вершины деревьев, она сравнила их со звуками трубы. Взгляд ее
останавливался на кроликах и коровах, и сердце трепетало от праздничной
нежности к ним. Ее восхитили несколько фраз старого попутчика, и она
оценила острую и светлую мудрость, крепкую, как лесной орех, и английскую,
как меловой холм.
С удивлением подумала она о том, что музыка очень давно ушла из ее
жизни, и решила сегодня же вечером послушать Баха. Или нет, она почитает
на ночь сонеты Шекспира. Даже голод и жажда радовали ее, и она думала, что
сделает дома очень много гренок. Радовала ее и собственная красота - без
всякого тщеславия она ощущала (верно ли, неверно), что та распускается
волшебной розой. Поэтому незачем удивляться, что когда ее попутчик вышел в
Кьюр Харди, она встала и посмотрела в зеркало на стене. Действительно,
выглядела она хорошо, на удивление хорошо, но и в этой мысли почти не было
тщеславия. Краса ее цвела для других. Она цвела для него. Он владел ею так
безраздельно, что мог уступать другим, и это было выше, полнее, радостней,
чем если бы он оставил ее себе.
Когда поезд прибыл в Эджстоу, Джейн решила, что не пойдет на автобус
и с удовольствием прогуляется до Сэндауна. Но что же это? Платформа,
всегда пустая в это время, кишела народом, как лондонский вокзал в
пятницу. Она едва протиснулась сквозь толпу. Люди двигались во все
стороны, грубили, сердились, толкались. "Садись обратно в поезд!" - орал
кто-то. "Гони отсюда, если не едешь!" - ревел другой. "Какого черта?" -
рычал третий над самым ее ухом, потом запричитала женщина: "Ой, Господи,
Господи, что творится!.." С улиц несся страшный шум, как с футбольного
стадиона. Было светлее, чем обычно.
Через несколько часов, перепуганная и усталая до смерти, Джейн шла по
незнакомой улочке - под охраной институтских полицейских и каких-то девиц.
До этого она двигалась так, как двигается человек, которого то и дело
отбрасывает приливом. По Уоррик-стрит пройти не удалось - там громили
лавки и что-то жгли. Джейн пошла в обход, но и здесь было то же самое. Она
решила сделать петлю побольше, но опять ничего не вышло. Наконец, она
увидела, что на Боун-лейн пусто и тихо. Больше деваться было некуда. Почти
сразу ее остановили институтские полисмены, на них она натыкалась повсюду,
кроме тех мест, где шли наибольшие беспорядки. "Здесь хода нет", - сказали
они. Потом они отвернулись. Было темно, Джейн совсем вымоталась и
попробовала проскочить. Они ее схватили. Вот почему она оказалась в ярко
освещенной комнате, перед женщиной в форме, стриженой, седой, с большим
квадратным лицом. Все было перевернуто, словно полицейские ворвались в
чей-то дом и превратили его в участок. Женщина жевала незажженную сигару и
не проявляла интереса, пока Джейн себя не назвала. Тогда она посмотрела ей
в лицо. Джейн очень устала и перепугалась, но тут ощутила что-то новое:
лицо этой женщины было ей мерзко, как бывали мерзки в ранней юности лица
толстых мужчин с похотливыми глазками и липкой улыбкой. Оно было до ужаса
бесстрастно и до ужаса алчно. Джейн видела, что женщина что-то подумала,
потом отказалась от этой мысли, потом ее приняла и зажгла свою сигару.
Если бы Джейн знала, как редко мисс Хардкастл это делает, она бы
испугалась еще сильней. Полицейские и девицы это знали. Сама атмосфера в
комнате изменилась.
- Джейн Стэддок, - отчеканила Фея. - Я про вас, миленькая, все знаю.
Мы с вашим мужем большие друзья. - Говоря это, она писала на зеленом листе
бумаги.
- Так, так, - продолжила она. - Скоро вы его увидите. Мы вас
подбросим в Беллбэри. Теперь такой вопрос. Что вы тут делали в ночное
время?
- Я шла со станции.
- А где вы были, лапочка?
Джейн не ответила.
- Мужа нет, а она гуляет, - процедила мисс Хардкастл.
- Отпустите меня, пожалуйста, - взмолилась Джейн. - Уже очень поздно,
а я устала. Мне пора домой.
- Так вам же не домой, - поправила Фея. - Вам с нами, в Беллбэри.
- Мой муж меня туда не звал.
