астрономические данные и сведения, извлеченные из скал
уцелевшей планеты, я могу с большой точностью датировать
катастрофу. Я знаю, в каком году свет исполинского аутодафе
достиг нашей Земли, знаю, сколь ярко эта сверхновая, что
мерцает за кормой набирающего скорость корабля, некогда
пылала на земном небе. Знаю, что на рассвете она ярким
маяком сияла над восточным горизонтом.
Не может быть никакого сомнения; древняя загадка наконец
решена. И все же, о всевышний, в твоем распоряжении было
столько звезд! Так нужно ли было именно этот народ
предавать огню лишь затем, чтобы символ его бренности сиял
над Вифлеемом?
Артур Кларк
Юпитер Пять
Перевод Л. Жданова
Профессор Форстер такой коротышка, что для него пришлось
сделать особый космический скафандр. Однако, как это часто
бывает, малый рост с лихвой возмещается кипучей энергией и
задором. Когда я познакомился с ним, он уже двадцать лет
добивался осуществления своей мечты. Больше того, он сумел
убедить множество трезвых дельцов, депутатов Всемирного
совета и руководителей научных трестов, чтобы они
финансировали его проект и снарядили для него корабль.
Потом было немало примечательных событий, но я по-прежнему
считаю это самым поразительным из достижений профессора...
"Арнольд Тойнби" стартовал с Земли с командой из шести
человек. Кроме профессора и его главного помощника Чарльза
Эштона, в состав экспедиции вошла обычная троица - пилот,
штурман, инженер, а также два аспиранта, Билл Хоукинс и я.
Мы с Биллом еще ни разу не бывали в космосе, и все нам
казалось до того увлекательным, что нас нисколько не
волновало, успеем ли мы вернуться на Землю до начала
следующего семестра. Между прочим, нашего научного
руководителя это, по-видимому, тоже не волновало.
Характеристики, которые он нам написал, были полны экивоков,
но так как людей, мало-мальски разбирающихся в марсианских
письменах, можно было сосчитать по пальцам одной руки
(извините за штамп), нас взяли.
Поскольку летели мы на Юпитер, а не на Марс, было не
совсем ясно, при чем тут марсианские письмена. Но мы
кое-что знали о теории профессора и строили весьма
хитроумные догадки. Они подтвердились - частично - на
десятый день после отлета.
Когда по вызову профессора мы явились в его кабину, он
встретил нас оценивающим взглядом. Даже при нулевой силе
тяжести, когда мы цеплялись за что попало и уподоблялись
плавающим водорослям, профессор Форстер всегда ухитрялся
сохранять достоинство. Он посмотрел на Билла, потом на
меня, потом опять на Билла, и мне показалось (конечно, я мог
ошибиться), что он думает: "За что мне такое наказание?"
Последовал глубокий вздох, явно означавший: "Все равно
теперь уже поздно, ничего не поделаешь", и профессор
заговорил - медленно, терпеливо, как обычно, когда он
что-нибудь объясняет. Во всяком случае, он обычно говорит
таким тоном с нами. Правда, мне сейчас пришло в голову,
что... ладно, не будем отвлекаться.
- До сих пор, - начал он, - у меня просто не было времени
рассказать вам о цели нашей экспедиции. Но, может быть, вы
уже догадались?
- Мне кажется, я догадался, - ответил Билл.
- Ну-ка, послушаем. - В глазах профессора мелькнул
задорный огонек.
Я хотел остановить Билла, но вы пробовали лягнуть
кого-нибудь в состоянии невесомости?
- Вы ищете доказательства, то есть дополнительные
доказательства вашей теории о диффузии внеземных культур.
- А как вы думаете, почему я ищу их на Юпитере?
- Точно не знаю, но мне кажется, вы рассчитываете найти
что-нибудь на одном из его спутников.
- Блестяще, Билл, блестяще. Известно пятнадцать
спутников Юпитера, причем их общая площадь приблизительно
равна половине земной поверхности. Где бы вы начали поиски,
будь у вас на то неделька-другая? Мне это весьма интересно
узнать.
Билл неуверенно поглядел на профессора, точно заподозрив
его в сарказме.
