- Вот и хорошо, - поддержал он. - Этих слов ждет вся Страна Дураков.
Вся Шлараффия. Удачи! А сейчас невидимки помогут вам привести в порядок
себя и одежду. Вас выкупают. Припудрят...
- Сахарной пудрой?! - с надеждой спросил Сиропчик. - С ванилью?
- Какой скажете, - успокоил товарищ Бармалей.
Невидимки потащили толстяка вслед за Незнайкой. По его лицу катились
слезы. И Сиропчик проглотил их все до одной. Они были сладкие. Депутат
рыдал от счастья...
Едва спровадили Сиропчика, сразу раздался грохот. Церемониальным
маршем в комнату ввалился деревянный солдат. Все у него было деревянное: и
сапоги, и голова, и бушлат, и награды... И только гвозди из него торчали
железные.
- Депутат от деревянных солдат прибыл за указаниями! - треснул он
каблуком о каблук.
- Орел! - сказал товарищ Бармалей, хотя солдат больше смахивал на
сторожевую будку. - Вольно! Можно садиться.
Гость выполнил приказ в точности: сначала расслабился, принял
положение "вольно", а уж затем сел.
Комнату наполнил густой запах кляксы-ваксы.
Товарищ Бармалей не спеша набивал свою трубочку, как если бы был
вечно живой.
- Что в армии думают о языке? - по-домашнему спросил он. - Изложите!
- Осмелюсь доложить, тут и думать нечего, - деревянным голосом
отчеканил гость. - "Язык" может дать много важных сведений. Когда он
нужен, мы идем в тыл врага и берем "языка". А потом работаем, чтобы у него
язык развязался...
Такого ответа товарищ Бармалей не ожидал.
- Я о другом языке...
- Понял! Другие языки нам не нужны. Достаточно и тарабарского в
объеме устава.
- Но почему? - удивился товарищ Бармалей.
- С врагом содату говорить не о чем. Врага бьют без разговоров. А
остальныне сами должны заботиться, чтобы их с врагами не спутали.
Трубочка задымилась. Появилась какая-то задушевность.
- Ваши корни откуда? - по-отечески спросил товарищ Бармалей. - Из
каких краев?
- Корней у солдата нет! - отбарабанил солдат. - Отрубил и забыл. А на
новом месте пустить их не успевает: только прибыл - уже переводят. Для
солдата родина там, где его армия. И эту родину армия будет защищать на
любой территории. От любого коренного населения.
- Дети у деревянных солдат есть? - заботливо спросил призрак.
- Так точно! - прогромыхал депутат. - Сыновья и дочери полков!
- А как они относятся к языкам коренного населения? - со слезой в
годосе спросил товарищ Бармалей и как ученый-языковед, и как самый большой
друг детей. - Изучают в туземных школах?
- Никак нет! - браво докладывал защитник отечества. - Никак не
относятся, потому что никакого отношения к этим языкам не имеют. Армия
товарища Джюса - армия освободительная. Она освобождает наших детей от
изучения языков местного населения. Да и зачем они? Мы корней нигде
пускать не собираемся. А если понадобится, то мы и местное население
освободим от родных языков. Пусть только кто-нибудь обратится к нам за
защитой!
Товарищ Бармлей раскурил свою знаменитую трубочку.
- А как местное население относится к деревянным солдатам?проговорил
он сквозь дымовую завесу.
- Армия деревянных солдат - любимое детище Страны Дураков! -
убежденно произнес гость.
- Это правильно, - поддержал товарищ Бармалей. - Но появились и
другие мнения. Как старый солдат, как генералиссимус деревянных солдат
буду откровенным!..
И товарищ Бармалей рассказал, какая страшная опасность нависла над
непобедимой деревянной армией.
Кое-кто толкует о возрождении малых родин - тех, где родились. Они
держатся корнями за родную землю. А на родной земле - и язык должен быть
родным, говорят они. Мы, конечно, не против языков, сказал товарищ
Бармалей. Говорите, пожалуйста, но только так, чтобы никто не слышал! А
то, чего доброго, с врагами спутаем! Но они не хотят говорить неслышно.
