А финансовый гений Саркисьян покачал головой:
-- Что такое слава? Пшик -- и нету! Лучше б вы из Берлина
кремушков для зажигалок привезли. Больше б заработали, чем на
книге.
Руководителям психологической войны нужно знать и
некоторые законы административной психологии. Например, каждый
хороший начальник знает, что время от времени нужно устраивать
какую-нибудь шумную акцию. Дать встряску, чтобы люди не спали
на работе. И чтобы этим полюбовались высшие инстанции.
Таким образом, подошло время для шумной встряски и в
хитром доме агитпропа. На повестке дня стояла реорганизация
дома чудес и иностранного легиона. Но это не совсем тот легион,
имя которому легион.
Иностранным легионом в агитпропе называли некоторые
категории иностранных граждан, которые застряли в Советском
Союзе. В основном это были перебежчики и дезертиры из
американских, английских и французских оккупационных войск и
союзных учреждений в Западной Германии и Австрии.
Западная пресса, как правило, пишет только о советских
перебежчиках, которые "избирают свободу", чтобы "сказать миру
правду" через микрофоны "Голоса Америки" или радио
"Освобождение". Но в действительности поток перебежчиков шел в
обоих направлениях. Иногда в Восточную Германию бежало такое
количество американских дезертиров, что
пограничники-фольксполицаи просто гнали их дубинками назад,
зная, что большинство из них просто уголовники или наркоманы.
В психологической войне значительную роль играет не только
психология, но и холодная статистика. С точки зрения этой
статистики иностранный легион подразделялся на три когорты.
Первая когорта, самая многочисленная, бежала по
романтическим причинам. Некоторые американцы, чтобы избавиться
от своих жен, готовы были спрятаться даже за "железный
занавес". Другие, наоборот, делали это в поисках нового счастья
с молоденькой немочкой, считая дезертирство проще, чем развод.
Были и такие, кто от несчастной любви вместо самоубийства
бежали в СССР. Так или иначе, в основном это была
когорта бигамистов.
Вторая когорта, тоже довольно многочисленная, бежала из-за
мелких уголовных и административных проступков. А третья
когорта состояла из искателей приключений и идеалистов.
После проверки органами безопасности всех этих легионеров
передавали для дальнейшей обработки в агитпроп. Там им сразу
наклеивали ярлык политических эмигрантов и первое время, пока
они были свеженькие, использовали их на радио "Свобода" или в
доме чудес, Потом, когда они теряли свою актуальность, агитпроп
не знал, что с ними делать, и сдавал их для дальнейшего
устройства в Международное общество помощи борцам революции --
МОПР или в благотворительное общество Красный Крест.
Первая когорта, жертвы амура, то есть бигамисты, рано или
поздно обзаводились семейством, находили себе работу и сходили
с политической арены.
Вторая когорта, любители темных дел, даже в условиях
социализма возвращались к своему привычному образу жизни и
попадали в тюрьму. Но после отсидки они, как правило, опять
появлялись на радио "Свобода" или в доме чудес и предлагали
свои мемуары, где они описывали свой свежий опыт по советским
тюрьмам в качестве ужасов капиталистического мира.
Как ни странно, но именно эта вторая когорта из
асоциального элемента составляла золотой фонд пропаганды
агитпропа. А серебряным фондом являлась третья когорта -- из
искателей приключений и идеалистов.
Штаб-квартира иностранного легиона находилась в поселке
недалеко от Москвы, который во время войны служил лагерем для
немецких военнопленных. Когда немцы уехали домой, в этом лагере
с удовольствием поселились бездомные советские граждане.
Здесь ютились многие представители московской богемы и
всякие неудачники, которых так и называли -- недоделки.
Неподалеку был дачный поселок, где жили известные советские
писатели и поэты,Переделкино. Поэтому соседний поселок, где
жила нищая богема и всякие неудачники, недоделки, стали
называть Недоделкино. Так это название и прилипло -- недоделки
из Недоделкино.