Мисс Хардкастл покачала головой.
- Ах, какой! Нехорошо, нехорошо. Ну, мы вас подбросим.
- Я не совсем понимаю.
- А мы вас арестовали, - заявила мисс Хардкастл и положила перед
Джейн зеленую бумагу. Джейн увидела то, что и видишь, глядя на документ -
какие-то пункты, что-то заполнено, что-то нет, где-то карандашные пометки,
где-то твое собственное имя, а понять ничего нельзя.
- Господи! - вскричала Джейн и кинулась к двери. Конечно, она до нее
не добежала. Придя в себя, она заметила, что ее держат двое полицейских.
- Пылкая дамочка! - игриво заметила мисс Хардкастл. - Ну, мы выгоним
нехороших дядей... - она что-то приказала, полисмены вышли и закрыли за
собой дверь. Вот тут Джейн почувствовала, что у нее не осталось совсем
никакой защиты.
- Так, - сказала мисс Хардкастл двум девицам в форме. - Посмотрим,
посмотрим. Четверть первого... там все идет хорошо. Что ж, Дэйзи, можно и
передохнуть. Крепче, Китти, вырвется! Вот так.
Говоря это, мисс Хардкастл сняла ремень, китель и бросила их на
диван. Перед Джейн предстал могучий бюст (как и полагал Ящер, лифчика она
не носила) рыхлый, уродливый, едва прикрытый - такое мог бы изобразить
сошедший с ума Рубенс. Фея снова села, вынула изо рта сигару, выпустила
дым в лицо своей жертве и спросила ее:
- Откуда ехала?
Джейн не ответила и потому, что не могла произнести ни слова, и
потому, что знала теперь точно: это и есть те враги рода человеческого, о
которых говорил "он", и отвечать им нельзя. Героиней она себя при этом не
чувствовала. Все стало для нее нереальным, и она словно в полусне слышала
приказ: "Лапочки, давайте-ка ее сюда". Как в полусне она видела, что мисс
Хардкастл сидит на стуле, словно в седле, широко расставив обтянутые
сапогами ноги. Девицы ловко и умело поставили ее между этими ногами, и
мисс Хардкастл свела колени, зажав таким образом пленницу. Рядом с этой
людоедкой было так страшно, что Джейн уже совсем не боялась за себя. Мисс
Хардкастл долго глядела на нее и курила ей в лицо. Потом сказала:
- А она ничего.
Помолчала опять, потом спросила:
- Куда ездила?
Джейн глядела на нее и не отвечала. Мисс Хардкастл наклонилась,
отодвинула ворот блузки и прижала к обнажившемуся плечу свою сигару.
Потом, помолчав, опять спросила:
- Где была?
Сколько раз это повторялось, Джейн не помнила. Во всяком случае,
настало время, когда мисс Хардкастл обратилась не к ней, а к одной из
девиц.
- Чего тебе, Дэйзи?
- Я хочу сказать, мэм, что уже пять минут второго.
- Да, летит время... Ну и что? Ты не устала? Она у нас легонькая.
- Нет, мэм, спасибо. Вы сами сказали, мэм, что ровно в час вас ждет
капитан О'Хара.
- О'Хара? - сонно повторила мисс Хардкастл и вдруг очнулась. Она
вскочила, надела китель. - Ну и ну! - причитала она. - И дуры вы у меня!
Что раньше не сказали?
- Боялись, мэм.
- Боялись они! А для чего вы тут, интересно?
- Вы не любите, когда вам мешают, мэм.
- Ладно, разговорились! - прикрикнула мисс Хардкастл и ударила свою
подчиненную по щеке. - Так. Ее веди в машину. Потом застегнешь, дура. Я
сейчас, только морду ополосну.
Через несколько секунд Джейн сидела между Дэйзи и Китти. На заднем
сиденьи помещалась и мисс Хардкастл (оно было на пятерых). Машина
двигалась сквозь мрак. "Город объезжай, Джо, - инструктировал голос мисс
Хардкастл. - Там сейчас веселье. Ты задами, задами". Даже и так они время
от времени натыкались на толпу. Потом машина вдруг стала. "Ты чего?! -
взвизгнула мисс Хардкастл. Шофер только сопел и что-то дергал. "Что это?"
- повторила она, и он отвечал: "Не знаю, мэм". "Хоть за машиной смотреть
бы умел! - сказала мисс Хардкастл. - Да, полечить бы вас как следует..."