Хотят во весь голос. А вместе с родными языками вернутся и сказки, и
сказочные герои коренных народов, которые с древних времен охраняли их
земли, их обычаи, их права... а это ужасно. Это опасно. Если сказочные
герои вернутся - коренные народы откажутся от деревянных солдат. Они
скажут: мы любим свою землю и сами будем ее охранять. И не станет братства
по деревянному орижию!
- Мы объявляем в Стране Дураков военное положение! Мы не позволим
посягать на братство!.. - заскрипел деревянными зубами, затопал
деревянными сапогами гость. - Тревога! Измена! Страна Дураков в опасности!
Мы всем покажем Кузькинну мать!
Товарищ Бармалей поморщился.
- Не шумите! Здесь же происходит заговор, а не базар, - унял он
деревянного вояку. - Лучше поднимите голос в защиту справедливости в
Верховном Совете! Мол, языки - это хорошо. Но почему должны из-за них
страдать дети? Наши дети - сыны и дочери полков? Ведь они скитаются по
Стране Дураков, как перекатиполе, и все родные языки для них, как
иностранные! Сколько же им учить иностранных языков? Ведь они из-за этого
только наплачутся! Сколько из-за кого-то слез, чистых детских слез
прольется, как из раненых берез! Разве можно назвать справедливым решение,
если оно держится на детских слезах?!
- Деток жалко! - треснул себя кулаком из железного дерева по
фанерному бушлату деревянный солдат.
- Все для детей! Все лучшее - детям! - поддержал товарищ Бармалей
порыв депутата. - Армия не позволит их обижать! Деревянные солдаты
выступят на защиту детей! А заодно - искоренят все коренное... Такие
законы нужны не всем. Армии он не нужен. А если закон не нужен всем - это
не закон. Лучше принять другой закон - о тарабарском языке. Во-первых, он
всем одинаково чужой. Кроме самих тарабарцев. И поэтому все перед ним
будут одинаково равны. И всем одинаково просто будет стать тарабарцами,
как при царе Горохе и планировалось. Другого выхода не будет. А во-вторых,
за тарабарский язык - армия. И спорить с ней бесполезно. На ее стороне
сила. А на чьей стороне сила, на стороне того и правда. Сила и правда - на
стороне тарабарского языка, товарищ депутат! Наше дело правое - мы
победим!
- Ура! Ура! Ура! - прорявкал деревянный служака, который словно
лишился всяких корней - отрубил их и забыл.
- А вот Кузькину мать показывать пока не надо, - урезонил товарищ
Бармалей. - Держите ее в резерве главного командования. Она наше тайное
оружие. Пускай матереет. А то как пойдет крыть по матушке - не остановишь!
- Позвольте выполнять?
- Позволяю, - кивнул усами товарищ Бармалей. - Но прежде невидимки
подкрасят вас как на парад. Внешний вид завтра будет решать все... Это
приказ!
- Рад стараться! - заорал гость и притопнул деревянной ногой.
Прибежали невидимки. Словно опытные носильщики, они опрокинули
деревянного солдата на брезентовые шлейки и вынесли, как шкаф, вслед за
остальными.
Устали все. Даже невидимки. Но товарищ Бармалей был неутомим.
- Введите! - негромко скомандовал он.
И невидимки тотчас внесли на двух пинцетах ворох грязных лохмотьев.
Под ними отчаянно дергался чумазый коротышка.
- Не имеете права! - вопил он. - Отпустите меня! Я личность
неприкосновенная! Вы слышите? Я депутат Пачкуля!
- Не волнуйтесь, товарищ депутат. Мы вас и пальцем не тронем, -
успокоил его низенький усатый человек в зеленом френчике и галифе. -
Видите ли, пинцеты гарантируют вам полную депутатскую неприкосновенность,
а нам - чистоту рук. Думаю, стороны договорятся. Итак, рад познакомиться.
С вами говорит товарищ Бармалей!
Депутат задергался еще отчаяннее. Он бился, словно муха в паутине. И
визжал, как поросенок.
- Почему вы испугались? - огорчился товарищ Бармалей. - Неужели я
такой страшный? Я знаю, враги пугают мною маленьких детей. Но разве вы
ребенок? Вы хоть и сказочный, но все-таки герой!
- Все равно б-б-б-б-боюсь, - дрожал коротышка.