В этом же Недоделкино приютился и иностранный легион.
Сначала пополнение этого иностранного легиона шло самотеком. Но
постепенно родник стал иссякать, и тогда в
Научно-исследовательском институте -- НИИ 13 разработали
какие-то специальные методы. Результаты не заставили себя долго
ждать.
В американском посольстве в Москве служил некий Вик-ки
Кравсон, который довольно долго сотрудничал с советской
разведкой. Потом ему приказали собираться домой в Америку. То
ли посольство пронюхало о его связях с советской разведкой, то
ли Викки просто перепугался, но, так или иначе, Викки решил
остаться в Советском Союзе и объявил себя политическим
беженцем. Так как для разведки он был теперь бесполезен, то его
сразу сдали на мыло -- в агитпроп.
Благодаря дипломатическому скандалу дело это получило
мировую огласку. Поэтому в хитром доме агитпропа из маленького
Викки сделали большую шишку и решили, что ему следует написать
книжку. Викки сидел и пыхтел, но у него ничего не получалось.
Тогда книжку поручили писать ангелоподобному Адаму Абрамовичу
Баламуту. Но посередине книжки Викки разругался со своим
ангелом-спасителем.
Кончать книжку поручили Чумкину-меньшевику, который был
папой Чумкина-большевика и который кормился около радио
"Свобода" в качестве консультанта по вопросам революции. Книжку
назвали коротко и ясно: "Я избрал коммунизм!" Когда этот
коллективный труд был закончен, от него явно попахивало
меньшевиками и троцкистами. Троцкистский душок исходил от
падшего ангела Баламута, который в глубине души был немножечко
троцкистом.
Книжку издали, конечно, под именем Викки Кравсона, который
потом должен был поделиться гонорарами с Бала-мутом и Чумкиным.
Но когда дело дошло до дележки, Викки вдруг заявил, что он
написалкнижку сам, и не дал им ни копейки. Обиженные
писатели-призраки ходили по Москве и проклинали Викки на всех
углах.
Об этом пронюхали иностранные журналисты, и Викки обвинили
в мошенничестве. Чтобы раздуть пропагандный эффект, хитрый дом
агитпропа решил инсценировать в Праге международный судебный
процесс по обвинению журналистов в клевете на честного Викки.
В качестве свидетеля противной стороны в Прагу приехала
даже бывшая жена Викки; Она громко плакала и повторяла,
что Викки был какой-то ненормальный, что он не хотел детей и
все время заставлял ее делать аборты. На про-.цессе Викки
сделал себе шикарную завивку-перманент, кидался на всех с
кулаками и ругался непечатными словами. А выйдя на улицу,
боялся, что его убьют, и требовал себе двух телохранителей.
-- Припадки агрессивности и мания преследования,--
констатировал начальник агитпропа.-- Типичный шизофреник.
Процесс агитпроп, конечно, выиграл. Потом Викки женился на
какой-то старухе, но вскоре развелся. Для защиты от врагов он
выпросил себе пистолет и вскоре подстрелил человека, который по
ошибке постучал в его дверь. С тех пор, выходя на улицу, бедный
Викки наклеивал себе фальшивую бороду и длинные усы.
Но все знали, где его найти -- в ресторане "Одесская
чайная". Обычно он сидел там, забившись в темный угол, с
фальшивой бородой и приклеенными усами да еще надев черные
очки. Иногда он на некоторое время исчезал. Говорили, что в
психиатрическую лечебницу.
В конце концов Викки Кравсон застрелился из того самого
пистолета, который он выпросил для своей безопасности. Для
отвода глаз пустили слухи, что Викки стал жертвой каких-то
агентов.
Не успело отшуметь дело Кравсона, как на горизонте
появилась новая знаменитость. До того как прославиться, Джемма
Коссэн служила в том же американском посольстве в роли скромной
учительницы для детей посольского персонала. Потом она
почему-то решила сбежать.
