, silvis consita, paludibus dubia). Самый Киев
возник на южной опушке этого громадного леса ". В этом пустынном лесис-
том краю пришельцы
занялись ловлей пушных зверей, лесным пчеловодством и хлебопашеством.
Пространства, удобные для этих промыслов, не шли обширными сплошными по-
лосами: среди лесов и болот надобно было отыскивать более открытые и су-
хие места и расчищать их для пашни или делать в лесу известные приспо-
собления для звероловства и пчеловодства. Такие места являлись удаленны-
ми один от другого островками среди моря лесов и болот. На этих остров-
ках поселенцы и ставили свои одинокие дворы, окапывали их и расчищали в
окрестности поля для пашни, приспособляя в лесу борти и ловища^*. В пре-
делах древней Киевской Руси до сих пор уцелели остатки старинных укреп-
ленных селений, так называемые городища. Это обыкновенно округлые, реже
угловатые пространства, очерченные иногда чуть заметным валом. Такие го-
родища рассеяны всюду по Приднепровью на расстоянии 4-8 верст друг от
друга. Их происхождение еще в языческую пору доказывается соседством
курганов, древних могильных насыпей. Раскопка этих насыпей показала, что
лежащих в них покойников хоронили еще по-язычески. Не думайте, что эти
городища-остатки настоящих значительных городов: пространство, очерчен-
ное кольцеобразным валом, обыкновенно едва достаточно, чтобы вместить в
себе добрый крестьянский двор. Как возникли и что такое были эти городи-
ща? Я думаю, что это остатки одиноких укрепленных дворов, какими рассе-
лялись некогда восточные славяне и на которые указывает византийский пи-
сатель Прокопий, говоря, что задунайские славяне его времени жили в пло-
хих, разбросанных поодиночке хижинах. Такие одинокие дворы, или, говоря
иначе, однодворные деревни, ставили славянские поселенцы, селясь по
Днепру и по его притокам. Такими од нод верными деревнями и впоследствии
колонизовалось верхнее Поволжье. Дворы окапывались земляными валами, ве-
роятно с частоколом для защиты от врагов, а особенно для обороны скота
от диких зверей. Из таких одиноких дворов вырос и самый город Киев. По-
весть временных лет помнит об основании этого города-знак, что он возник
в сравнительно близкое к ней время. Предание рассказывает, что н
а горном берегу Днепра, на трех соседних холмах поселились три брата,
занимавшиеся звероловством в окрестных лесах. Они построили здесь горо-
док, который назвали по имени Кия, старшего брата, Киевом. Так Киев воз-
ник из трех однодворных деревень с общим укрепленным убежищем, которые
поставлены были тремя звероловами, когда-то поселившимися на берегу
Днепра. Как старший брат. Кий был князем в первоначаль-
ЛЕКЦИЯ VIII
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ном смысле родового старейшины; местное предание или предположение
ученого редактора летописи превратило его в знатного родоначальника вла-
детельного рода в племени полян, в князя, как понимали это слово в XI в.
СМЕНА РОДА ДВОРОМ. Такой ход расселения неизбежно должен был колебать
крепкие дотоле родовые союзы восточных славян. Родовой союз держался на
двух опорах: на власти родового старшины и на нераздельности родового
имущества. Родовой культ, почитание предков освящали и скрепляли обе эти
опоры. Но власть старшины не могла с одинаковой силой простираться на
все родственные дворы, разбросанные на обширном пространстве среди лесов
и болот. Место родовладыки в каждом дворе должен был заступить домовла-
дыка, хозяин двора, глава семейства. В то же время характер лесного и
земледельческого хозяйства, завязавшегося в Поднеп-ровье, разрушал мысль
о нераздельности родового имущества. Лес приспособлялся к промыслам уси-
лиями отдельных дворов, поле расчищалось трудом отдельных семейств; та-
кие лесные и полевые участки рано должны были получить значение частного
семейного имущества. Родичи могли помнить свое кровное родство, могли
чтить общего родового деда, хранить родовые обычаи и предания; но в об-
ласти права, в практических житейских отношениях обязательная юридичес-
кая связь между родичами расстраивалась все более ^ Это ^* наблюдение
или эту догадку мы припомним, когда в древнейших памятниках русского
гражданского права будем искать и не найдем явственных следов родового
порядка наследования. В строе частного гражданского общежития старинный
русский двор, сложная семья домохозяина с женой, детьми и неотделенными
родственниками, братьями, племянниками, служил переходной ступенью от
древнего рода к новейшей простой семье и соответствовал древней римской
фамилии. Это разрушение родового союза, распадение его на дворы или
сложные семьи оставило по себе некоторые следы в народных поверьях и
обычаях^.