- Но почему? - не мог понять товарищ Бармалей. - Ведь вы меня совсем
не знаете. Я же переселился в Мир Призраков до того, как вас сочинил
писатель Носов!
- Ага, - захныкал Пачкуля. - Вы и мертвый всегда живой. А это еще
страшнее!
Товарищ Бармалей наклонил голову с усами к плечику и ненадолго
задумался.
- Хорошо, - сказал он. - Если вы и вправду так меня боитесь, то я вам
разрешаю себя полюбить. Сильно-сильно. И сделаю для вас что-нибудь
хорошее. Скажите, вам нравится ваше имя?
- Отвратительное! - буркнул голос из тряпок. - Даже для собаки
обидное. А для коротышки тем более. Вы же сам почти коротышка - должны
знать, какие коротышки самолюбивые. Вот взять бы да и присобачить мое имя
этому писаке!
- А заодно - и мою дурную славу, - поддержал товарищ Бармалей. -
Видите, товарищ Пачкуля, мы оба - жертвы сочинителей. Чтобы оставить
товарища Носова с большим носом, нам следует объединиться!
- Неужели это возможно?! - заволновался коротышка. - Ведь что
написано пером, того не вырубишь топором. Неужели вы мне поможете?!
- Конечно! - обнадежил его товарищ по несчастью. - Для этого нужно
только во всем меня слушаться.
- Я готов! - согласился Пачкуля. - На все!..
- Слушайте внимательно и ни о чем не думайте, - голосом гипнотизера
принялся вещать товарищ Бармалей. - Отныне думать за вас буду я.
- А задавать вопросы можно? - робко спросил Пачкуля.
- Вопросы потом. Итак, завтра вы примете участие в голосовании по
закону о родных языках. Вы проголосуете против. Повторяю: вы будете
голосовать против! Вам не надо ничего говорить. Достаточно только повыше
поднять руку и держать ее так, чтобы видел весь зал. И не опускать. Ваша
рука будет сиять...
- Сиять?! - осмелился усомниться Пачкуля.
- Именно сиять! - взмахнул трубочкой товарищ Бармалей. - Сиять от
чистоты. Я сам позабочусь об этом. Вы будете чисты, как ангел. Вымыты,
подстрижены, надушены, нарумянены. А на руках и ногах у вас будет маникюр
и педикюр. И все скажут: Пачкулю оболгали! И дадут вам тут же новое имя.
Чистюля, если хотите. А вы скажете, что были таким поневоле, из-за этого
сочинителя: ведь если коротышке все время твердить, что он свинья, то
коротышка и хрюкать начнет... И товарищ Носов останется с большим носом!
- Ладно! - согласился коротышка. - Влипнуть в историю я не прочь. Но
зачем для этого мыться? Ведь чистота не оставляет следов нигде. В том
числе и в истории. А я хочу наследить. И как можно больше. И стать
исторической личностью.
- Вы недавно стали депутатом, и многого не знаете, - осадил Пачкулю
товарищ Бармалей. - В истории Страны Дураков и без вас достаточно
напачкали. И если что-нибудь и может оставить в ней след, то это чистот
а... Особенно теперь, когда кое-кого нужно пустить по ложному следу!
Например, агентов Мойдодыра. Они давно напали на ваш след, идут по нему и
следят за каждым вашим шагом. Чего доброго, схватят. И не посмотрят на
вашу неприкосновенность. Вы же не хотите им попасться?
- Ни за что! - в ужасе вскричал Пачкуля. - Все, что угодно, только не
головомойка!
- Вот и хорошо, - одобрил товарищ Бармалей. - Тогда доверьтесь мне.
Вот увидите, товарищ Мойдодыр лично извинится перед вами. И намылит шею
любому, кто назовет вас Пачкулей. А вы, поверьте моему слову,
проскользнете в историю, как намыленный!
- Но для этого понадобится мыло! - проявил бдительность депутат.
- Мыло вы получите, - успокоил товарищ Бармалей. - Ступайте и
выбирайте, какое вам по душе. А не будет хватать - пустим на мыло ваших
обидчиков. И этим же мылом умоем руки!
Двумя пинцетами невидимки унесли последнего посетителя хитрой