Дорога была пуста, но где-то рядом, судя по шуму, была улица, и далеко не
мирная. Шофер вылез и открыл капот. "Значит так, - сказала мисс Хардкастл.
- Вы обе ловите машину. Не поймаете, через десять минут идите обратно.
Живо!" Девицы исчезли в темноте. Мисс Хардкастл бранила шофера, шофер
копался в моторе. Шум усиливался. Вдруг шофер выпрямился (Джейн увидела в
свете фар, как блестит пот на его лице) и сказал:
- А, может, хватит? Если вы такая умная, чините сами.
- Ты это брось, Джо - прорычала мисс Хардкастл. - А то сообщу кое-что
о тебе в настоящую полицию.
- Ну и что? - заявил Джо. - Куда ей до вас! Где я только ни был, а
перед вами - детские игрушки. Там хоть с тобой как с человеком. И
начальник мужчина, а не баба.
- Да, Джо, - процедила сквозь зубы мисс Хардкастл. - Только теперь ты
так легко не отделаешься!
- Вон как? А если и я о вас кое-что расскажу?
- Ой, мэм, говорите с ним получше! - завопила бегущая к ним Китти. -
Они идут!
И впрямь какие-то люди - по двое, по трое - показались на дороге.
- Тихо, - цыкнула на девиц мисс Хардкастл. - Давай сюда.
Дэйзи и Китти вытащили Джейн из машины и быстро поволокли куда-то.
Мисс Хардкастл шла впереди. Они свернули с дороги в какую-то аллею.
- Дорогу знаете? - спросила мисс Хардкастл.
- Нет, мэм, - ответила Дэйзи.
- Я не здешняя, мэм, - отрапортовала Китти.
- Ну и народец у меня, - возмутилась мисс Хардкастл. - Хоть
что-нибудь вы знаете?
- Тут вроде нет пути, мэм, - сказала Китти.
Действительно, они зашли в тупик. Мисс Хардкастл постояла с минуту. В
отличие от своих девиц, она казалась не испуганной, а приятно
возбужденной, и ее даже забавляло, что они так трясутся.
- Да, - заметила она. - Ночка - что надо. Сама жизнь, а, Дэйзи? И
чего эти дома пустые? Закрыты все. Лучше нам стоять, где стоим.
Шум усилился, и было видно, что большая толпа движется куда-то к
западу. Вдруг крики стали совсем дикими.
- Поймали Джо, - определила мисс Хардкастл. - Если он их переорет, то
натравит их на нас. Так. Значит, ее отпустим. Чего трясешься, дура? Беги.
Бежим поодиночке. Через толпу мы пройдем. Головы не теряйте. Что бы ни
было, не стрелять! От развилки идите на Биллингэм. Ну-ну-ну! Меньше крику,
скоро увидимся.
И она исчезла. Джейн видела, как она нырнула в толпу. Девицы
поколебались и последовали за ней. Джейн села на ступеньки. Ожоги болели,
но больше всего ее мучила усталость. Кроме того, ей было очень холодно и
немножко мутило. Но усталость была хуже всего, просто хоть засни.
Джейн встряхнулась. Кругом было тихо, она совсем замерзла, у нее
болели ноги и руки. "Кажется, я и впрямь уснула..." - подумала она. Она
встала, распрямилась и пошла по пустынной аллее к шоссе. Там шел только
один человек в железнодорожной форме. "Доброе утро, мисс", - сказал он на
ходу. Она постояла и пошла направо. Убегая, Дэйзи и Китти швырнули ей
пальто; в кармане обнаружилось полплитки шоколада, и она жадно откусила
кусок. Когда она доедала шоколад, мимо проехала машина и остановилась:
- Вы не ранены? - спросила женщина.
- Нет... ничего... не знаю... - глупо ответила Джейн.
Мужчина поглядел на нее и вышел.
- Что-то вы мне не нравитесь, - заключил он. - Вам не плохо? - и
спросил о чем-то женщину. Джейн казалось, что она очень давно не слышала
нормального голоса, и она чуть не заплакала. Незнакомые люди усадили ее в
машину, дали ей бренди и бутерброд, потом спросили, не подвезти ли ее
домой. Где она живет? К своему удивлению, Джейн услышала, что говорит: "В
Сент-Энн". "Вот и прекрасно, - сказал мужчина. - Мы в Бирмингем, как раз
по дороге". Джейн опять заснула и проснулась лишь тогда, когда женщина в
пижаме, Айви Мэггс, открывала ей дверь. Но она так устала, что не