- Я не очень силен в астрономии, - сказал он. - Но,
кажется, в числе этих пятнадцати спутников есть четыре
большие луны. Я бы начал с них.
- К вашему сведению, каждая из этих лун - Ио, Европа,
Ганимед и Каллисто - по величине равна Африке. Вы стали бы
обследовать их в алфавитном порядке?
- Нет, - сразу ответил Билл. - Я начал бы с той из них,
которая ближе к планете.
- Пожалуй, не стоит больше напрасно тратить время на
изучение вашей способности логически мыслить. - Профессор
вздохнул, ему явно не терпелось начать заготовленную речь.
- К тому же вы глубоко ошибаетесь. Большие спутники нам ни
к чему. Их давно сфотографировали, а часть поверхности
изучена непосредственно. Там нет ничего интересного для
археолога. Мы же с вами летим на объект, который еще никто
не исследовал.
- Неужели на Юпитер! - ахнул я.
- Что вы, к чему такие крайности! Но мы будем к нему так
близко, как еще никто не бывал.
Он помолчал.
- Как известно, - впрочем, вам это вряд ли известно -
между спутниками Юпитера путешествовать почти так же трудно,
как между планетами, хотя расстояния намного меньше. Это
объясняется тем, что у Юпитера мощнейшее гравитационное попе
и спутники обращаются вокруг него с удивительной быстротой.
Наиболее близкий к планете спутник движется почти со
скоростью Земли, и, чтобы попасть на него с Ганимеда,
требуется примерно столько же горючего, сколько на маршруте
Земля- Венера, хотя весь перелет занимает полтора дня. Вот
этот-то перелет мы и осуществим. Никто до нас не летал
туда, нечем было оправдать такие затраты. Диаметр Юпитера
Пять всего каких-нибудь тридцать километров и от него ничего
интересного не ждали. На внешние спутники попасть куда
легче, и все же на некоторые из них еще ни разу никто не
высаживался - что толку зря расходовать горючее!
- Почему же мы его расходуем? - нетерпеливо перебил я.
Я считал, что из затеи профессора ничего не выйдет, но
это меня не очень тревожило: было бы интересно и не слишком
опасно.
Пожалуй, стоит сознаться (а впрочем, стоит ли? Ведь
другие об этом помалкивают!), что в то время я абсолютно не
верил в теорию профессора Форстера. Конечно, я понимал, что
он блестящий специалист в своей области, но всему есть
предел, и наиболее фантастические его идеи казались мне
нелепостью. Нет, в самом деле, свидетельства были настолько
шаткими, а выводы - настолько революционными, что поневоле
усомнишься.
Возможно, вы еще помните, как был удивлен мир, когда
первая экспедиция на Марс обнаружила следы не одной, а двух
древних цивилизаций. Обе достигли высокого развития, но обе
погибли свыше пяти миллионов лет назад. Причину их гибели
пока установить не удалось. Во всяком случае, их погубила
не война, потому что обе цивилизации благополучно
сосуществовали. Представители одного народа биологически
напоминали насекомых, а представители второго были ближе к
пресмыкающимся. По-видимому, аборигенами Марса были
насекомые. Люди-рептилии (их цивилизацию обычно называют
"культурой X") прибыли на планету позднее.
Во всяком случае, так считал профессор Форстер. Точно
известно, что они владели секретом космических полетов:
развалины их крестообразных городов были обнаружены не более
и не менее как на Меркурии. По мнению Форстера, они
пытались освоить все малые планеты; Земля и Венера им не
подходили из-за большой силы тяжести. Профессора несколько
огорчало, что на Луне не нашли никаких следов "культуры X",
но он был уверен, что их найдут.
По общепринятой теории "культура X" первоначально
возникла на какой-то малой планете или на спутнике.
Люди-рептилии установили мирный контакт с марсианами - в ту
пору единственными, кроме них, разумными существами в
солнечной системе, - но затем их цивилизация погибла
одновременно с марсианской. Однако профессор Форстер
построил куда более смелую гипотезу. Он не сомневался, что
"культура X" явилась в солнечную систему из межзвездного
пространства, и его раздражало, что никто, кроме него, не
верил в эту теорию; впрочем, не так уж сильно раздражало,
ибо он принадлежит к числу людей, которые счастливы только
тогда, когда находятся в меньшинстве.