-- Цепная реакция! -- решили в агитпропе.
На первое время беглую Джемму приютили в Красном Кресте.
Однако вскоре беглянка передумала и вернулась в свое
посольство. На следующий день она опять передумала и выпрыгнула
на улицу из окна третьего этажа. Ее подобрали со сломанной
ногой -- и со славой.
Пока Джемма лежала в больнице, в хитром доме агитпропа под
ее именем быстренько сочинили книжку "Прыжок к
социализму". Выписавшись из больницы, Джемма получила свой
гонорар, купила себе автомобиль, наехала на дерево и опять
очутилась в больнице, но уже с проломанным черепом.
Когда ей залатали череп снаружи, выяснилось, что у нее
что-то не в порядке внутри. Пришлось отправлять ее в третью
больницу. На этот раз в клинику для душевнобольных.
-- Ничего не пойму! -- развел руками начальник
агитпропа.-- То ли это после прыжка к социализму? То ли после
аварии? Или она вообще тюкнутая?
Вместе с Джеммой из того же посольства сбежал и объявил
себя невозвращенцем еще один учитель. Из окошка он не прыгая и
потому в знаменитости не попал. Только в агитпропе наточили
карандаши, чтобы писать за него книжку, как пришло известие,
что он уже сидит в сумасшедшем доме.
Тут уж начальник агитпропа не выдержал:
-- Это черт знает что! Разведка нажимает на всяких психов.
А мы потом должны с ними нянчиться...
После долгих совещаний с НИИ 13 в хитром доме агитпропа
решили, что иностранный легион следует передать в распоряжение
дома чудес. А заодно в дом чудес нужно нового вождя. И тут
начальника агитпропа осенило.
Ведь после успеха с "Душой Востока" у Бориса Руднева
теперь громкое имя. К тому же он штатный инструктор агитпропа
-- и бездельничает, взял себе творческий отпуск -- и пишет
книжку. И начальник агитпропа нажал на соответствующие кнопки.
Борису Рудневу позвонил по телефону архиепископ Пи-тирим и
попросил встретиться с ним в доме под золотым петушком. Это был
тот самый архиепископ Питирим, в миру генерал-полковник
госбезопасности Питирим Федорович Добронравов, который был
правой рукой начальника 13-го отдела КГБ -- новой советской
инквизиции. А дом под золотым петушком, где жил Максим, служил
своего рода конспиративной квартирой, где встречалось ближайшее
окружение красного папы.
Когда Борис приехал, то Максима дома не было, а
архиепископ Питирим прохаживался в генеральской форме КГБ. На
погонах у него поблескивали скрещенные топорики, значки
технической службы КГБ, которые в данном случае немножко
напоминали средневековую инквизицию.
-- Ну, Борис Алексаныч, поздравляю! -- улыбнулся
генерал-архиепископ.-- Начальник агитпропа предлагает вашу
кандидатуру на пост президента дома чудес, куда будет включен
также иностранный легион. Начальник агитпропа говорит, что под
вашим руководством мы создадим политическую организацию нового
типа. Ну и зашумим на весь мир...
-- Что? -- сказал Борис.-- Иностранный легион? Да ведь это
ж шайка дезертиров, бигамистов, воров и мошенников. А вы
хотите, чтобы я с их помощью весь мир перевернул?
-- А почему бы и нет? Не забывайте, что Ленин и Троцкий,
если разобраться, тоже были дезертирами и жили по заграницам.
Сталин начал свою политическую карьеру с банковского грабителя.
А Литвинов помогал сбывать эти деньги,-- Борис отрицательно
покачал головой, а генерал-архиепископ с усмешкой продолжал: --
Учтите, что в начале своей карьеры Юлий Цезарь тоже был
мошенником и авантюристом и его даже секли публично. А