КУЛЬТ ПРИРОДЫ. В сохраненных древними и позднейшими памятниками скуд-
ных чертах мифологии восточных славян можно различить два порядка веро-
ваний. Одни из них можно признать остатками почитания видимой природы. В
русских памятниках уцелели следы поклонения небу под именем Сварога,
солнцу под именами Дажбога, Хорса, Белеса, грому и молнии под
именем Перуна, богу ветров Стрибогу, огню и другим силам и явлениям
природы. Дажбог и божество огня считались сыновьями Сварога, звались
Сварожичами. Таким образом на русском Олимпе различались поколения бо-
гов-знак, что в народной памяти сохранялись еще моменты мифологического
процесса; но теперь трудно поставить эти моменты в какие-либо хронологи-
ческие пределы. Уже в VI в., по свидетельству Прокопия, славяне призна-
вали повелителем вселенной одного бога-громовержца, т.е. Перуна. По на-
шей Начальной летописи Перун-главное божество русских славян рядом с Бе-
лесом, который характеризуется названием "скотьего бога" в смысле покро-
вителя стад, а может быть, и в значении бога богатства: на языке этой
летописи слово скот сохраняло еще старинное значение денег. В древне-
русских письменных памятниках нет ясных указаний на семейства богов,
кроме сыновей Сварога. Но араб Ибн-Фадлан в начале Х в. видел на
волжской пристани, по всей вероятности у города Болгар, большое изобра-
жение какого-то бога, окруженное малыми кумирами, представлявшими жен и
дочерей этого бога, которым русские купцы приносили жертвы и молитвы;
неясно только, какие купцы здесь разумеются, варяжские или славянские.
Общественное богослужение еще не установилось, и даже в последние време-
на язычества видим только слабые его зачатки. Незаметно ни храмов, ни
жреческого класса; но были отдельные волхвы, кудесники, к которым обра-
щались за гаданиями и которые имели большое влияние на народ. На откры-
тых местах, преимущественно на холмах, ставились изображения богов, пред
которыми совершались некоторые обряды и приносились требы, жертвы, даже
человеческие. Так, в Киеве на холме стоял идол Перуна, перед которым
Игорь в 945 г. приносил клятву в соблюдении заключенного с греками дого-
вора. Владимир, утвердившись в Киеве в 980 г... поставил здесь на холме
кумиры Перуна с серебряной головой и золотыми усами, Хорса, Дажбога,
Стрибога и других богов, которым князь и народ приносили жертвы.
ПОЧИТАНИЕ ПРЕДКОВ. По-видимому, большее развитие получил и крепче
держался другой ряд верований, культ предков. В старинных русских памят-
никах средоточием этого культа является со значением охранителя родичей
род со своими рожаницами, т.е. дед с бабушками, - намек на господствовав-
шее некогда между славянами многоженство ^. Тот же обоготворенный предок
чествовался под именем чура, в церковно-
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ VIII
славянской форме щура; эта форма доселе уцелела в сложном слове пра-
щур. Значение этого деда-родоначальника как охранителя родичей доселе
сохранилось в заклинании от нечистой силы или нежданной опасности: чур
меня! т.е. храни меня, дед. Охраняя родичей от всякого лиха, чур обере-
гал и их родовое достояние. Предание, оставившее следы в языке, придает
чуру значение, одинаковое с римским Термом, значение сберегателя родовых
полей и границ. Нарушение межи, надлежащей границы, законной меры мы и
теперь выражаем словом чересчур; значит, чур-мера, граница. Этим значе-
нием чура можно, кажется, объяснить одну черту погребального обряда у
русских славян, как его описывает Начальная летопись. Покойника, совер-
шив над ним тризну, сжигали, кости его собирали в малую посудину и ста-
вили на столбу на распутиях, где скрещиваются пути, т.е. сходятся межи
разных владений. Придорожные столбы, на которых стояли сосуды с прахом
предков, - это межевые знаки, охранявшие границы родового поля или дедовс-
кой усадьбы. Отсюда суеверный страх, овладевавший русским человеком на
перекрестках: здесь, на нейтральной почве родич чувствовал себя на чуж-
бине, не дома, за пределами родного поля, вне сферы мощи своих охрани-
тельных чуров. Все это, по-видимому, говорит о первобытной широте,
цельности родового союза. И однако в народных преданиях и поверьях этот
чур-дед, хранитель рода, является еще с именем дедушки домового, т.е.
хранителя не целого рода, а отдельного двора. Таким образом, не колебля
народных верований и преданий, связанных с первобытным родовым союзом,
расселение должно было разрушать юридическую связь рода, заменяя родство
соседством. И эта замена оставила некоторый след в языке: сябр, шабер,
по первоначальному, коренному значению родственник (ср. лат.
consobrinus), потом получил значение соседа, товарища.
ФОРМЫ ЯЗЫЧЕСКОГО БРАКА. Это юридическое разложение родового союза де-
лало возможным взаимное сближение родов, одним из средств которого слу-
жил брак. Начальная летопись отметила, хотя и не совсем полно и отчетли-
во, моменты этого сближения, отразившиеся на формах брака и имевшие не-
которую связь с ходом того же расселения. Первоначальные однодворки,
сложные семьи ближайших родственников, которыми размещались восточные
славяне, с течением времени разрастались в родственные селения, помнив-
шие о своем общем
происхождении, память о котором сохранялась в отческих названиях та-
ких сел: Жидчичи, Мирятичи, Дедичи, Дедогос-тичи^. Для таких сел, состо-
явших из одних родственников, важным делом было добывание невест. При
господстве многоженства своих недоставало, а чужих не уступала их родня
добровольно и даром. Отсюда необходимость похищений. Они совершались, по
летописи, "на игрищах межю селы", на религиозных праздниках в честь об-
щих неродовых богов "у воды", у священных источников или на берегах рек