Слушая рассказ профессора о его плане, я смотрел в
иллюминатор на Юпитер. Это было великолепное зрелище. Вот
экваториальные пояса облаков, а вот, рядом с планетой,
словно маленькие звездочки, - три спутника. Который из них
Ганимед, первая остановка на нашем пути?
- Если Джек удостоит нас своим вниманием, - продолжал
профессор, - я объясню, почему мы отправились в такую даль.
Вы знаете, что в прошлом году я довольно много копался в
развалинах в сумеречной зоне Меркурия. Возможно, вы знакомы
с докладом, который я прочел по этому вопросу в Лондонском
институте экономики. Может быть, вы даже сами сидели в
аудитории. Помнится мне, в задних рядах был какой-то шум...
Так вот: тогда я умолчал о том, что обнаружил на Меркурии
важный ключ к разгадке происхождения "культуры X". Да-да, я
ничего не сказал, как ни соблазнительно было дать сдачи
тупицам вроде доктора Хотона, когда они пытались
прохаживаться на мой счет. Не мог же я рисковать, что
кто-нибудь доберется туда прежде, чем я смогу организовать
экспедицию.
В числе моих находок был хорошо сохранившийся барельеф с
изображением солнечной системы. Конечно, это не первое
открытие такого рода - как вы знаете, астрономические мотивы
часто встречаются и а собственно марсианском искусстве, и в
искусстве "культуры X". Но здесь рядом с несколькими
планетами, включая Марс и Меркурий, были проставлены
какие-то непонятные значки. По-моему, эти символы как-то
связаны с историей "культур" X". И, что всего любопытнее,
особое внимание почему-то обращено на маленький Юпитер Пять,
чуть ли не самый неприметный из спутников Юпитера. Я
убежден, что именно там можно найти ключ ко всей проблеме
"культуры Х", - вот почему я и лечу туда.
Помнится, тогда рассказ профессоре не произвел на нас с
Биллом большого впечатления. Допустим, представители
"культуры X" побывали на "Пятерке" и даже почему-то оставили
там свои изделия. Конечно, было вы интересно раскопать их,
но вряд ли они окажутся такими важными, как думает
профессор. Вероятно, он был разочарован тем, как мало
восторга мы проявили. Но он был сам виноват, потому что мы
в этом вскоре убедились - все еще кое-что таил от нас.
Примерно через неделю мы высадились на Ганимеде,
крупнейшем спутнике Юпитера и единственном, на котором есть
постоянная база-обсерватория и геофизическая станция с
полусотней сотрудников. Все они были рады гостям, но мы
задержались ненадолго, только для заправки, профессору не
терпелось лететь дальше. Естественно, всех заинтересовало,
почему мы направляемся именно на "Пятерку", но профессор
хранил молчание, а мы не смели его нарушить - он не спускал
с нас глаз.
Ганимед, между прочим, очень интересное место, и на
обратном пути нам удалось поближе с ним познакомиться. Но я
обещал статью о нем другому журналу, так что не буду
распространяться здесь. (Постарайтесь не пропустить
очередного номера "Национального астрографического
журнала".)
Прыжок с Ганимеда на "Пятерку" занял чуть больше полутора
дней. Было немного жутко наблюдать, как Юпитер растет с
каждым часом, грозя заполнить все небо. Я мало смыслю в
астрономии, но меня не покидала мысль о чудовищном
гравитационном поле, в которое мы падали. Мало ли что может
случиться! Скажем, горючее кончится, и мы не сумеем
вернуться на Ганимед, а то и упадем на Юпитер.
Хотел бы я описать это зрелище: вращающийся перед нами
колоссальный шар, опоясанный полосами свирепых бурь...
Откровенно говоря, я даже попытался, но мои друзья
литераторы, читавшие рукопись, посоветовали мне выбросить
этот кусок, (Они надавали мне еще кучу советов, которые я
решил не принимать всерьез, иначе этот рассказ вообще не
увидел бы света.)
К счастью, теперь опубликовано столько цветных
"портретов" Юпитера, что вы не могли их не видеть.
Возможно, вам попался и тот снимок, который был причиной
всех наших неприятностей. (Дальше вам все будет ясно.)
